— Боже мой! — пробормотал Уолтерс. — Будет только еще хуже!

— Очевидно, вам в этом скоро придется убедиться, — ответил Блейк. — Положение, действительно, все ухудшается. Настанет час, когда будет невозможно продолжать борьбу только мирными методами. В Лоренс придет насилие. Если эти люди на улицах все-таки расправятся с убийцей, расисты захотят отомстить. Всем известно, что Лоренс — оплот аболиционистов. Лучший способ проучить нас — это прийти туда, где мы живем.

— Блейк, ты… ты ведь не поедешь с этими людьми, чтобы сжечь дом убийцы, правда? — с трепетом спросила Саманта. — Любой, кто примет в этом участие, будет назван преступником, участником незаконной расправы!

Блейк подошел к окну, наблюдая за разъяренной толпой на улице.

— Мы уже считаемся предателями. Одно то, что мы выпускаем эту газету, ставит нас вне закона. Проповеди против рабства делают нас предателями. Вам это было известно с самого начала.

— Пожалуйста, Блейк, не вмешивайся в прямое насилие.

Он повернулся и посмотрел ей прямо в глаза.

Не знаю, сколько я еще смогу сдерживать себя. Но я чувствую, настанет день, когда у меня просто не будет выбора, Сэм, — Блейк перевел взгляд на Уолтерса. — Возможно, такое произойдет и с вами.

— Никогда! Я никогда не подниму руку на другого человека! — возразил преподобный отец.

— А если этот человек поднимет руку на вас? Если Богу угодно, чтобы вы принимали участие в этой борьбе, Говард, вам нужно использовать все возможные средства, — Блейк подошел к Саманте и взял ее за руку. — Пойдем.

— Куда?

— Домой. Уже поздно. А эту работу ты закончишь завтра утром.

Она беспомощно посмотрела на отца.

— Иди домой, — кивнул он. — И не отпускай его от себя.

Блейк помог жене надеть пальто, и они вышли на улицу, где шел небольшой снег. Саманта услышала гневные голоса, заметила мужчин, верхом на лошадях с зажженными факелами, но Блейк быстро свернул с главной улицы.

— Мы пройдем стороной: не хочу вести тебя сквозь разъяренную толпу. Бичер подстрекает этих людей на расправу, но даю гарантию, он запомнит имя каждого, кто примет в этом участие, и сообщит нужным людям, например, шерифу округа.

— Но, Блейк, в прошлое воскресенье мистер Бичер прочитал прекрасную проповедь против рабства.

— Запомни мои слова: он — самый большой лжец и лицемер на земле.

Блейк крепко сжал ее руку и оставался мрачным до самого дома. Саманта чувствовала его тревогу и напряжение и понимала, что отсутствие известий от Джорджа лишь ухудшало это состояние. Только добравшись до дома, она почувствовала облегчение. По крайней мере, Блейк не присоединится к участникам расправы. Он молча снял куртку и шляпу, подбросил в печь дров. Саманта ласково дотронулась до его спины. Блейк тут же повернулся и схватил ее за руки.

— Я чувствую, что многое теряю, Сэм. Она коснулась рукой его щеки.

— Но только не меня. Я здесь, с тобой.

Блейк наклонился и поцеловал Саманту в губы, затем поднял на руки и отнес в спальню. Внезапно они почувствовали, что происходящее на улице может отнять у них и эту любовь. Блейк осторожно опустил жену на кровать и, проникнув рукой под платье, поцеловал ее в шею.

— Я хочу любить тебя, Сэм, — простонал он. — Хочу войти в тебя и почувствовать, что ты принадлежишь только мне.

Блейк начал жадно целовать Саманту, желая забыться в объятиях любимой. На этот раз она знала, что он полностью принадлежит ей, что хоть на одну короткую ночь они смогут не пустить этот мир насилия в свою спальню.

Саманта и Блейк неистово отдавались друг другу в эти поздние ночные часы, а толпа людей на улице, готовых принять участие в расправе, уже выросла до неуправляемых размеров. Все мужчины были на лошадях, факелы в их руках зловещим светом озаряли темное небо.

Был полдень, когда Блейк неожиданно вошел в гостиную. Саманта удивленно посмотрела на мужа и опустила вязание. Он тяжело дышал, словно запыхавшись от быстрой ходьбы.

Швырнув сумку на стул, Блейк сказал:

— У нас неприятности, Сэм. На этот раз я уже не смогу сидеть, сложа руки, и ждать!

Саманта почувствовала, как тревожно сжалось ее сердце, и поднялась с кресла, отложив вязание.

— Что произошло?

