— Мы будем прикрывать эвакуацию, — сказал скуластый.

Он внимательно осмотрел два дзота и небольшой окоп на холме. Перед окопами торчали колья для проволочных заграждений, но проволоки не было — ее или не хватило, или саперы, переброшенные на новый участок обороны, не успели поставить…

Краснофлотцы стали готовиться к встрече врага…

Часов около семи, когда погрузка еще не была закончена, на дороге у леса показались гитлеровцы. Видимо, они не рассчитывали встретить сопротивление и шли строем, по-походному.

По врагу ударили из орудий катера. Вражеская колонна рассыпалась.

Несколько драгоценных минут было выиграно.

А в дзотах моряки, прикрывавшие эвакуацию, внимательно смотрели на пустынную теперь дорогу от леса к маяку. Они понимали, что гитлеровцы готовятся к атаке.

Ударили фашистские минометы. Клубы известковой ныли поднялись над дорогой. Гитлеровцы пошли в атаку и вновь были отброшены огнем из дзотов.

В одном из них заняли оборону двое пулеметчик — парень из Казахстана и моряк — русский.

Опять шквальный огонь минометов обрушился на балтийцев. Стрелка отбросило к двери. Когда он пришел в себя, дзот был наполнен пороховой гарью, а пулеметчик, вытянувшись, лежал на полу. По лицу его стекала струйка крови. «Убит», — понял моряк и, наклонившись к товарищу, прикрыл его лицо бескозыркой.

Моряк выглянул в амбразуру — фашистские автоматчики отошли, но на месте второго дзота торчали обломки бревен, клубилась пыль…

Гитлеровцы пошли в третью атаку. Моряк стрелял по наступающим из винтовки до последнего патрона, потом выскочил из полуразрушенного дзота, но тут же близкий разрыв чуть не сбил его с ног. Осколком ожгло левую руку у локтя. Правой рукой он зажал рану и побежал к постройкам. Перед глазами мелькнула раскрытая дверь маяка. Моряк вбежал, захлопнул за собой массивную металлическую дверь, задвинул засов.

У него еще была одна граната. «Может быть, не заметили? Пробуду здесь до темноты, а потом уйду в лес. Там, наверно, еще остались наши».

Но капли крови на белых плитах дорожки вели прямо к маяку, и враги увидели их. Несколько солдат уже барабанили в закрытую дверь.

Все выше я выше поднимался моряк по винтовой чугунной лестнице. Еще один виток, еще… Подкашивались ноги, кружилась голова. Казалось, тяжелая маячная башня с каждым поворотом — лестницы раскачивается все сильнее. Прислонившись к перилам, полою бушлата он вытер вспотевшее лицо. А внизу бешено били в дверь.

Чем выше, тем круче и уже становился трап. В башне был полумрак. Свет проникал лишь через узкие продолговатые окна, похожие на бойницы. Вот и последние ступени, площадка. С нее — выход на балкон, что опоясывает башню. Ударом ноги моряк распахнул дверь и выглянул наружу. Внизу сквозь ажурный чугунный пол балкона были видны вражеские солдаты. Решение созрело мгновенно.

Внутри маяка — от самого верха до основания — в площадках было вырезано овальное отверстие для подъема грузов. Балтиец вставил в гранату запал. Раздался скрежет срываемой с петель двери, и на темную нижнюю площадку маяка ворвался дневной свет. Моряк подождал, пока на ней соберется побольше гитлеровцев, и бросил гранату вниз. Взрыв, необычайно громкий, словно в пустой трубе, оглушил его. По крикам и стонам снизу он понял: последняя граната не пропала зря. И все-таки по ступенькам громыхали сапоги фашистов.

Балтиец выскочил на балкон.

Маяк стоял на каменистой косе. Внизу катила стальные воды Балтика. Виднелись катера, уходившие с острова на север. «Успели!»

В дверях показались фашисты:

— Рус, сдавайсь!

Но моряк не поднял руки — он перемахнул через чугунные перила балкона и бросился туда, где плескались волны. Герой погиб, разбившись о камни.

Имя героя установить пока не удалось.

