Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— А что, еще совсем ничего… и не дурак… — Наградив себя медалью «За заслуги», он упал ничком на топчан…

27

Где-то впереди мигал свет, мутный, красноватый, будил тени, отражения в зеркалах…

Вдруг отпахнулась дверь и в полутьму коридоров влились смех, голоса, звуки виолы. Вспыхнул свет. В полосе света увиделись далекие и тонконогие покачивающиеся силуэты в кринолинах…

Дверь захлопнулась и снова воцарилась тишина. Жанна оглянулась. Что-то кралось за ними, медлило, таилось в полутьме зеркал, в нишах, приняв обличье статуй, за глянцевитыми фикусами и пыльными пальмами, теснило неясной угрозой в узких проходах, в дверях…

Из ниши в стене неожиданно вышла пожилая, бедно одетая дева в накидке, расшитой темным цветом. Он перекрестила Жанну, шепнула:

— Бог тебя не оставит… — и исчезла.

Иосиф потянул Жанну за собой вверх по лестнице, налево, направо и она очутилась в зимнем саду.

Начальник Тайной Канцелярии приподнялся. Он сидел у потухшего камина. Несколько минут он молча, с нескрываемым любопытством разглядывал полускрытое под капюшоном бледное личико девочки в ореоле рыжих локонов…

Жанна ушла.

Начальник Тайной Канцелярии прошелся по комнате. Он размышлял. Предположение, что девочка — дочь Тиррана, вовсе не было таким нелепым, каким оно казалось на первый взгляд. Пытаясь собрать разбегающиеся мысли, он вдруг улыбнулся и пошел к лестнице…

На улице было смутно и сыро.

У дома с террасой, затянутой проволочной сеткой, Начальник Тайной Канцелярии приостановился, пережидая ноющую боль в груди. Откуда-то из темноты неслышно выскользнула сука, потерлась о его ногу, заскулила. Он потрепал ей загривок, дернул ноздрями. Он не переносил запах псины…

— Ну, веди меня к своему хозяину…

В комнате дяди царили сумерки. Дядя курил у окна. Запах дыма перемешивался с запахом цветущих в горшках гераней, ирисов, розовых тюльпанов. Начальник Тайной Канцелярии молча оглядел комнату, стены были сплошь увешаны шелестящими газетными вырезками, желтоватыми, исписанными на полях прыгающей рукой дяди. Стопы газет пылились по углам и даже громоздились на шкафу.

— Ну, здравствуй… — Полковник задернул занавеску, прихрамывая, подошел к племяннику. — Однако и вид у тебя, как у разбуженного покойника… чай будешь пить?.. с липовым цветом… эй, ты меня слышишь?..

— Слышу, слышу… — С рассеянной улыбкой Начальник Тайной Канцелярии полистал рукопись, лежавшую на столе, потеребил стебельки мелких желтых цветов, вдыхая их запах и вспоминая, как он рвал их на косогоре для матери. Они распускались в день ее именин. — Как продвигаются твои мемуары?..

— Трудно продвигаются… каждый день вносит туда что-то еще… вот теперь появилась эта исчезнувшая 13 лет назад девочка… вначале я думал, что это мистификация, но утром мне принесли нечто… кто-то подложил это письмо на окно между горшками… где же оно?..

— Дядя, тебя нужно сжечь все это…

— Что-что?..

— Боже мой, дядя, ты не знаешь, в какое время мы живем, не надо дразнить гусей… уверяю тебя, это в твоих же интересах… — Начальник Тайной Канцелярии неосторожно задел локтем вазу с цветами. Ваза опрокинулась, цветы рассыпались по полу…

— Ну, вот…

— Прости, в последнее время у меня все из рук валится… — С каждой минутой Начальник Тайной Канцелярии все больше волновался, это становилось заметным.

— Что с тобой?.. такое впечатление, что ты чего-то боишься?..

— Не знаю, но чувствую, что-то должно произойти…

— Хотелось бы мне увидеть этого господина, который наводит на всех вас такой страх…

— Ты о чем?.. — Начальник Тайной Канцелярии обернулся и так явственно ощутил вдруг чье-то присутствие, чей-то взгляд, ему показалось, что в кресле у камина кто-то сидит. Он сжал пальцы, чтобы унять дрожь.

— Мне все уши прожужжали об этом Избавителе…

— Ах, вот ты о чем…

— В искусстве обманывать себя мы уже превзошли всех… почему бы ни приписать ему и этот потоп?.. уже который день идет дождь… ну, что ты там сидишь, иди сюда… — Полковник позвал суку. — Этот ваш Избавитель… отчего он избавляет?.. от жизни?..

— Не знаю…

Какое-то время они сидели молча.

