– Что же он сделал? – Отец, наконец, переключил свое внимание с Гарри.

– Он… Он пытался поцеловать меня, когда я совсем не хотела этого. – Дрожь в ее голосе была искренней. Она замолчала и подумала о том, что могло бы произойти, когда она оказалась наедине с Декстером в темном уголке сада. – Мне показалось, он был пьян. Он тоже споткнулся в темноте и уже не встал. Я слышала, как он захрапел, когда ко мне подошел лорд Роут. – Никто не должен заподозрить, что на самом деле сделал лорд Роут. Мария мысленно произнесла молитву, чтобы Гарри оказался прав, и лорд Декстер не вспомнил истинной подоплеки случившегося.

– Понятно. – Вид у отца был мрачный. – Давай поищем маму. Может быть, нам стоит пораньше вернуться домой сегодня.

– Да, – быстро согласилась Мария. После того, что случилось, к ней должен сегодня прийти Гарри. Он обязательно придет. – Пойдем сейчас же.

Отец кивнул и повел Марию в дом.

Гарри наблюдал за уходом Марии, прижавшейся к отцу. На сегодня его работа закончена. Он тщательно наблюдал за Донкастером, примечая, с кем он говорил, а в некоторых случаях даже слышал, о чем именно шла речь. Он не заметил ничего особенного ни в словах графа, ни в его действиях. Но это еще ничего не доказывало. Ему, к сожалению, все равно придется пробраться к нему в дом или же убедить Брандона сделать это. Пока он так и не осмелился сказать коллегам-агентам, какова настоящая цель Стаффорда, но вынужден был признать, что ничего толком не добился в своих поисках. Когда он последовал в сад за Марией, у него появилось чувство, что он нарушил свою клятву, хотя у него не было намерения ни разговаривать с ней, ни прикасаться, ни целовать ее.

Гарри взял свою трость и покинул вечер, не попрощавшись с хозяевами. Стаффорд продолжал присылать приглашения на мероприятия, которые посещали Донкастер, Крейн и Бетуэлл, но Гарри освободил себя от обязательства следовать за ними тенью, как делал это раньше, и даже перестал строго маскироваться. Он поймал экипаж и направился в сторону Фентон-лейн. Фиппс заплатит за длинный маршрут через реку. Кроме того, Гарри был уверен, что сегодня будет смерти подобно проезжать мимо Донкастер-Хауса, где его будет ждать Мария и куда стремятся его душа и тело.

Гарри сжал кулаки и стукнул себя по лбу. Он не имел права подходить к ней, обнимать и рассеивать страхи, обещать, что больше никому не позволит причинить ей боль. Он не имел права целовать ее, когда она подставляла ему свои губы, не имел права прикасаться к ней, едва не убив Декстера за ту же попытку…

У него вообще нет никакого права. И пропади все пропадом!

– Дядя! У меня поразительная новость! – С этими словами на следующее утро влетел в комнату раскрасневшийся и запыхавшийся Тобиас.

– Да? – Крейн оторвал взгляд от бумаг. – У нас к обеду нет салатного листа?

– Нет, – покачал головой племянник, не обращая внимания на сарказм дяди, – намного серьезнее. Покушение на жизнь лорда Ливерпуля.

Гарри бросил писать на полуслове. Крейн с мягким стуком положил на стол очки и уже не сводил глаз с Тобиаса.

– Кто-то пытался отравить его, – выдохнул Тобиас. – Он должен был обедать у Бетуэлла, и там обнаружилось, что в супе яд. – Гарри перестал притворяться, что работает, и отложил ручку, пока чернила не закапали всю страницу. Неужели это и был план, который его наняли разрушить? И он осуществлялся на кухне Бетуэлла, у них под носом?

– Пытался… – повторил Крейн. – Значит, он жив? И с ним все в порядке?

– К счастью, да, – подтвердил Тобиас. – Но все могло закончиться плохо. Представьте, преступником оказался повар. Его застали за попыткой подложить ядовитую траву в суп из черепахи. Не только премьер-министр и лорд Бетуэлл, но и все другие участники обеда были бы отравлены.

– Повар, – побледнев, воскликнул Крейн, – этого просто не может быть!

– Боюсь, что все именно так, – кивнул Тобиас. – Естественно, лорд Ливерпуль хочет, чтобы эта новость получила как можно меньше огласки. Не надо простому народу знать, как близко к опасности находилось правительство.

