— Дока Занозе.

— Здесь.

— На соседний дом взгляд кинуть можешь?

— Да.

— Посмотри «совиными глазками», что-то он меня смущает.

— Понял.

— Отбой.

А минуту спустя в дверь вежливо постучали.

Для нас, правда, это неожиданностью не стало — за несколько секунд до этого Саламандр, наблюдавший за противником с помощью маленького зеркала на раздвижной ручке, жестами показал, что незваные гости уже на крыльце.

Делаю знак Серёге, что можно ответить:

— Да-да, войдите! — в юморе ему не откажешь, ручка повернулась, дверь дёрнули, но дверь, замотанная «струной» приоткрылась буквально на пару миллиметров.

«Интересно, какие у них там сейчас лица?»

— Откройте, пожалуйста! — глухо доносится из-за двери, но особой агрессии в нём не слышно. — Я помощник шерифа города.

— А вы по какому вопросу?

— На вас поступила жалоба от граждан! — «Хрена себе у него лексикончик! Будто участковый минувших времён… Сразу на ум рассказ про мальчика, выплеснувшего в окно манную кашу приходит».

— А что за жалобы? И от каких таких граждан? — жестом я остановил Саламандра и сам подключился к разговору.

— Жалоба от гражданина Баргузенко о том, что его и его друзей избили и отобрали принадлежащее им имущество.

«Да, Самоед, жжёт!» — подумал я а вслух ответил:

— Мы никакого Баргрузинко не знаем! Да и вас тоже.

— Я могу значок показать!

— И я тоже. С детства их собираю. Знаете, какая у меня коллекция? — и гораздо тише спросил в рацию: — Бубён, здесь Заноза. Доложи обстановку!

— Стоят смирно, даже под стенку не встали, — немедленно ответил прапорщик. — «Сайги» за спинами висят. Они у троих. Ещё у двоих «трешотки» старые — ППСы [134]. Щиты и дубинки.

— Понял тебя, Коля.

«Ситуация непростая — с одной стороны заход местных несколько необычен, с другой — вроде не давят сильно на нас, а скорее приглашают на разговор. Но это может быть как просто попыткой урезонить буйных и сильных гостей, так и манёвром и обезглавить караван. Надо быть полным придурком, чтобы не разобраться, кто у нас командует. Ну, Илюха, от твоего решения сейчас зависит, по какому пути мы сейчас пойдём — Слова или дела!» — все эти размышления заняли едва ли пару секунд, и я, наконец, принял решение.

Взмахом руки я привлёк внимание Говоруна и жестами спросил, знает ли он как выглядит бляха местного «правоохранителя»?

Кивок нашего эксперта по бредунам и я громко обращаюсь к гостям:

— Бляху к стеклу приложите! — а сам рукой Фёдору показываю, чтоб глянул на неё.

Тот на четвереньках метнулся к окну, отодвинул слегка занавеску, а потом также жестами показал, что всё в порядке.

— Эй, шериф, пустим только троих! У нас итак тут тесно, — пока я говорил, Дейнов вернулся на свою позицию за кресло.

— Входите! — я аккуратно сдвинул рычаг предохранителя «ксюхи» в положение «АВ.» и сделал знак Саламандру.

А дальше как в сказке для самых маленьких — «Дерни за верёвочку — дверь и откроется!». Хитрый узел легко развязался, когда Серёга несильно потянул за один из концов «струны» и дверь начала открываться. «Хорошо они петли смазывают!» — обратил я внимание на такую малосущественную сейчас деталь, но в нашей работе мелочи зачастую значат так много, что я сам себе иной раз удивляюсь, когда такие вот наблюдения переходят на сознательный уровень. Хорошо ещё, что отец, когда меня учил и тренировал в такие вот моменты говаривал: «Это хорошо, что ты можешь сделать это. Но мастерства достигнешь, когда сможешь понять и объяснить как ты это сделал». И отправлял заниматься с «мальками», чтобы ставя удар какому-нибудь пятилетнему бутузу, я и сам учился.

Вошедший первым, хорошо накачанный крепыш среднего роста, одетый в чёрный комбинезон на молниях, вроде тех, что до Тьмы носили европейские полицейские, показал мне внушительного вида бляху, размером примерно с половину ладони. На фигурном щите гордо блестела надпись «Security Guard» [135]. «Какой-нибудь магазин снаряжения раздербанили, ну и приспособили добычу к своим нуждам».

