Ах, как трех этих слов жестокая отрава
За двух богинь мне злобно мстит!
Могли ль забыть они, что мне досталась слава,
Что яблоко лишь мне принадлежит?
Я вижу, как они хохочут в исступленье;
Коварный слышу смех, когда в порыве злом
Им хочется найти с упорностью отмщенья
Смущение в лице моем.
Их радость дерзкая за это оскорбленье
Стремится душу мне ужалить побольней:
«Венера! Ты горда красы твоей цветеньем.
Один пастух сказал, что ты других милей,
Но, по сужденью всех людей,
Простая смертная достойней предпочтенья».
Какой удар! Увы! Он сердце мне пронзил,
Я не могу сносить подобные страданья.
Ах! Мне терзают грудь, меня лишают сил
Моих соперниц ликованья!
О сын мой! Коль тебя мой тронуть может вид,
Коль сердцу все еще мила я
И в состоянье ты не забывать обид,
Какие вынесло, страдая,
То сердце, что к тебе всегда любовь хранит, —
Свое могущество яви, яви скорее
И защити меня от них.
Пускай в твоей стреле Психея
Узнает мщенье стрел моих!
Чтоб горе ей изведать в полноте,
Возьми одну из стрел, что мне всегда по нраву.
Всего опасней стрелы те,
Какие окунул ты в гнев свой, как в отраву.
Из смертных выбери урода: пусть она,
До гнева доходя, терзаясь пыткой страстной,
Мучительно в него вдруг станет влюблена,
Но безответно и напрасно.
