– Как так? – нахмурилась Клэр. 

– У ликанов ты либо альфа, либо бета – лидер или последователь. Одна стая - один альфа. 

Значит, он говорит, что Сирилу понравится, потому что она – слабохарактерна и легко может быть ведома? Клэр провела жизнь, наблюдая, как отец запугивает мать. Неужели она свернула на тот же путь? Стала такой же смиренной, как мать? Привлекает таких же мужчин, как ее отец? Готовых покорить женщину своей воле, чтобы чувствовать себя сильней? 

Покачав головой, она огрызнулась: 

– Откуда ты знаешь, что Сирил не полюбит меня, потому что я другая? Волевая? 

– Всего лишь догадка, – казалось, Гидеон борется с улыбкой. 

Ее шея загорелась, и Клэр подняла волосы, чтобы позволить холодному воздуху охладить ее кожу. 

– Ты ошибаешься. Я не тряпка. 

– Сейчас нет, – уступил он. 

– Никогда, – не совсем, правда, но ей было все равно. 

Это никогда больше не будет правдой. 

Тут прибыла их еда. Клэр схватила тридцатисантиметровый сэндвич с мясом и сыром из корзины. Официантка едва успела убрать с дороги свою руку. Погрузив зубы в сэндвич, Клэр застонала, когда в рот потек сок мяса и липкий сыр моцарелла. Горячий сок струйкой потек вниз по ее подбородку. Она стерла его тыльной стороной ладони и сделала еще один укус, даже не проглотив то, что откусила в первый раз. 

Широко раскрыв глаза, официантка удалилась, поглядывая через плечо, очевидно удивленная скоростью, с которой Клэр поглощает свой сэндвич. 

Подняв глаза, Клэр наблюдала за медленным движением прекрасно очерченных губ Гидеона, когда он пережевывал свой ужин. И в ее крови о себе заявил другой вид голода. 

– А что ты? – она отложила остатки своего сэндвича в корзину, ее голос был тихим и страстным – она никогда не говорила подобным голосом. – Каких женщин любишь ты? 

– Я? – вопрос, очевидно, застал его врасплох. 

– Каких ты любишь женщин? – повторила Клэр. – Тех, кем ты можешь с легкостью управлять? Или тебе нравятся женщины, которые все берут на себя? 

Неожиданно она увидела себя, расстегивающую ему джинсы, как это было в домике на озере. Пробегая большим пальцем по его налившейся головке. Только в этот раз она опускалась губами вниз, поигрывая своим язычком по его… 

Их взгляды встретились. Воздух наполнился энергией, и она поняла, что Гидеон видит ту же картину. 

– Не тряпок, – наконец ответил он напряженным голосом, прерывая их зрительный контакт. 

После чего Гидеон наклонился вперед, чтобы схватить чипсы из своей корзинки с едой. 

– Я так и думала, – пробормотала Клэр, вновь беря в руку сэндвич. 

Он хотел ее. Так же сильно, как и она хотела его. 

Только ее удовольствие от этого осознания было скоротечным. 

Потому что Гидеон Марч никогда бы не обратил внимание на настоящую Клэр Морган. Когда все это закончится и проклятие будет разрушено, он забудет о ней. 

Уставившись в свой бокал, она изучала тающие кусочки льда и чувствовала, как ее губы начинают кривиться. Она не хотела вновь становиться мышью. Покорной. На самом деле она могла бы продолжать идти по жизни робкой и испуганной, даже не зная, что пропустила. Но теперь-то она знала. 

Она знала, как это – противостоять отцу. Как взять под контроль свой класс. Идти за тем, что она хочет. Сейчас она знает и никогда не сможет вернуться назад. Не захочет вернуться. Клэр криво улыбнулась. Хотя она могла бы сделать это и без потери своей души и не пожирая людей каждое полнолуние. 

Гидеон посмотрел на нее через стол, его глаза были суровы и проницательны, будто он мог читать ее мысли. 

– Не слишком-то привыкай, Клэр. Ты не сможешь остаться такой. 

Конечно, нет. Она знала это. 

Нет, если она хочет жить. 

И все же внутри нее появился тоненький голосок.  Была ли ты когда-то жива до того, как стала оборотнем? 

*** 

1. «Гаторейд» – товарный знак «спортивных» напитков и порошков производства компании «Куэйкер оутс».   

2. «Арм энд Хаммер» – товарный знак зубной пасты с гидрокарбонатом натрия (пищевая сода).  