— Разведчики доложили, что в Лоренс направляется окружной шериф, чтобы арестовать участников поджога дома Уолта Хардинга! Он призвал на помощь банду расистов из Миссури. Мужчины уже собираются, чтобы встретить их на подступах к городу.

Блейк подошел к шкафу, открыл дверцы и достал ружье.

— Они намерены выехать им навстречу, чтобы остановить этот сброд прежде, чем те достигнут Лоренса. Эти подонки продвигаются с юга и уже почти подошли к реке Вакарузе.

— Блейк, власти пока не трогают тех, кто только проповедует против рабства. А вот замешанных в насилии, наверняка, назовут предателями и преступниками.

— Я уже устал сидеть и ждать, когда что-то произойдет. Если эти сукины дети все-таки доберутся до Лоренса, пострадает много невинных людей! Лучше мы встретим их за городом, — Блейк поднялся и твердо взглянул на Саманту. — Разумеется, я по возможности буду воздерживаться от насилия. Но и ты, и твой отец должны понять, если вы собираетесь и дальше выступать против рабства и нового территориального правительства, то наступила пора предпринимать какие-то активные действия, вместо того, чтобы только говорить и печатать газету.

Блейк заметил ужас в глазах Саманты.

— Ты думаешь, что на этот раз… будет столкновение и… стрельба?

— Вполне возможно. Но мы надеемся, когда эти бандиты увидят, что мы готовы оказать сопротивление, они повернут назад. Конечно, мне жаль, что сожгли дом Хардинга, но факт остается фактом: он хладнокровно убил Сэма Клейя, и его следовало бы повесить за это! Лично я считаю, что люди, спалившие дом Хардинга, поступили справедливо. Их не за что арестовывать.

Блейк засунул в сумку патроны, затем отнес ее в спальню, чтобы положить туда что-нибудь из одежды. Саманта последовала за ним.

— Я соберу кое-что из еды, — тихо сказала она.

— Хорошо. На кухонном столе лежит вторая сумка. Пожалуйста, положи в нее продуктов на три-четыре дня. Если повезет, то я вернусь дня через два. Мы постараемся повернуть назад этих ублюдков. Окружному шерифу вряд ли помогут эти убийцы из Миссури. Но это лишний раз доказывает, кто, действительно, поддерживает новое правительство!

— Ты… ты, на самом деле, считаешь, что должен так поступить: поехать и встретить их с оружием?

Блейк перестал собирать сумку, повернулся и посмотрел на Саманту, потом вздохнул и взял ее руки в свои.

— Сэм, когда я слушаю проповеди или помогаю печатать газету, мне кажется, что я ничем не помогаю нашей борьбе. То, что произошло с Джорджем просто сводит меня с ума. Я чувствую, что должен действовать или убираться к черту из Канзаса. Но ты знаешь, что мы не можем это сделать: ты должна заботиться о своих родителях, а я еще обязан думать о Джордже. Вдруг он захочет связаться со мной? Мы завязли во всем по самое горло, Сэм, мы слишком завязли в этом еще тогда, когда отправились на съезд в Топику.

Их глаза встретились, и Саманта понимающе кивнула.

— Я знаю и понимаю, что ты не находишь себе места, — она с мольбой посмотрела мужу в глаза. — Пожалуйста, будь осторожен, постарайся избежать столкновения.

Блейк наклонился и нежно поцеловал ее в губы.

— Постараюсь. Я делаю это и ради тебя, Сэм. Я не хочу, чтобы шериф и его люди появились в Лоренсе. Они могут арестовать не только тех, кто сжег дом Хардинга, но и тебя, и твоих родителей, всех, кто связан с нашим движением. Лоренс всегда считался оплотом аболиционистов.

Блейк быстро закончил собирать сумку, закрыл ее и отправился на кухню за ружьем, чтобы еще раз проверить, что оно вычищено и заряжено.

— Я приготовлю необходимое снаряжение, а ты собери сумку с едой.

Саманта растерянно прижала руку к груди. Господи, что происходит? Блейк и неорганизованная группа аболиционистов отправляются навстречу банде негодяев, которые могут оказаться более жестокими и безжалостными, чем все ожидают. Саманта даже вздрогнула, представив, что Блейка могут ранить и даже убить… Ее мучили сомнения: правильно ли она поступила, решив продолжать борьбу против нового территориального правительства? Теперь и Блейк втянут в это дело. Саманте следовало бы знать, что с его характером и темпераментом Блейк не устоит против насильственных действий. Тревога за судьбу Джорджа еще больше обострила чувства Блейка. Саманта понимала, что на этот раз спорить с мужем бесполезно и решила не показывать своей слабости.