Он слетел вниз и помчался к озеру, терзаемый невыносимым страхом. Кто-то пытался бросить утопающему веревку, но поймать ее было некому.

— Ломайте лед! — крикнул он на бегу. Но через пять шагов лед треснул под его весом. Он прыгнул в воду и принялся локтями расширять дыру, после чего нырнул, пытаясь найти Алану. И увидел ее почти рядом с дырой, в которую она провалилась. Она пыталась оттолкнуться от дна и всплыть, но тяжелая одежда тянула вниз. Ее движения были слишком замедленны, ноги и руки едва двигались. Кристоф подплыл к ней и почти выбросил к пролому над их головами. Для двоих было недостаточно места, поэтому Кристоф схватился за острые края и отломил кусок льда. И едва успел прижать Алану к себе, когда она начала тонуть. Он поднял ее голову над водой. Она дышала, но даже не пыталась схватиться за него. Господи, сколько же времени она провела в ледяной воде?

Мужчины дружными усилиями разбили лед, и Кристоф увидел Карстена и еще троих, расчищавших дорожку к воде.

— Набери побольше воздуха в легкие, — велел Кристоф. — Придется проплыть под водой. Потому что лед слишком слаб.

— Не... могу.

Он прижал ее к себе.

— Только цепляйся за меня. Я поплыву сам и потащу тебя за собой. Тут совсем близко.

Он держал Алану перед собой и мощными гребками продвигался вперед. Всего шесть футов в воде и еще несколько, и он смог подхватить Алану на руки и добраться до берега уже не вплавь, а на ногах. Там уже ждали женщины с одеялами, которые они набросили на Алану и Кристофа. Все побежали к ближайшему домику, где Кристоф положил Алану на груду одеял у очага. Женщины, раздевавшие ее, попыталась прогнать его из комнаты, но он не двинулся с места. Похоже, она приходила в себя, потому что ее затрясло крупной дрожью, несмотря на нагретые одеяла, которыми оборачивали ее женщины.

Какая-то старуха, покачав головой, сказала:

— Вы знаете, что ей нужно, граф Бекер. Она ваша женщина, не так ли?

Посчитав, что все сказала, она вывела женщин из комнаты и закрыла дверь. Кристоф не колеблясь сбросил одежду, лег рядом с Аланой, накрыл одеялами ее и себя. Она почти не заметила этого. И по-прежнему продолжала дрожать. Значит, этого недостаточно.

Он стал нежно целовать ее, сначала щеки, потом шею, одновременно растирая ее тело обеими руками. Постепенно ее лицо порозовело, а дыхание выровнялось. Сам Кристоф едва сдерживал желание и вскоре покрылся потом от охватившего его жара. Через несколько минут вспотела и Алана.

— Думаю, вам стоит вылезти из-под одеяла, — чопорно заметила она.

Ему вдруг захотелось рассмеяться.

— Может быть, но предупреждаю: я голый.

— Знаю, — пропищала она.

Он приложил руку к ее щеке.

— Это было необходимо, Алана. Нет никакого позора в том, чтобы поделиться теплом с замерзшим человеком. И ты могла бы погибнуть в воде. Когда я тебя нашел, ты уже почти сдалась.

— Ничего подобного. Просто не могла определить, двигаюсь или нет. И я не умею плавать, что ухудшало ситуацию. Но спасибо за то, что нашли меня. Я уже захлебывалась.

— Это я виноват. Нельзя было оставлять тебя ни на минуту.

— Нет, вы должны были сделать все, ради чего приехали сюда. Я все понимаю. Кстати, вы победили?

— Нет. Спрыгнул с помоста, чтобы найти тебя.

— Правда? В таком случае придется снова вызвать Карстена Браслана. Вы просто обязаны победить.

Кристоф не сомневался, что пленница крепко спит после сегодняшней схватки со смертью. Во время ужина у нее закрывались глаза. Он тоже пытался заснуть, но не смог.

Он никак не мог забыть вид обнаженного женского тела! Гибкого, стройного, с гордо торчавшими грудками. Никаких мягких изгибов, ни унции жира. Тугое соблазнительное тело, ничуть не изнуренное постоянными тренировками.

