— Пойдём, Томас, прогуляемся. А то на холодном лежать вредно, мама тебе, наверное, говорила…

Коллектор вывел нас на заброшенную и полуразрушенную животноводческую ферму. Разрушили её не бомбы, а окрестные жители, что экспроприировали столь нужные в хозяйстве стропила и кирпич. Коров, впрочем, тоже. Да и не пережили бы в этом красивом и просторном здании коровы первые четыре года тьмы. Топить было нечем. Их народ по заброшенным и бесхозным дачам держал. Зато у нас в Общине никогда проблем с молоком не было, а от того и дети хорошо выживали. Татьяна Сергеевна, наш главный врач, царствие ей Небесное, всегда настаивала на правильном питании. У меня это одно из главных воспоминаний детства — стакан парного молока с земляникой и черникой. Вкуснотища! И полезно. А творог с мёдом!? Пища богов. И крестьяне наши по паре тонн творога в сезон соседям вывозят. Как вспомнил, так есть захотелось. Вытащив из кармана кусок копчёного мяса, прихваченного с собой в качестве дневного перекуса, я впился в него зубами. Но от трапезы меня отвлек Вихрь, он такими голодными глазами посмотрел на меня, что я был вынужден оттяпать ножом кусок копчёной говядины и протянуть ему.

— А как я есть буду?

«Верно, руки-то у него по-прежнему связаны!» — сообразил я.

— Рот открой, я мелко порезал.

— Слушай, Заноза, может, договоримся мы… — и я скомкал конец его фразы, засунув в приоткрытый рот кусок мяса. «Тоже мне, договорщик нашёлся!»

Сидели мы сейчас, естественно, не в самом коровнике, а в отрезке всё того же коллектора. Своды тут много лет назад обвалились, и получилась глубокая, метра в два, канава, обоими своими концами уходившая в так выручивший меня подземный ход. От нашего укрытия до здания собственно фермы было метров сорок, максимум пятьдесят. Лес хотя и поглотил её территорию, образовав густой подлесок, но обломки кирпича, осколки стекла и прочий мусор, не позволяли подобраться к нам бесшумно. Сам знаю, я по таким местам много лазил. Вроде на кусок дерна наступил, а там лист жести или куча битого стекла. А звуки такие ой как хорошо слышны!

Томас прожевал кусок и с готовностью открыл рот снова. Внезапно в отдалении глухо бухнул взрыв.

«Нашли всё-таки… — сокрушённо подумал я и резко ударил пленного по «сонному бугорку». — Парень ты, вроде, неплохой, но вдруг чего выкинешь в самый неподходящий момент». Накинув на вырубившегося эстонца одну из своих рубашек, я присыпал тело землёй и ветками. Если всё сложится правильно — вернусь через час-другой.

«Гости подойдут минут через пятнадцать, по коллектору — через час» — я бы на их месте тоже не торопился. — Ползти по низкой и тёмной трубе, в самом начале которой ты напоролся на минную ловушку, они будут в час по чайной ложке, тщательно проверяя дорогу перед собой. А гранат у меня на самом деле не осталось. Одну я бросил при побеге, вторую — когда внимание наёмника привлекал, а третьей люк заминировал. Знал бы — пять взял, а не три. Или вторую подобрал… Ну, да чего уж сейчас плакать… Будем надеяться, что отрезки «струны», что я за собой оставил, их развлекут немного».

Из рюкзака я тем временем достал свитер грубой «деревенской» вязки, что мне подарила на позапрошлый Новый год одна милая девушка из деревни Хлыщёво. «Прости Иришка, но подарок твой я не по назначению сегодня использую».

«Наёмники», так для краткости я обозвал пришельцев, появились несколько позже, чем ожидалось. «Двадцать семь минут, — отметил я про себя, бросив взгляд на часы. — Не торопятся, однако!» Вначале до меня долетел еле различимый скрежет стекляшки по камню, минуту спустя кто-то гулко наступил на изржавленый лист металла, а потом метрах в восьмидесяти от меня промелькнула стремительная тень. «Человек пять или больше. Идут неплохо, но до Следопытов или Пионеров старших возрастов им всё равно далеко…»

Устраивать локальную войну в одиночку я не собирался, с минуты на минуту должны подтянуться ребята с того берега, да и оперативного дежурного должно было насторожить подавление частот в нашем любимом диапазоне.

