— О нет, вот увидишь, проиграет. Он же типичный неудачник.
Я снова стал объяснять, что по закону случайности в таких ситуациях неудачники выигрывают.
— Не выиграет.
— Выиграет.
Казанова был одет в ужасающий белый кожаный пиджак от Версаче с застежками в виде головы Медузы, черную рубашку, расстегнутую на груди, и белые обтягивающие брюки из кожи. Девушки толпились вокруг него, и в тот момент он действительно выглядел как итальянский Элвис Пресли благодаря темным густым волосам и слишком сильному загару. Должно быть, он казался женщинам неотразимым.
Казанова сделал ставку, и Кара крутанула рулетку. Рядом с ним стояла подпрыгивающая время от времени порномодель в платье с неимоверно глубоким вырезом и на каблуках вызывающей высоты.
Казанова опять сделал ставку, несмотря на неудачу, и толпа вокруг оживилась еще больше. Блондинка прыгала от радости, тряся своим полным бюстом, грозившим вывалиться из выреза… Все увеличивающиеся суммы ставок приводили ее в эротическое возбуждение.
— Да, мастерство у нее на самом высоком уровне, она его умело заводит! — заметила Сьюзан.
Я наклонился к ее уху и прошептал:
— Хочу сыграть с ним шутку, поможешь?
— Конечно. Обожаю шутки, особенно люблю шутить над Данте.
— Я заставлю его подумать, будто я собираюсь уйти из «Мейджор» и что ты уходишь со мной…
— Это как? Оставить «Мейджор» ради «Фьорд моделз»? Я даже не шведка, но если захочу, могу перекраситься в блондинку. А ты бы меня любил сильнее, если бы я была блондинкой? — Она кокетливо посмотрела на меня из-под полуопущенных ресниц.
Мы подошли к столу, заставив расступиться каких- то болванов в смокингах, и встали рядом с Казановой.
Он мельком взглянул на Сьюзан и улыбнулся мне. В то же время мы заметили, что нас снимают. Раздался шум камеры, и Сьюзан приняла равнодушно-скучающий вид дожидаясь, пока съемка завершится и нас оставят в покое. Казанова посмотрел на меня и опять улыбнулся. Мне пришлось ответить ему улыбкой.
— Сьюзан! Дорогая! Подуй на мои кости, чтобы они принесли удачу!
— Милый, может, подуть на кое-что другое, чтобы тебе повезло? — спросила она, и толпа рассмеялась.
Казанова тоже смеялся, но выглядел растерянным. В такие минуты он вдруг становился серым и невзрачным. Непонятно, как этот ничтожный, по сути, человек умудрялся манипулировать блистательными женщинами, да и мужчинами.
— Давай же, пожалуйста! — Он протянул ей кости.
— Что это тебе вздумалось, Дан? Я думала, у тебя и так полно горячих подружек, которые приносят тебе удачу!
— Ты смеешься надо мной. Черт! Я опять проиграю!
— Может, выпьешь с нами? — предложил я.
Я надеялся на всесильную способность околдовывать, присущую Сьюзан, и заказал шампанское.
— За старых врагов и новых друзей, — провозгласил я тост.
— Да будет так! — подхватила Сьюзан.
— Аминь, — отозвался Казанова. Он вдруг дотронулся до моего плеча. — Ты стал большим человеком очень быстро.
— Я был шести футов ростом уже в одиннадцать лет, — ответил я.
— Нет, серьезно, я восхищаюсь твоим успехом.
Я кивнул ему с улыбкой.
— А как поживает моя добрая знакомая Хелен?
— Плохо, — ответил я, — как всегда. Для нее все не так и не то.
— Но ты, кажется, все равно доволен тем, как идут дела. У тебя это неплохо получается. И девушки от тебя в восторге. Да и мне ты нравишься.
Я уже слышал такое от него раньше.
— О да, бизнес мне по душе. Я верю в профессионализм и свою профпригодность.
— Это нелегкий труд, правда, Сьюзан?
Казалось, она пропустила замечание мимо ушей.
— Что?
— Я сказал, в модельном бизнесе нелегко быть профессионалом.
— О, воистину так и есть. Приходится не жалеть себя и других.
Казанова рассмеялся и похлопал меня по плечу. Теперь пришла очередь выступить на сцену Сьюзан.
