— Заложница номер 44 и белогвардейцы Сидоров, Гюнтер, Доброславский, Мокиевский!.. — И еще была названа какая‑то фамилия.

Мы пятеро встали. Сестра осталась. (Все равно и ее уведут силой.) Гюнтер был белокурым, с добрыми глазами офицером с университетским знаком на груди. Доброславский — типичный кавалерист, с красивым фатоватым лицом, а Мокиевский и другой, фамилию которого я позабыл, были гимназистами гимназии Медведникова и было им по 15 лет. (Да будет стыдно вам, советские власти!)

Я помню, что мне не хотелось надевать шинель (все равно достанется палачам), и я в одной тужурке вышел и сел на доску, которая лежала поперек грузовика. Доброславский напевал «Макарони» и беспечно смотрел в темноту красивыми карими глазами. Гюнтера взяли в отдельный автомобиль. Поехали быстро. Выехали за город. Последний остаток сомнений исчез. Ясно.

— К высокой белой стене. Не прощаться! — кричит, задыхаясь, латыш.

Молча отдаем друг другу честь, целуемся. Тот же хриплый голос латыша произнес кратко:

— Товарищи, пли!

И сразу завизжали пули.

Упали все, и около ротмистра, чьи горячие губы я целовал несколько секунд назад, я увидел уже первую лужу крови. Мне что‑то кольнуло в ногу, уже когда я лежал на земле. И вдруг, совершенно неожиданно для себя, я вскочил и с инстинктом пробудившегося животного сбил с ног латыша и побежал от дерева к дереву. Меня почти не преследовали в первый момент. Потом завизжали пули. Слуги революции стреляли, трусливо спрятавшись за деревья. Но я был уже на крыше Петровского дворца, где, притаившись как зверь, с безумно–бьющимся сердцем, сидя в луже собственной крови, ждал наступления утра.

Г. Вдовенко[246]

БОРЬБА ТЕРСКИХ КАЗАКОВ С БОЛЬШЕВИКАМИ В 1918 ГОДУ[247]

Рамки журнальной статьи не позволяют мне подробно останавливаться ни на глубоких и многосторонних процессах, вызвавших крушение войсковой власти в Терском войске, ни на последующих событиях, ни на описании боевых действий во время борьбы с большевиками; поэтому мне приходится ограничиться только кратким очерком и перечнем.

13 декабря 1917 года войсковой атаман Михаил Александрович Караулов [248] на станции Прохладной был зверски убит разнузданной солдатской чернью. Власть перешла к его заместителю, Льву Ефимовичу Медянику. Отправившись с войскового Круга в Тифлис по делам войска, он на обратном пути на Военно–Грузинской дороге был пленен ингушами и впоследствии убит.

С потерей заместителя войскового атамана войсковая власть в войске пала. Постепенно начинает водворяться большевистская система управления: вместо атаманов отделов и управлений отделов — отдельские комиссары и отдельские советы; вместо атаманов станиц и станичных кругов — комиссары станиц и станичные советы. Вся власть в области переходит к областному совету в городе Владикавказе.

Таким образом, жизнь казачья войсковая, вековой традицией освященная, уничтожена, единство войсковое нарушено. Каждая станица стала жить своей особой жизнью, без всякой связи и обязательств с Центром, который для нее стал чужим и малопонятным. В душе казаков, особенно зрелого возраста, начинает пробуждаться горечь и обида, по случаю утраты войсковой власти и войскового единства. Пассивное отношение к насаждению новой, чуждой казачеству власти начинает быстро изживаться. Почти в каждой станице образовываются группы, в которые приглашаются офицеры, живущие в станицах, для противодействия и борьбы за возврат своего исторического бытия.

Эта идея все больше и больше охватывает казачьи массы. Чувство безразличия к большевистской власти сменяется чувством неприязни, желанием во что бы то ни стало отгородиться от этой власти и зажить своей самобытной войсковой жизнью. И, как всегда, когда нет общего руководящего центра, а таковой, к глубокому сожалению, еще не был создан, нужно было ожидать разрозненных стихийных выступлений, без учета сил и возможностей.

