— Зачем? Что-то случилось?

— Ничего страшного. Но могла бы ты захватить с собой платье, в котором тебе будет прилично появиться на свадьбе?

— Что? — воскликнула Зоэ. — Ты выходишь замуж?

— Как ты угадала, — засмеялась Каро.

— Дорогая, но это же чудесно! Я так рада!

— Но пока это секрет. Никто не должен знать, — предупредила Каро.

— Я понимаю. Не проболтаюсь ни одной живой душе. Кажется, у меня сохранилось кое-что подходящее от моей свадьбы с твоим папочкой. Такие вещи необходимы и тебе тоже пригодятся. Ну, ты знаешь, о чем я. Они вечны и из моды не выходят. — Зоэ захлебывалась от счастья, но голос ее уже исчезал в треске помех.

В ночь накануне отъезда в турне Каро не спалось.

— Что с тобой? — спросил Тристан.

— Ничего. Я просто размышляю. Если у нас будет ребенок, то я хочу назвать его так же, как тебя.

— Лучше изобретем что-нибудь новенькое, — усмехнулся Тристан.

— А второе имя у тебя есть?

— Александр.

— Тогда мы назовем его Александром. — Она представила, как они втроем лежат на широкой кровати. С одной стороны Тристан, маленький Александр — с другой, она посередине, и ее руки обнимают их обоих.

Турне подходило к концу. Оставалось до его завершения всего четыре дня. Группа кочевала по Средней Англии. Впереди был еще Ливерпуль, Манчестер и заключительный концерт в Лондоне. А затем Тристан и Каро поженятся. Тайна тщательно оберегалась — о предстоящем событии знала только Зоэ. Тристан считал, что будет ошибкой оповещать всех остальных заранее, вносить излишнюю сумятицу и в без того нервный настрой рок-музыкантов. Когда наступит финал гастролей и отзвучит последний аккорд, он объявит новость — сначала друзьям, потом и газетчикам.

Осталось всего трое суток. Группа сняла номера в отеле “Гроссвенор” в старинном Честере. Сгущались сумерки. Тристан и Каро стояли у окна, выходящего на главную площадь городка, закрытую для транспорта.

Единственным звуком, доносившимся снаружи, был перезвон церковных колоколов. Тристан обнял ее, она прикрыла глаза, спросила:

— Мы можем сегодня поужинать вдвоем. Только ты и я?

— Звучит романтично.

Каро позвонила портье, и тот заказал столик в “Голубом колоколе” — старейшем ресторане Честера.

В дверь постучали. Это был Зак. Игнорируя Каро, он обратился к Тристану:

— Не хочешь заглянуть в паб?

Тристан вопросительно посмотрел на Каро.

— Мы заказали столик на восемь, — напомнила она.

— Прекрасно, — улыбнулся Тристан. — В семь тридцать я буду здесь.

Каро наполнила ванну — огромную, старомодную, сделанную еще в годы правления Эдуарда — никак не позже. В этом маленьком гостиничном номере она насчитала восемнадцать антикварных предметов — красивых и изящных. И каждый из них она потрогала, чувствуя, как тепло старины передается ее пальцам.

Для похода в ресторан она надела шелковое темно-синее платье. Каро успела уже сто раз провести щеткой по волосам в ожидании Тристана. Он все не возвращался. Его не было ни в семь тридцать, ни без четверти восемь, ни в половине девятого.

Тристан появился в дверях в пять минут десятого.

— Прости, я задержался. Уверен, столик еще ждет нас.

По пути в “Голубой колокол” он не проронил ни слова. Но Каро и так догадалась. Тристан сообщил Заку о том, что они собираются пожениться.

Пленительная атмосфера старины в “Голубом колоколе” могла заворожить любого посетителя, но только не эту молчаливую пару. Правда, Тристан всеми силами старался скрыть от Каро, как у него нехорошо на душе. Он нежно поглаживал ее руку, но отворачивался и упорно хранил молчание. Она не задавала ему никаких вопросов. Ей все было понятно.

Они возвратились в отель, поднялись в свой номер, молча разделись, легли в кровать. Каро коснулась его и тут же убрала руку, изумленная. Его тело было так близко, но почему-то казалось далеким, словно на расстоянии многих световых лет, как другая Галактика.