— Знаешь, Данте, ведь Чарли решил сбежать из агентства. Он как раз собирается избавиться от своего положения на втором плане. Он выполняет столько важной работы, что знает о делах больше самой Ротти.
Сьюзан умела очаровывать. Он слушал ее, раскрыв глаза и развесив уши.
— И знаешь, если Чарли не сегодня-завтра откроет новое агентство, половина девушек уйдет с ним.
— Что, правда? — Не так-то легко, оказалось, навязать ему эту выдумку.
— О, я имею в виду, с ним уйдет половина девушек, а другая половина будет им завидовать, потому, что он не возьмет всех. Поверь мне.
— Ты уж прости мне мою прямоту, — заметил Данте, вынув из портсигара сигарету неимоверных размеров, — но чем же Чарли так хорош?
— Ты, как всегда, слишком прямолинеен, милый. Но я считаю, тебя это украшает. Удивлю тебя. — Она тоже взяла сигарету и потянулась к его зажигалке. — Тебе полезно знать кое-что о конкурентах. Чарли…
Она зажгла тонкую трубочку «Данхилл» и загадочно улыбнулась, опустив ресницы и изогнувшись, как змея, греющаяся на стволе дерева в полуденный зной.
— Между прочим, Чарли был школьной звездой, точно как твой друг Билл Клинтон… Это ты дал ему мой номер телефона? Нет? Значит, кто-то другой… Кстати, Чарли курирует большую часть контрактов наших девушек. И для меня он немало постарался. Не знаю, где он этому научился, но с финансами справляется превосходно. У него фотографическая память… — Сьюзан явно начинала преувеличивать, но Казанова проглотил и это. — И вот что… мы бы хотели поговорить о деле…
— Я живу ради дела, — подхватил Казанова. — Ради женщин, — тут же поправился он.
Данте вытащил визитку из кармана и принялся что- то царапать на ней ручкой.
— Я еду в Милан на пару дней. Может, вы заедете ко мне в среду вечером? Там соберутся несколько парней посмотреть на Тайсона. Мы могли бы поболтать, нам ведь есть о чем…
Он подал мне карточку. На ней был написан адрес и время.
CASA DI CASANOVA [47]
— Привет, Сьюзан, ты где?
— Еду в машине, а ты где?
— Я в постели.
— Ты думал обо мне?
— Да, я думал о тебе.
— Я знаю, что это неправда, но мне все равно приятно.
Наши разговоры всегда проходили именно так. В результате я ощущал себя полным идиотом.
— Хотел спросить тебя…
— Это отговорки.
— Нет, серьезно.
— Ты никогда не признаешься.
— Хорошо, скажу тебе правду: я думал, мы будем спать вместе. Так и получилось, но ты сразу заснула…
Послышался глубокий вздох.
— Я считала, ты все понимаешь. Это совсем не то, чего я хотела.
— Понятно. Ты просто имела в виду символические отношения.
— Не можешь дать мне время?
— Могу. Время — это, по-моему, единственное, что я могу тебе дать.
— Не говори так, ты мне действительно нравишься.
Я терпеть не мог этот стиль разговора, он изводил меня двусмысленностью и неопределенностью.
— Да, но все-таки лучше иметь хоть что-то, чем не иметь ничего.
Она опять вздохнула.
— Так что это был за важный вопрос?
— Насчет Казановы…
— Опять… О нем ты думаешь больше, чем обо мне.
— Когда ты жила с ним, где он хранил все ценности?
— Ты имеешь в виду кокаин?
— Можно и так сказать… но вообще я имел в виду и его бумаги… или, может быть, фотографии, материалы, предметы искусства…
— Тебя интересует, где он хранил компромат?
— Да.
— На винчестере в запароленных файлах. Он никого к нему не подпускал. А хранил его в сейфе. Я там держала бриллианты, но все это было в другой жизни. Код я не знаю. К тому же он его меняет периодически. А зачем тебе? Неужели боишься, что у него твои фото в костюме игрока команды Йеля?
Я рассмеялся.
— Серьезно… скажи, кто-то опасается компромата?
— Да, пожалуй.
— Но он очень тщательно все прячет. Что ты собираешься делать? Взломать охранную систему компьютера?
— Я над этим думаю. Может, ломать не придется. Я что-нибудь изобрету.
— Они могут быть в сейфе. Не знаю, может, он хранит их в белье, там же, где держит всякую порнографию.