3. Техасодельфия – сеть ресторанов, которые известны своими уникальными сэндвичами с мясом и сыром. 

- И что дальше, - спросила Клэр, переведя взгляд с длинной, многое повидавшей барной стойки, запачканной липкими жидкостями неизвестного происхождения, на блюдце с бесплатным арахисом. 

- Ждем, - ответил Гидеон, не глядя в ее сторону, осматривая помещение. И сунул пиво ей в руки, приказав: - Пей. 

Сморщив нос, девушка покосилась на пиво в своей руке. Ей еще не приходилось пить его. Бокал вина - да. Но только не пиво, как пил ее отец между рейсами. 

Она смотрела на бутылку так, словно у той внезапно выросли зубы и она может покусать ее. Подняв глаза, Клэр заметила за стойкой громадного бармена, плотоядно косящего на ее декольте. Затем тот пригладил рукой эспаньолку (1) и послал ей воздушный поцелуй. 

Едва сдержав дрожь, девушка повернулась и увидела, как Гидеон отпил из своей банки. Будучи подростом, ей часто приходилось запираться в своей комнате, когда отец перед телевизором начинал пить. В безопасном месте, чтобы избежать взгляда его налитых кровью глаз. Впрочем, дверь далеко не всегда служила преградой для него. 

- Ненавижу пиво, - пробормотала она, а оскорбления ее отца невнятным эхом звучали у нее в голове. Ее нос сморщился, едва почувствовав неприятный запах пива, идущий от Гидеона. 

- Почему же? 

– Когда мой отец не ходил на работу, он оставался дома и пил. – Затем добавила: – И довольно много, – она фыркнула, а ее губ коснулась слабая улыбка. – Боже, не могли же мы упустить его. 

Молчание, повисшее между ними, заполнилось шумом бара. Ей стало интересно, почему она вдруг вспомнила о нем. Клэр никогда раньше ни с кем не разговаривала о своем отце, даже со своей матерью. 

- Он пил? – вопрос с трудом слетел с его губ, поразив ее. 

- Когда отец был трезвый, было еще ничего, но когда он пил, то становился совсем другим человеком. Намного хуже. Я просто научилась держаться от него подальше, – Клэр скрестила руки, растирая кожу, поскольку ей вдруг стало холодно от одной мысли, что иногда ей не удавалось избежать его внимания. – По большей части. 

Он отвел от нее взгляд, его профиль, казалось, был высечен из камня. Внезапно мужчина заметил: 

- Робкая маленькая мышка неожиданно оказалась проницательной. 

Девушка покраснела. Их беседа за обедом снова перетекла на нее саму. 

– Я не слабачка, запомни, - отрезала она, - и не мышь. 

Гидеон посмотрел на нее, в его глазах, отливавших зеленью, стоял холод. 

Уронив руки, Клэр посмотрела ему в глаза, бросая вызов. 

- Если ты мышка … была, - внес он поправку, посмотрев поверх нее, дотронувшись до ее яркого топа с открытой спиной и медленно проведя ладонью по выпуклостям ее груди, - звучит так, как будто у тебя была веская причина. 

- Быть слабой? – зарычала она. Уязвимой? Покорной?  Как ее мать? Клэр покачала головой. 

- Нет, - возразил мужчина, его глаза горели, когда он перевел свой взгляд на нее. – Быть человеком. 

Человеком. Им-то она быть уже никогда не сможет. В этот самый момент ему должна была придти в голову та же самая мысль. 

Его глаза изменились: зеленый цвет глаз стал глубже, пока он смотрел на нее, обжигая ее. Воздух между ними, казалось, застыл, а напряжение выросло. Жажда проникла в ее кровь и мышцы, ее соски превратились в маленькие твердые горошины, упершись в тонкую шелковистую ткань ее топа. Мышцы на его лице затвердели, и девушка почувствовала его реакцию на нее: примитивную и мгновенную, грубую, аромат мускуса в воздухе. 

Секунду спустя, мужчина отвел от нее взгляд и стал рассматривать бар, разорвав невидимую связь между ними. 

Клэр стиснула в руке холодную, запотевшую бутылку, попытавшись не сжать ее слишком сильно, чтобы не раздавить. Изучая его, она пыталась справиться с дыханием, а также подавить досаду, оттого что он больше не смотрит на нее, и сумел справиться с желанием, вспыхнувшим между ними, погасив его, словно пламя, двумя пальцами.