В большинстве стран Восточной Африки положение иное. Там более подходящий климат, не такая влажность, да и средняя температура в горах значительно ниже, чем в западной части континента. Поэтому европейцы издавна ездили сюда охотиться. Они основали здесь национальные парки и заботились о сохранении поголовья животных. Это, конечно, вовсе не значит, что в Гане животных совсем нет. Время от времени, примерно раз в год, газеты помещают сообщения о какой-нибудь деревне, которую вытоптало стадо диких слонов. Кроме слонов встречаются еще и некоторые виды степных животных. В лесном поясе живут обезьяны и крокодилы, в устах и на дорогах кишат змеи.

Теперь вы понимаете, почему мне было так интересно взглянуть на льва, привезенного из Лондона. Он с достоинством ходил из одного конца клетки в другой, не обращая на нас никакого внимания. Он даже не подавал вида, что рад возвращению на родину.

Вначале мне показалось, что кумасийский зоопарк ничем не отличается от европейского. Мы пришли сюда в воскресное утро. Народу было битком. Взрослые и дети толпились около клеток; к самым любимым животным подступиться было не так-то просто. Вокруг лотков с прохладительными напитками и мороженым собралась толпа, такая же как у нас, в чехословацком зоопарке. Мы посмотрели обезьян, которые играли со старой покрышкой. Потом пошли к крокодилам. Они жили в бассейне и были хорошо видны. Тут я услышала:

— И это — крокодил? Такой маленький? Да подобную мелюзгу мы тысячу раз видели в реках! Любому ребенку известны крокодилы и побольше!

Я поняла, что крокодилы для здешних посетителей столь же обычны, как для нас — белки, и попыталась посмотреть на все вокруг глазами местного жителя. Поэтому меня не удивила надпись над стеклянным террариумом: «Кобра домашняя». Говорят, что ее нашли овоем недавно в одном из садов прямо в Кумаси и не убили, а привезли в зоопарк.

Тем больше людей толпилось у клетки с другим зверьком, которого привезли издалека и многие посетители видели впервые. Маленькое белое создание сидело в углу, а стоявшие вокруг люди рассуждали — какие у него сильные задние лапы по сравнению с передними, как он шевелит носом и какие у него красные глаза. Вы уже, вероятно, догадались, о каком зверьке идет речь. Надпись на клетке сообщала, что это — кролик. Но вовсе не «домашний». Он прибыл сюда из далекой Европы. Итак, кобра — домашняя, кролик — дикий, а лев — из Лондона.

Путь из Кумаси занял почти целый день. Сразу за Кумаси дорога нырнула в лес, она извивалась по холмам, часто встречались повороты. Но постепенно дорога выровнялась. В стене деревьев стали попадаться все более широкие разрывы, трава становилась гуще и выше. Все вокруг было покрыто красной пылью, и кое-где рощи стали напоминать нам давно заброшенные фруктовые сады. Мы приехали в самую бедную часть Ганы.

Там, где кончается лесной пояс, начинается северная саванна. Лесной пояс — это огромное, вечнозеленое пространство. А так как деревья меняют листву не все сразу, то леса никогда не остаются голыми.

В северной части Ганы вы начинаете постепенно, но потом все сильнее и сильнее ощущать жаркое дыхание пустыни. Особенно в засушливый период, ибо харматтан дует здесь намного сильнее, чем у моря. Животные собираются у нескольких сохранившихся источников. От недостатка воды страдают и люди. Им приходится ходить за ней долго, часа по два. Носят ее при этой нестерпимой жаре в кувшинах на голове.