— Как дела у кузена?.. — спросил полковник, лаская суку.

— Даже не знаю, давно у него не был… живет в каком-то подвале… все в серых тонах, серый цвет, как я понимаю, должен производить впечатление, что он разочарован в жизни, на стенах нет свободного места от надписей: «из ста серых лошадей не сделаешь одну сивую… маленькие люди становятся великими, когда великие переводятся… люди походят на слова: если не поставить их на свое место, они теряют свое значение…» — честно говоря, на меня он наводит скуку, но подчерк у него превосходный… дядя, дело не в племяннике, а в тебе, вернее, в твоей рукописи… они же видят во всем только то, что хотят видеть и все это может плохо кончиться для тебя… такое с тобой уже случалось… своей праведностью ты можешь принести больше бед, чем Тирран своей подлостью и я пришел предупредить тебя… тебе нужно уехать из города…

— Как это уехать?.. куда?.. зачем?..

— Мне было бы спокойнее, если бы ты уехал…

— Нет, нет, никуда я не поеду… — Полковник близоруко глянул на племянника, тут же и отвел взгляд. — От себя все равно никуда не убежишь…

— Боже мой, дядя, неужели тебе никогда не бывает страшно?.. Старик явно что-то замышляет… никто не знает, что у него на уме… правда, говорят, что он сильно сдал, лежит пластом и смотрит в потолок…

— Старики, как дети… сам же отдал власть, а теперь опять хочет управлять…

— В общем, как знаешь, я тебя предупредил… ну все, мне пора…

Из лощины поднимался туман, тянуло прелой листвой. С террасы полковник смотрел вслед племяннику. Он любил его, как сына, но никогда не показывал этого…

Просветлело. На террасу вышла дева в соломенной шляпке с приколотыми к тулье нежно-розовыми цветами.

— Здравствуйте, учитель… — Дева слегка искривила улыбкой свои тонкие губы. Она стояла между алебастровыми херувимами, поглаживая пальцами сколотые носы и глазницы. Всего лишь бархатисто-пурпурное пятно на фоне развалин форта.

— Нет-нет, для этой роли я уже не гожусь… — пробормотал полковник, опустив глаза. — Даже племянника я не смог ничему научить… наверное, в этом отношении каждый человек сам себе учитель… начинает с самого начала и идет дальше… а если он не идет дальше, вся жизнь превращается всего лишь в бесцельную и глупую болтовню…

— А помните, вы говорили, что жизнь — это игра… божественная игра, в которой мы не только актеры, но и авторы… — Дева вскинула руки и поправила шляпку.

— Нет, я говорил несколько иначе… каждый человек разыгрывает свою маленькую историю в своем частном театре… иногда только для самого себя…

Дева улыбнулась. Желтеющее небо, деревья, которые отразились в ее глазах, что-то напомнили ему. От неясной, тревожной догадки щеки его зарозовели.

«Неужели это она?.. — Вдруг пришло в голову, что она слишком молода. — Может быть, это ее дочь?..»

— Я старый человек, в моей памяти тысячи воспоминаний… одно цепляется за другое… вся наша жизнь — это сплошное воспоминание… но я не могу вспомнить, кто ты?.. твое лицо мне кажется знакомым… этот взгляд и это движение рук…

— Вы говорили, что я похожа на Еву, а себя вы называли Змеем Искусителем…

— Ну да, да… — Полковник потер лоб рукой, улыбнулся чему-то.

— Прощайте, учитель… — Дева махнула ему рукой и пошла в сторону мрачноватого дома на косогоре. Горожане обходили этот дом стороной…

28

Дом на косогоре как будто пустовал, но иногда оттуда доносились странные звуки, вдруг зажигались и гасли огни, словно перелетающие по гардинам, плотно укрывающим окна. Протянув привратнику приглашение, Астролог надвинул на лицо личину и вошел в залу. Зала была огромная, стены обтянуты гобеленами и шелком, потолки разукрашены и обустроены по подобию неба. Откуда-то из поднебесной темноты почти до пола свисала люстра. В нишах стен прятались китайские вазы, египетские сосуды, пальмы, целое стадо статуй. За пальмами журчал фонтан, у которого крутился странный пес бледной масти. По залу ходили гости, двоящиеся в подсматривающих зеркалах, среди вязи рисунков. Они скрывали лица под разными личинами. Мимо пробежала стайка муз во главе с косматым Паном, играя браслетами, вытягивая шеи. Среди гостей Астролог увидел странного господина, наполовину покрытого пластинчатой чешуей. По секрету он шептал всем и каждому, шипя и повизгивая, о том, что готовится нечто.

47
{"b":"186788","o":1}