А вчера в камере ее серые глаза гневно сверкали, длинные черные волосы колыхались вокруг бедер. Но чаще всего ему представлялась Алана, сидящая на узкой постели в камере: лицо раскраснелось и блестит от пота. Волосы влажные, как после постельных утех с мужчиной. Прошлую ночь он тоже не мог уснуть почти до утра. Черт возьми!

Он трижды дурак, что не ухватился за предлог, который она дала ему. Нужно постоянно держаться рядом: недаром она твердит, что ей грозит опасность. И даже подчеркнуто спросила:

— Что, если этот вор, укравший драгоценности, в действительности шпион Брасланов? Если они получат браслет, сразу поймут, что я жива!

Что за дикое обвинение! Но оказалось, что предполагаемый вор пропал сегодня, до того, как они вернулись во дворец. Кристоф посчитал это явным доказательством вины, во всяком случае, в том, что касалось кражи драгоценностей. И когда сказал ей это, она немного успокоилась.

Что помешало ему привести ее в свою спальню и в свою постель? Потому что он винил себя в происшествии на празднике? Возможно. Ее усталость и полный упадок сил? И это тоже. Ему следовало бессовестно этим воспользоваться, но он не мог решиться, хотя безумно ее желал. Почему? Потому что начинал верить в ее невиновность?

Она была слишком умна и наверняка засомневалась бы во всей истории, если бы не искренняя вера в собственный рассказ. Значит, Алана действительно приличная порядочная девушка, что перекладывает вину за этот план целиком на плечи ее опекуна. Но что, если ее опекун тоже невинен и его каким-то образом тоже обманули? Это куда правдоподобнее, чем история об убийце, сердце которого смягчила детская улыбка. Но только ее опекун мог сказать правду, и Алана будет той приманкой, на которую он попадется. При условии, конечно, что этот человек неравнодушен к ней настолько, чтобы узнать, что случилось с его подопечной после того, как она вошла во дворец. Поэтому даже если она невинна, освободить ее нельзя.

Наконец он задремал, но проснулся от женского вопля, за которым последовало абсолютное молчание. Кристоф вскочил и бросился к камере Аланы. Она как раз пересекала кладовую, Борис и Франц, которые там спали, тоже проснулись и пытались ей помочь, но она не остановилась, пока не увидела Кристофа.

— Это так вы меня защищаете? — истерически взвизгнула она.

Кристоф почти не слышал: взгляд был прикован к кровавым пятнам на белом халате. Он бросился к ней.

— Ты ранена?

— Нет.

Он перевел дыхание.

— Что случилось?

— Один из ваших людей пытался меня убить!

— Моих людей?

— Возможно, он украл мундир, — неохотно пробормотала она. — Но я видела одежду, когда он выбегал из двери.

— Глаз с нее не спускать! — приказал он слугам, прежде чем метнуться к камере. Мгновенно увидел окровавленную дубинку на полу и капли крови, ведущие из камеры в оружейную.

Дверь оружейной была распахнута, как и та, что вела во двор. Кровавая дорожка заканчивалась здесь, но на только что выпавшем снегу чернели следы. Злоумышленник не успел уйти далеко; согнувшись, он прижимал руки к голове и одновременно пытался подняться по ступенькам парапета, откуда можно было скрыться через крепостную стену.

Кристоф не кликнул стражников. Он сам хотел захватить преступника. Поймал его наверху лестницы, развернул лицом к себе и всадил кулак в челюсть. Абсолютно непрофессиональный поступок, но им владела безрассудная ярость. Подумать только, что этот ублюдок пытался сделать с Аланой! Однако он не рассчитал сил. И услышал зловещий треск, когда неизвестный ударился головой о каменный пол. И больше не поднялся.

Только сейчас Кристоф узнал его. Ренье, тот, кого Алана обвиняла в воровстве. Очевидно, он прокрался во двор, а может, и вообще никуда не уходил. Либо это, либо у него были помощники, что еще осложняло дело.

Кристоф грязно выругался. Двое стражников, патрулировавших эту часть стены, уже бежали к нему.

— Это предатель. Заприте его в тюрьме, — приказал Кристоф. — Но сначала обыщите и, возможно, найдете у него ключ, открывающий все камеры. Поставьте перед камерой не менее четверых стражников. Если утром его не приведут ко мне на допрос, худо вам всем придется!