— А у вашего начальника, надо полагать, надпись «Шерифф» на бэдже? — голосом я выделил две последние «ф», пародируя английское написание.

— Верно, — ни чуть не смутившись, ответил здоровяк. — Я помощник шерифа, зовут меня Ризен. Представиться не хочешь? — его уверенный тон, не оставлял сомнений, что он искренне считает себя самым крутым в этой деревне.

«Интересно, а почему он один вошёл? Мы же разрешили троим… Авторитетом задавить хочет, или это финт такой? Однако ни Саламандр, контролирующий со своего места вход, ни ребята в других комнатах, ни наш разведчик во дворе шум не поднимают, следовательно — всё пока спокойно!» — в то, что говорливого прапорщика Колю кто-то может тихонечко вырубить, или в то, что Верстаков и мои ребята просмотрят какую-нибудь левую движуху, я не верил ни капли. Порода у мужиков не та.

— Меня зовут Заноза, — спокойно отвечаю, внимательно наблюдая за реакцией «шериффа».

«Ой, а что это бляшечка у нас в руке дрогнула? И с лица гражданин помощник сбледнул так, что даже в неярком свете торшера это заметно… Ну-ка ещё одна проверочка!»

— Говорун, — спрашиваю своего старого товарища, целящегося сейчас шерифу в спину, — ты этого персонажа знаешь?

Бляха снова дрогнула, а Ризен («Это, наверное, производное от «ризеншнауцер», а, может, и от слова «резон», правда, кто их тут с погонялами и погремухами разберёт?») непроизвольно завертел головой, стараясь определить где находится тот, с кем я разговариваю.

— Ты, мент, башкой-то не крути! — подыграл мне Фёдор. — Хотя какой ты, к чертям собачьим, мент, коли ещё три года назад проезжих на дорогах под Вознесенском тряс? Или у вас масть так легко меняют? Да что это мы всё о тебе, да о тебе? Ты ж, вроде, с претензией к нам пришёл? — прозвище своё Дейнов получил за молчаливость и неразговорчивость в обычной, но высоким искусством негнилого базара владел в совершенстве.

— Я выполняю свои обязанности, между прочим… — помощник шерифа, старался держать марку, но голос его определённо «играл». Знать и вправду, нас в этих краях знали. И знали хорошо!

— Ну да! — хмыкнул я. — Придурки сунулись куда не надо, получили по репе и хабара лишились, а ты вписываешься! Как же так, дитяток наших обидели?! — сидели мы с Говоруном друг напротив друга, так что моя тирада имела ещё одну цель — заставить Ризена вертеть головой туда-сюда, окончательно теряя уверенность. Этакий психологический пинг-понг. Где мячиком выступал помощник шерифа.

— У меня есть показания свидетелей, — начал старую песню местный «правоохранитель», но был немедленно прерван Фёдором:

— А у нас семь пулемётов и два АГСа! Можешь ещё судьбу Головы вспомнить. И его людей…

«Да, это Федька круто завернул! С места в карьер так пугать!»

История, упомянутая Говоруном, относилась как раз к тем акциям, про которые мы так долго беседовали с полковником. Лет десять назад вожак крупной банды решил, что пора объяснить осёдлым соседям, кто в здешних краях хозяин. Бредунов в свою ватагу Голова зазывал по всему Подмосковью, обещая горы вкусной еды, толпы податливых девок и прочие атрибуты красивой жизни. Причём одновременно с этим его ребята стали зажимать рейдовые партии чужаков в Столице. Совершенно не делая разбора, кто откуда.

Засады устраивали грамотные и патронов не жалели. Меньше чем за месяц мы потеряли восемь рабочих партий «стекольщиков», четыре следопытские группы, их сопровождавшие, и два каравана, шедшие в Посад с товарами. Монахи тоже несли неслабые потери. Про мародёров из других мест речь, я думаю, можно не вести — их ватажки или вырезали под корень, или рекрутировали в свои ряды. Так сказать, предложение, от которого невозможно отказаться.

Проблема была ещё в том, что провести широкомасштабную операцию на чужой территории ни мы, ни посадские не могли. Гонять армию отморозков в три тысячи человек, углубившись на территорию противника почти на две сотни километров — задача, требующая соответствующей подготовки и весьма серьёзных экономических затрат.