Противники меж тем миновали баррикаду из полусгнивших брёвен, под которой я спрятался. Двое, шедших впереди, скрылись уже за зданием фермы, а основная группа вошла в него. «Оставят кого-нибудь «хвост пасти» или нет?» Не оставили, все вошли внутрь. Хотя могли бы, и даже не одного — одна рабочая тройка и двое тылы прикрывают. Я выбрался из-под плащ-накидки и, подхватив «калаш», быстро побежал вслед за ними.

Вот я замер в простенке: автомат наискосок висит на груди, в руках «стечкин» с глушителем.

«Сейчас они осмотрятся и найдут мой сюрприз… Секунд через двадцать… — отстранённо подумал я. — Встали они, скорее всего, у тех куч битого кирпича, они неплохо от огня из другого конца коровника должны прикрывать. Но я-то на этом!

— Stai jis! [34] — раздался первый крик.

И вслед за ним:

— Бросай оружие! Ты окружён! — акцент у кричавшего был заметно сильнее, чем у Томаса.

«Вы бы ещё добавили «рус партизан»!» — пошутил я про себя, появившись в дверном проёме.

Быстрая «двойка» в спину одному из врагов, устроившемуся справа с финским «ручником» в руках, и тут же ещё одна, сидевшему рядом с ним. Первая пуля попала ему в голову, а вторая прошла выше, и, выбив фонтанчик пыли, с визгом улетела вглубь разрушенного здания.

Краем глаза отметив, что оба «готовы», я перенёс огонь на тех, что слева. Тучный здоровяк, заполошно вскочивший со старенькой шведской Aк-4 [35]в руках, получил две пули в грудь, и мешком завалился набок. Вскочил он, надо сказать, удачно для меня, перекрыв линию огня для второго, тощего брюнета в немецком камуфляже, вооружённого «семьдесят четвёртым» «калашом».

Для них я стоял крайне неудачно, каждый много стрелявший знает, как тяжело разворачиваться вправо (если вы правша, конечно) с винтовкой или автоматом у плеча. Есть, правда, хитрые способы облегчить этот процесс, вроде приседания со скручиванием ног, но парни с ними знакомы не были. А потому наёмник не успел выстрелить, а вот я — успел. Завалившись набок, так, чтобы куча мусора прикрыла меня от огня третьего, с этой стороны противника, я спокойно всадил две пули растерявшегося «калашеносца».

Тут только раздались ответные выстрелы. Последний из находившихся внутри здания противников дал длинную очередь, выбив клубы пыли и кирпичной крошки из моего укрытия.

«А ведь сейчас и разведчики подтянутся…» — с момента моего первого выстрела прошло секунд пятнадцать. Свой автомат снимать было неудобно, поэтому, перекатившись ещё ближе к мусорной куче, я дотянулся до «шведской гэхи» и подтащил оружие к себе.

«Так, винтовку в левую руку, и ствол направить на дверной проём… Пистолет в правой смотрит вдоль укрытия, на случай, если наёмник внутри недостаточно напуган…»

Предательски хрустнула ветка за стеной, предупредив меня о появлении очередного противника. «Парень явно новичок, ну кто же будет приваливаться к тонкой деревянной панели, за которой противник может быть?» — подумал я, заметив, как качнулась одна из створок широченной, словно ворота, двери. Что называется, «от бедра» я выпустил туда четыре тяжёлые, десятиграммовые пули. Они с лёгкостью пробили гнилое дерево… и того, кто так неосторожно подставился.

Занятно, что мой противник, находящийся внутри здания, не поспешил воспользоваться моментом, а, выпустив полмагазина по моему укрытию, побежал прочь. Как я определил? А просто пока я промаргивался от запорошившей глаза кирпичной пыли, выбитой вражескими пулями, вдалеке раздалось громкое топанье и крик:

— Nagi, jie nu?ud? juos visus! [36]

«Вот паникёр малохольный, — с немалым удовлетворением подумал я. — Но почивать на лаврах рановато, вдруг второй их разведчик парень решительный».