Проснулась Каро неожиданно. Тристана рядом не было. В ванной горел свет, Каро поднялась и медленно пошла туда.

Тристан лежал на полу, сжимая в руке шприц. Какое-то время Каро не двигалась с места. Пересчитала все антикварные безделушки. Восемнадцать. Опустилась на колени рядом с телом Тристана. Потрогала его волосы, коснулась пальцем щек, губ. Накрыла его халатом. Не нужно, чтобы его видели обнаженным.

И только после этого позвонила портье.

После ухода Грэма Карелии не знала, что теперь делать. Она не могла дальше жить в этой квартире, не могла платить за нее из своего заработка в книжной лавке. Она была вообще не уверена, что ей следует оставаться в пределах Манхэттена. Она рассматривала разные варианты — переселиться в Бруклин или в Лос-Анджелес. Она могла бы там жить неподалеку от Зоэ и благодаря ее связям поискать удачи на какой-нибудь второразрядной сцене. Кроме как на работу, она никуда не выходила, сидела дома. Ни разу не заглянула в “Попугай”, не встретилась с Майком.

В начале марта у нее появились подозрения. Пришлось показаться врачу. Он попросил перезвонить ему назавтра.

Медсестра надолго оставила ее ждать у телефона. В конце концов, вернулась на линию:

— Да, миссис Мосс, — бодренько сказала она, — да, у вас будет ребенок.

“Рок-звезда умер от передозировки”. “Певца нашли мертвым в гостиничной ванной!”

Заголовки, перемежаясь, вспыхивали в ее мозгу. Журналисты оказались даже страшнее, чем она представляла себе” Они преследовали ее, как стая вампиров.

— Каро, ты знала, что он сидит на игле?

— А ты сама употребляешь наркотики?

— Тристан оставил завещание?

— Что он сказал перед смертью?

— Правда, что Тристан покончил с собой?

Каро говорила с врачом, выписывавшим свидетельство о смерти. Она рассказала полиции все, что знала. Спросила, может ли она вернуться в Америку. Ей сказали, что да, может.

Выходя от следователя, она почувствовала себя плохо. Она присела, наблюдая, как по платью расползается кровавое пятно.

— Мне очень жаль, — сказал доктор. — Если это послужит вам утешением, то знайте, что плод был еще на ранней стадии.

Каро вернулась в отель. Она позвонила в ветеринарный приют и распорядилась насчет котенка, чтобы его отдали в хорошие руки. Затем она собрала чемодан, положив туда только свои платья, портрет Маргарет и медальон с играющим на мандолине трубадуром.

У Каролин появилась привычка перед работой прогуливаться по Центральному парку. Маршрут был один и тот же. Она уже узнавала знакомые деревья, цветочные клумбы, повороты дорожек. День ото дня она следила, как распускаются бутоны. Время текло незаметно.

Ей, конечно, надо было что-то решать. Каждое утро она обещала себе, что это сделает, что ее осенит какая-то идея, и именно сегодня. Но решение пришло к ней неожиданно.

В парке было полно детишек, одетых уже по-весеннему легко. Они мелькали у нее перед глазами, словно кружились на карусели. Хочет ли она присоединить, ввести в этот круг, за которым смутное будущее, своего малыша?

Она коснулась рукой своего живота. Ее ребенок рос там.

Каролин представила себя с коляской на аллее парика. Она постаралась вообразить, как держит крохотное теплое тельце малыша на руках. Но реальной картинки не складывалось.

Перед ее глазами постоянно маячила реклама какой-то клиники по планированию семьи. Номер их телефона как-то сразу отпечатался в памяти.

Она ни с кем не поделилась своими проблемами, не сказала, что ждет ребенка. Иногда у нее возникала мысль известить о будущем ребенке Грэма. Раньше муж говорил, что к рождению ребенка они еще не готовы, но раз он уже на подходе, то самое время мужчине взять на себя ответственность. Наверняка он обрадуется. Каролин не сомневалась, что ради ребенка он останется с ней. Они снова будут жить вместе в своей уютной квартире, вместе начнут собирать малютке приданое. Только Каролин знала, что этого не случится. Ее ребенок был от Майка.