Крейн смотрел на племянника, словно тот говорил на непонятном языке. Тобиаса, похоже, распирало от сознания того, что он лишил дядю дара речи. Потом он взглянул на Гарри.

– Я должен просить вас, Таун, держать эту новость в строжайшем секрете.

– Конечно, сэр, – пробормотал Гарри, глядя на Крейна. Старика словно удар молнии сразил, хотя Гарри подозревал, что он не испытывает к премьер-министру такого большого уважения, как Тобиас.

Крейн прижал руку ко лбу. По его лицу разлилась смертельная бледность.

– Кто тебе сказал это?

– Лорд Ливерпуль послал человека, чтобы сообщить тебе, дядя. Я настоял, чтобы лично передать эту новость как можно деликатнее, заботясь о твоем здоровье.

Крейн только кивнул, откинувшись в кресле. Он вдруг обрел болезненный вид, хотя всего несколько минут назад был бодр и активен. Гарри осторожно подался вперед.

– Может быть, хотите отдохнуть, сэр? – тихо спросил он у Крейна.

– Конечно, дядя, – поспешил вставить свое слово Тобиас, – отдохни. После такого потрясения ты должен позаботиться о своем здоровье. Как страшно, что эти убийцы проникли на кухню лорда Бетуэлла! Я намерен зайти на нашу кухню и лично допросить весь штат. И если в нашем окружении найдутся отравители, не волнуйся, дядя, я их выведу на чистую воду. – Не дожидаясь ответа, Тобиас поклонился и вышел из комнаты.

В полной тишине Гарри собрал бумаги и отложил их в сторону. Крейн все еще сидел в неуклюжей позе в кресле и, к счастью, молчал. Гарри быстро соображал. Если разоблачен преступный план и злоумышленники схвачены, то Стаффорд скоро известит их всех об этом и освободит от работы. Он снова станет самим собой и сможет побороться за свое счастье.

Больше Гарри не позволил себе думать об этом. Он вряд ли мог представить себя, простого человека без гроша в кармане, в гостиной Донкастер-Хауса, явившегося просить руки дочери графа. По крайней мере, его участие в слежке за графом уже не станет достоянием гласности. Ведь он только защищал Донкастера. Его радовало, что отец Марии не оказался тем человеком, которого искали Стаффорд и Сидмаут. Уже только одно это сняло с его плеч тяжелую ношу.

– Уберите все это, Таун. – Голос Крейна оторвал Гарри от собственных мыслей. – Все уберите, – повторил он тихо. – Я больше не буду сегодня ничем заниматься.

Гарри с удивлением убрал все журналы и инструменты. Крейн редко заканчивал свою работу по ботанике раньше полудня. Возможно, его сильнее, чем ожидалось, растревожила новость о случившемся с лордом Ливерпулем. Крейн мог считать его недальновидным политиком, но этот человек возглавлял правительство. А это уже серьезно.

– Вам принести что-нибудь, милорд? – поинтересовался Гарри.

– Нет. Ничего. – Крейн не двигался.

– Я могу чем-нибудь еще помочь вам, сэр? – медлил Гарри.

– Нет, ничего не надо, – повторил Крейн. – Похоже, теперь уже все бесполезно. – Он поднял голову. – Вы можете пойти на кухню и защитить слуг от моего племянника. Кажется, он решительно настроен, найти еще одного отравителя в нашем окружении, а мне не хочется терять своего повара. Думаю, если бы тот захотел отравить меня, то давным-давно сделал бы это.

– У вашего племянника самые добрые намерения, сэр.

– У него, может, и добрые намерения, но с таким же успехом Ливерпуль мог бы отправить заметку в «Таймс». Тобиас не способен долго хранить секреты. Он влетел сюда как комета, чтобы рассказать мне дурную весть. – Крейн тяжело вздохнул. – Мой дорогой племянник во всем ищет выгоду для себя. И я не удивлюсь, что моя смерть стала бы для него огромной радостью.

– Я уверен, что у мистера Крейна даже в мыслях такого нет, сэр, – дипломатично пробормотал Гарри, хотя вряд ли можно было с этим спорить. – Просто он был очень рад, что для премьер-министра и его коллег все удачно закончилось.