Так оно и случилось: почти одновременно в половине июня выступили казаки некоторых станиц Пятигорского отдела под командой полковника Агоева [249] с целью захвата Георгиевского оружейного склада, казаки станции Прохладной с целью захвата советского бронепоезда, пришедшего на станцию Прохладная, и казаки станции Луковской — чтобы не допустить ареста председателя отдельского совета Георгия Федоровича Бичерахова. [250]

Для меня и до сих пор остается неясным: было ли в действительности постановление об аресте Г. Ф. Бичерахова, или это был только предлог для выступления.

18 июня Луковская станица, поддержанная ближайшими станицами, захватила город Моздок, заставив красноармейский гарнизон с большевиками покинуть город. Гарнизон отступил в Ставропольскую губернию, причем луковские казаки под командой полковника Барагунова отняли у них гаубицы.

Итак, вызов был брошен. Казачий съезд в Моздоке 23 июня вынес постановление о полном разрыве с большевиками. Борьба объявлена.

На Прохладненском фронте командующим войсками Терского войска казачьим съездом был выбран генерал Мистулов, [251] начальником штаба полковник Белогорцев… [252] Были назначены начальники линий: Моздокской, Кизлярской, Сунженской, Владикавказской и Пятигорской. Начальники линий, по существу, и были командующими фронтами на своих линиях. Но чтобы хоть наспех закончить формирования, нужно было время, а между тем борьба Прохладненской станицы, куда подошли подкрепления ближайших станиц, продолжалась, и, пока большевики вели наступление только из‑за Малкинской стороны, станица довольно легко отбивалась, но, когда волгцы, не имея успеха, отошли от Георгиевска, частью на Моздокскую линию, а частью разошлись по станицам, движение на станицу Прохладную стало свободным. Большевистский отряд, подкрепленный двумя бронепоездами, начал наступление на станицу Прохладную, со стороны станицы Солдатской, охватывая станицу с севера. Станица оказалась в очень тяжелом положении: отстоять ее, при громадном перевесе сил, а особенно технических средств, когда не был еще сформирован штаб Моздокской линии и не было стройных войсковых формирований, явилось задачей непосильной. Все же борьба продолжалась до ночи и под покровом ночи станица была оставлена. Прохладненский отряд отошел в станицу Приближную, в шести верстах от станицы Прохладной. В станицу Приближную прибыли командующий армией генерал Мистулов с начальником штаба полковником Белогорцевым. Здесь и началось формирование частей из станичных дружин, подходивших из станиц Моздокской линии.

Большевики, готовясь к наступлению, держали станицу под обстрелом гаубиц, не исключая ночи; кроме этого, налетали аэропланы, сбрасывавшие бомбы. Учитывая такое напряженное положение, особенно жителей станицы, хотя из дальних станиц еще не подошли подкрепления, решено было наличными силами перейти в наступление, с целью овладения станицей Прохладной. Наступление было назначено перед рассветом следующего дня, но в этот день большевики начали наступление на наш правый фланг, совершая его обход.

Командующий войсками генерал Мистулов сам выехал на позицию, чтобы лично руководить боем. Наступление большевиков было отбито, но в этом бою генерал Мистулов был тяжело ранен.

Командование армией принял полковник Федюшкин. [253] На рассвете, как и было предположено, началось наше наступление на станицу Прохладную. Противник был сбит, обходная правая колонна, выполняя задание, прервала железнодорожный путь на Георгиевск. К сожалению, части, наступавшей на нашем левом фланге, не удалось прервать путь на Владикавказ, и большевистские бронепоезда спешно ушли в сторону Владикавказа, а неприятельский отряд под командой Егорова был сброшен в реку Малку и должен был спасаться вплавь.