27 ноября 1923 О чем еще грустить. Вечерней тишиной О чем еще грустить. Вечерней тишиной И лаской неожиданных стихов Так успокоено взволнованное сердце. Оно простит недавние обиды, Простит незаслуженные страданья И упрекнуть не сможет никогда. И все ему прелестно, как и прежде: И ветра невесенние порывы. И пенистые радостные волны. И набережных стройные граниты. И улиц бесконечные ряды. А дома что? В старинных переплетах Столетием взлелеянные томы, И на столе рабочий беспорядок. И по стенам старинные портреты. Дневная и ночная тишина. Прелестно всё. И хочется работать. Жаль погасить глубокой ночью лампу. Жаль отложить перо, бумагу, книги, Немых друзей оставить для постели, И трудно оторваться от стола. И нет усталости. И сон не клонит вежды, И ждешь зари, и ей стихи готовишь . . . . . . . . . . . . . . . 1923 Душа цветет, когда любовь украдкой Душа цветет, когда любовь украдкой Покой дарит. Душа цветет, когда надеждой сладкой Любовь горит. Душа поет, и песен рой стыдливый Летит к полям. Душа поет, и песни звук пугливый Уж млеет там. В душе порыв, покой смущен волненьем Любви в груди. В душе порыв – не заглушай сомненьем, Люби и жди. <1923-1924> Е. Шахматовой Двадцать один! – начертал на заветном пергаменте Хронос. Не изменись! – пожелал солнечный бог Кифаред. 19 июля 1924 Ей же Мудрым извечно словам великого мужа Эллады Светлой и чуткой душой, чуждая страха, внимай. <1924> Жорж Санд Вл. Каренину (В.Д. Комаровой) Весь мир преображен. Где ты, моя земля. Страна мятежности и славы и позора? Летят мечты мои в Беррийские поля. В леса и пастбища, где расцвела Аврора. И сказки древние святых монастырей Я с нею слушаю и с ней в молитвах таю, И жажду жизни смысл понять, раскрыть скорей, И птиц в полях небес слежу так жадно стаю. Я плачу над Руссо, я Байроном пленен, Недавно вырвавшись из чащ Шатобриана. В Париж! В Париж! Мой ум и дух мой воспален. Прости, о Лелия, о Жак, о Индиана! Но жизнь течет, как кровь, бунтуя гордый ум. Где тишина, где одиночество Ногана? Где сельские мечты? В томленьи страстном дум Я революции так жажду урагана… Иль лучше хижина и деревенский люд, И зелень, и цветы, спокойные долины, Где сладко вспоминать шопеновский прелюд, И нежный стих Мюссе, и арии Полины. Декабрь 1924 Девичья зимняя песенка Китежской сказкой окутан. Город замрет. Перенесись на минуту В звездный ночной хоровод. Душа моя – безгрешна. Звездная ночь к ней прильнет Очарованьем нездешним Ласково обовьет. Ой, одиночество люто. Отзвуков нет на земле. Жизни считаю минуты. Слезы блестят во мгле. Ой ли, весенняя нега! Знаю: придешь – но когда? Тает медленней снега Павшая в душу беда. Песня за песней вьется. Эх, была – не была! Мне ль эта песнь поется — Дева весной у колодца Милого друга ждала. Март 1925 Жемчужина Жемчужину глупец увидел на дороге. – Проста она, – сказал, – бедна, оправы нет. Вот если бы нашел я золотой браслет, Куда как заплясали б ноги! Осталась бедная жемчужина в пыли, Прохожие ее чуть-чуть не раздавили. Но, к счастию, ее увидел издали Мудрец бесхитростный. Подняв ее из пыли: – Вот то, – воскликнул он, – вот то, что я искал И все найти не мог! – и бережно и нежно Стал он с жемчужины пылинки все сдувать И к сердцу радостно, любовно прижимать. Нечаянна была та радость и безбрежна. Жемчужинам подобные сердца Так часто брошены с презреньем, без вниманья. Но жизнь не властна их затмить очарованье, И Провидение пошлет к ним мудреца. Апрель 1925 А.А. Достоевскому Сладко от старшего друга услышать приветное слово. В Пушкинском Доме давно музам я робко служу. 5 ноября 1925 Страдание Много слез вам не я напророчил. Жизнь – не шутка, любовь – не браслет. Больше дней вы полюбите ночи. Больше сна вы полюбите бред. Больно мне. Сердце кровью точится. Как подумаешь: гибнет сестра. Мне улыбка страдания снится: Знаю, вам не уснуть до утра. Как помочь? Люди! Закоченели. Сердце сердца бежит. О, прости! Так и бросят средь снежной метели, А метель замела все пути. Люди! Что ж? Тишина лишь лесная. К сердцу бьет неутихшая кровь. Только Бог, только Он и узнает Ваши слезы, тоску и любовь. |