На севере август и сентябрь — период дождей. Количество осадков, которое выпадает за это время, вовсе не так уж мало — от ста до ста двадцати сантиметров. У нас, в Чехословакии, в среднем выпадает лишь семьдесят один сантиметр осадков в год, а для нашей страны вовсе не характерен засушливый климат. Однако, когда в Северной Гане начинают идти благодатные дожди, иссушенная почва уже успевает превратиться в камень и значительная часть влаги просто стекает по ее поверхности. Проходит немало времени, прежде чем вода начинает просачиваться в почву. С этого момента деревья зеленеют, растут на глазах, быстро зреют многочисленные плоды, густая трава поднимается до высоты трех с половиной метров. Период дождей — это расцвет северной природы. Но слишком быстро вновь наступает засуха. В течение всего остального времени года земля вновь будет страдать от недостатка влаги, трава пожелтеет, листья опадут, люди и животные начнут искать воду.

Мы отправились в Тамале — крупнейший город Северной Ганы в самом начале засушливого периода.

Впечатление от кумасийского зоопарка было еще свежо, поэтому мы решили прежде всего отправиться в заповедник, расположенный недалеко от города Дамонго в Северной Гане. Этот заповедник — ровесник независимой Ганы. Он был основан в конце 1957 года.

На территории заповедника запрещен любой вид охоты. И животные и растения здесь находятся под охраной. Это обязанность работников заповедника. Они обеспечивают животных необходимым количеством воды и пищи, стремясь создать для них наиболее благоприятные условия. Естественно, что ни о какой охоте здесь не может быть и речи.

Территория под заповедник была выбрана очень удачно, — здесь почти никто не жил. В окрестностях Дамонго мало воды, да и почва не очень плодородна. На всей огромной территории в тысячу четыреста сорок квадратных километров, отведенной под заповедник, располагались лишь три маленькие деревеньки по нескольку глинобитных домиков в каждой. Жителей пришлось постепенно эвакуировать. Хотя от них и можно было ожидать уважения прав львов, слонов и всех остальных обитателей заповедника, но вряд ли дикие звери ответили бы им взаимностью.

Перед работниками Дамонгского заповедника была поставлена еще одна задача. Дело в том, что крупнейшая река Ганы — Вольта, которая не пересыхает даже в самые жестокие засухи, начинается не в Гане, а на территории Верхней Вольты. Значение этой реки для Ганы неоценимо, и поэтому правительство проявляет о ней большую заботу. Чтобы река стала более полноводной, необходимо вокруг ее истоков посадить деревья. На территории Дамонгского заповедника берут начало несколько притоков Вольты, и работники его, проводя лесопосадки, способствуют экономическому развитию всей страны в целом.

Нам прежде всего хотелось увидеть животных и понаблюдать за африканским львом в естественных условиях.

Мы переночевали в местном рест-хаузе, чтобы выехать на следующий день рано утром. Научный работник заповедника Эмануил Асибей предупредил нас, что, если мы хотим увидеть животных, идущих на водопой, нужно выезжать на рассвете.

Вечер в Дамонго мы провели в обществе нашего проводника. Асибей еще молод, но уже многое повидал. В университете он занимался биологией, вопросами охраны природы и на всю жизнь увлекся изучением жизни животных. Когда ему представилась возможность работать в заповеднике, Асибей принял это предложение с радостью, несмотря на то что человек с университетским образованием не привык жить без электричества. В Дамонго его в то время еще не провели, но ни молодой ученый, ни его жена не жалели, что поехали сюда. Асибей пополнял свою библиотеку самыми последними научными исследованиями, которые получал из многих стран мира. Появились у него и свои труды — результаты наблюдений, проведенных в заповеднике.

Эмануил Асибей живо интересовался нашим национальным парком в Высоких Татрах.

— Видите ли, — говорил он, — мы только начинаем эту работу и не все пока что получается так, как мы бы этого хотели, но начало многообещающее. Главное — животным здесь неплохо.

Асибей рассказал нам, как он с товарищами каждое утро обходит заповедник. Слухи о легкой жизни в заповеднике, оказывается, распространяются быстро не только среди людей, но и в мире животных, поэтому диких зверей становится здесь все больше.

Я поинтересовалась, как чувствует себя человек, передвигающийся в одиночку по местам, где живут львы, дикие слоны, буйволы и другие не совсем безобидные звери. Не испытывает ли Асибей хоть изредка страх?