— Стой, назовись! — закричали с забора Автобазы.

У механиков, конечно, места раза в три поменьше нашего будет. Зато у них ангары с крышами высокими стоят, пока не падают. То есть падают, но механики их взад чинят. Дык хорошо, ешкин медь, считай — зимой и летом — сухо. В ангарах много антиресного — моторы всякие в ящиках, железяки непонятные, станки. А ниже ангаров подземелье бетонное, тоже сухое, вроде гаражей, только глубоко. Там в самом низу вода плещется, вниз не ходят. Зато целых два этажа всякой техники, во где мы мальцами с Головой игрались! Там и бензовозы, и трактора, и автобус есть. Автобус — он самый смешной. Внутри стулья прикручены, это ж надо такое выдумать. Батя говорит — до войны такие автобусы всюду людей возили. Я отцу вообще-то верю, ага, но тут не верю. Куда он поедет-то, здоровый такой? К примеру, через Пепел и кони-то пройти не могут…

Толку с тех машин мало, но механики все равно откручивают, переделывают. Вон катер запустили, по реке плавал, пока не утонул, ага, рыбы дно отъели. Бульдозер один собрали, потом другой, чтобы канавы рыть, воду чтоб отводить, болото на Асфальте сушить. Первый бульдозер я не помню, малой был. Говорят, его маркитантам на коров сменяли, выгодно очень. Маркитанты на ем ездили, ага, от ворот склада своего до базара, из самопалов палили и девок катали. Недолго гордились, мотор быстро заломался. А коровы, что на обмен взяли, — вот они, целые, еще механикам и телят нарожали.

Я до самой Автобазы думал, как же быть, если Любаха не врет. Старики так запросто могли решить, ну чтобы никуда далеко не лазить и вообще всем в Чагино сидеть, картоху сажать и поросей пасти. А чо, женюсь если — кусок бункера нового выгородят, свой дом будет, можно в кузню пойти или воду качать…

— Ты чего такой, будто поленом вдаренный? — встретил меня Голова. — Вона, про тебя все только и спекулируют, могильщика поджег! Чего морду скривил, это ж правда!

— Принимайте пушки в ремонт, — сказал я мужикам. Они кран подкатили, цепи завели, стали снимать рваный металл с телег.

Главный механик меня обнял, ну и я его. Он хороший мужик, дельный. Пока бронзу да железо сгружали, Голова меня за собой в цех потащил. А чо, мне на Автобазе нравится. В цехах станки стоят, здоровые такие, только из них мало какие работают. Ликтричества не хватает, чтоб запустить, да и ссохлись от старости.

— Ты глянь, — рыжий привел меня к своему новому забретенью. Забретенье походило на кучу непонятных железяк. Возле кучи двое парней чо-то пилили, один мелкий совсем дырки на станке сверлил. Ликтричества мало, так у них заместо мотора бык кругами бродит, шестерни гремят, ремни крутятся.

— Славка, я понял, почему от прежней картечницы толку мало. Глянь, здорово я придумал? Двадцать стволов вместе составим…

— Сколько?! Как это — двадцать? — Я аж позабыл про инженеров, про Варварку и всякие другие глупости.

— Так ты глянь! — Рыжий завел меня с другой стороны. — Стволы вот здеся хомутиком свяжем. Заряжать не спереди будем, а позади, с казенника. Все зарядим, теперь гляди… — Он повернул длинный рычаг, внутри новой пушки что-то лязгнуло. — О, замки по кругу поехали. Я такую штуку придумал, чтоб вот тут крутить, и замки один за другим открываться будут. И стрелять стволы не разом будут, а один за другим. Ты глянь, здеся пружина такая…

— Голова, как это сзади заряжать? А порох куда сыпать?

— Вот куда! — У рыжего улыбка стала шире морды. Он вытащил откуда-то короткую трубу, с одного конца торчал край нашей мортирной бомбы. — Глянь, я большой патрончик придумал. Как у ружей, только большой. Правда, капсюль пока не придумал, как сделать…

— Чо сделать?

— Ну да неважно. Пока каждый придется через затравочку отдельно поджигать, но все равно — скорость-то какая, а?

— Голова, слышь, ты чо насчет Хасана думаешь?

Рыжий замолк, точно рыбью кость заглотил. Пошли мы с ним на крышу цеха. У механиков что хорошо, у них, ешкин медь, несколько цехов пожаром не тронуло. И не разломал никто, ага. На крыше в будке сидели ихние патрульные, помахали нам. Я Голове рассказал про совет инженеров, только Любаху выдавать не стал.

— Вот зараза, а кто ж за серой будет ходить? — удивился рыжий. — А кто пасечникам на Пепле поможет? А кто на юг, в жилые кварталы за кирпичом да струментом пойдет? А кто за запчастями в Гаражи пойдет, если охотников распустят? Мы и сами, конечно, адекватные, но…

— Не галди, — сказал я. — Сам не пойму, чо делать-то. К химикам, что ли, наниматься? Прежде наши хотели на Берег охотников послать, ну, по Берегу к Кладбищу добраться, поразведать там, как да что, насчет рыбы, ага. А теперь вишь как оно вышло, уже не до могил. Уж больно много наших гибнет.