ПОДВИГ «МО-239»

Это произошло в дни эвакуации защитников Хиумы на полуостров Ханко. В эвакуации участвовал и дивизион «морских охотников», которым командовал капитан-лейтенант Г. И. Дежепеков. С наступлением темноты с полуострова Ханко катера друг за другом вышли в море. Замыкал кильватерный строй «МО-239». На нем находился командир звена старший лейтенант К. И. Шевченко.

Кругом стояла темень, лишь слабой звездочкой мерцал кильватерный огонь катера, идущего впереди. Начинался шторм. Волны все чаще и злее взлетали над катерами. Немало усилий должен был приложить даже опытный рулевой, чтобы вести корабль. «Только бы не потерять из виду кильватерный огонь», — думал он, всматриваясь в сгустившуюся темень. И случилось то, чего рулевой опасался: бесследно растаяла синяя точка, указывающая путь «МО-239». Позднее на катере узнали, что кильватерный огонь погас из-за шторма.

Так «МО-239» отстал от дивизиона. Своя база была пока рядом. Идти к острову Хиуме самостоятельно он не мог: сигналы для связи с берегом не были известны.

Раздосадованные, вернулись моряки на Ханко. Утром пришли тяжело груженные катера дивизиона. За ночь они успели пройти к острову, снять с него часть защитников й вернуться обратно. «МО-239» получил задание самостоятельно идти днем на Хиуму за оставшимися людьми.

Остров Хиума открылся дымными столбами пожаров.

В северной его части продолжались бои: слышались взрывы, горели какие-то постройки на берегу. Только разве с катера различишь, где свои, а где фашисты?

Пирс Лехтма длинной стрелой выдавался в море. К нему рел фарватер, проложенный между камнями и мелями…

Уже можно было различить ящики на пирсе. По берегу бежали какие-то люди. Командир звена замахал им руками, указывая на голову пирса, куда направлялся катер…

Подходить было нелегко: крутая навальная волна могла разбить катер о пирс или повредить его. Зазвучал сигнал аврала. Краснофлотцы быстро заняли свои места.

Помощник командира катера младший лейтенант С. Гончарук руководил швартовкой. Уже тщательно подготовлены концы и кранцы, застыли краснофлотцы, готовые выпрыгнуть на пирс. До него остаются считанные метры…

И вдруг сильный толчок, взрыв. Младший лейтенант Гончарук оглянулся: над опустевшим мостиком расходилось плотное облако дыма. Потом он увидел политрука К. Погребинского. Пошатываясь, тот что-то кричал Гончаруку.

Моторы смолкли. Еще минута — и волны швырнут катер на пирс. Гончарук взбежал на мостик и рванул рукоятку телеграфа. Моторы послушно взревели.

Только теперь Гончарук заметил, что люди, бежавшие им навстречу по берегу, стреляют из автоматов. «Фашисты!»

Гончарук понял, что произошло во время взрыва. Мина попала в нактоуз главного компаса. Был убит командир катера лейтенант Терещенко и смертельно ранен командир звена Шевченко. Ранения получили несколько старшин и краснофлотцев.

Отстреливаясь, «МО-239» прорвался в море. Рулевой Паршин с наскоро забинтованной головой отлично вел «морской охотник».

Итак, бои на острове продолжались. Там еще оставалась часть гарнизона. Какое же решение должен был принять за командира Гончарук: идти к маяку Тахкуна и снимать защитников или, вернувшись на базу, донести обстановку в районе Лехтмы и доставить в госпиталь раненых?

Во время обстрела вышла из строя рация. Правда, радист Путов обещал установить связь с базой, но когда еще это будет! Мысли Гончарука прервал голос сигнальщика:

— Прямо по курсу шесть катеров! Идут на нас.

Запросили позывные — ответа не последовало. Вскоре советские моряки определили, что к ним приближаются шесть вражеских катеров. Уйти поврежденный «МО-239» не мог.

Оставалось только одно — вступить в бой.

В это время радист сообщил:

— Есть связь с базой!

Гончарук приказал:

— Передайте: «Вступаю в бой с шестью вражескими катерами. Имею убитых и раненых. Лехтма занята противником».

…«МО-239» стремительно сближался с противником — Гончарук решил прорезать середину вражеского строя.