Примолк Голова, дык и так ясно — нет у них таких крепких охотников, как на Факеле. Не силой крепких, а опытных таких. Я вон лет восемь на охоту хожу, что ли. Сперва дрожал, как Леха-молодой, от всякого куста шарахался. Дык меня Федор Большой учил, не отпускал, пока я наизусть каждую тропку, где как пройти, ему не повторил, ага.

— Славка, насчет Хасана… Ты никому не ляля? Я тоже никому. Ну мне кораблик сперва надо достроить.

— Какой еще кораблик?

— А вона, — рыжий показал пальцем вниз. Сквозь дыру в крыше я увидал лодку. Лодка, да не как прежний катер, раза в три больше, здоровая такая, с мотором и окошками. Навроде тех, что на реке гниют, ага. Только эта не гнила вовсе даже. Борта к ней из новых досок прибивали, половина еще осталась. Над лодкой висели цепи. На цепях висел кусок мотора.

— Мотор не под солярку, — сказал Голова. — Надо как-то иначе нефть гнать, чтобы для этого мотора горючка вышла.

— Иначе мы не умеем.

— Ну в том и беда. Книгу бы почитать.

— Ладно, — сказал я. — Пойду, что ли.

Поглядел еще раз с крыши на хозяйство механиков. Клепаную стену они вместе с нами строили, но тоже не доделали маленько, дыр еще много. Труб у механиков много не нашлось, как у нас. Но они умные, ага, вагоны к себе с Гаражей подтащили, повалили, из них вторую стену смастерили. Это еще давно было, старики только помнят. Дорога к Факелу охранялась с двух сторон. Костры жгли, поверх дороги на столбах сеть колючую чинили.

— Славка, погоди… — Рыжий догнал меня внизу. — Ты видал, как первый био сбежал?

— Ага. Маленько видал.

— А в небе над Асфальтом ничего такого не видал?

— В небе? — Я на рыжего поглядел внимательно. Может, и вправду шестеренки у него слипаются?

Голова поковырял в носу. Он, когда в носу ковыряет, стесняется, значит, шибко. Мы когда с ним девок водили… ну это, малину смотреть, так Голова всю дорогу в носу ковырял.

— Славка… Наши тогось, рукокрыла видели, здорового такого, коня утащит.

— Не может быть. Какой рукокрыл при свете, да еще на стрельбу полетит?

— Вот и я так подумал, — рыжий глядел как-то странно.

— Ты чо темнишь? Говори как есть!

— Я и грю как есть. Славка, ты тока не тогось, не злись. Все же знают, кто могильщика поджег. Но тута дело такое… я видал рукокрыла. Он низко летел, над Асфальтом. А потом био назад пошел.

— И чо? Думаешь, могильщик мыши испугался, что ли?

Голова опять поглядел странно.

— Славка, еще двое кроме меня кое-что видели. Только не здесь, а на краю Пепла. Теперь им никто не верит, смеются. Но био не просто так сбежал. Ему точно это… приказали.

Мне от его слов маленько не по себе стало.

— Почему смеются? Почему не верят?

— Те двое наших на краю Пепла не только рукокрыла видали. С ним человек был. Человек эту тварь с рук кормил.

— Твердослав, закрой дверь. Все собрались?

— Все, дьякон.

— Тогда слушайте, — отец поглядел тяжко. — Вчера на сходе все поняли?

— Понять-то поняли, — вздохнул Федор Большой. — Что же получается, дьякон? Лучших парней, охотников — в свинопасы?

Накануне на Факеле общий сход был. После похорон. Чо Любаха мне пошептала — так оно и есть. Инженер Прохор сперва умно про нефть толковал. Что ее много, но потом кончится, ага, может, при внуках наших. А если мы только нефтью торговать будем, да еще продавать, что охотники найдут, так жопа всему Факелу настанет. Дык, ясное дело, одной торговлей не протянешь. Прохор не так сказал, но я умные слова повторять не мастак. И что надо ферму втрое больше строить, и под хлебушек свое поле чистить, и самим ткацкий станок ставить, на маркитантов не надеяться. Потом берегиня Ольга говорила. Про то, сколько больных детишек народилось. Про тех, кого вылечить не могут. Про тех, кто в патрулях и на охоте погиб. Ну чо, ешкин медь, невесело получилось. Получилось — Факел через охотников богатеет, но мертвых-то никто оценить не может. А погибло много наших, особенно на Лужах и на Пепле. Дьякон Назар сказал — два раза мы для пасечников должны в Пепел сходить, принести им чо заказано. Еще для Химиков три похода обещаны, но это ерунда, в Гаражи да маленько южнее. На этом пока все, сказал батя. Двадцать два охотника схоронили, и всего за пять лет. И все, ешкин медь, молодые. Факелу по такой цене никакие заречные дали не нужны. Никакие билитеки волшебные. И дальше Пасеки нашим людям делать нечего. Маркитантам продадим те пластиковые трубы, на которые они который год облизываются. За трубы возьмем коров еще, свиней, тура с Пасеки пригоним на племя. Самый ближний отстойник осушить надо, канаву до реки прорыть. После заразу всю на дне повыжгем, чистую воду подведем, рыбу выпустим, уток прикормим. Все свободные мужики будут новую стену строить, вдоль теплотрассы. И мортиры большие, картечные, в два раза мощнее прежних.