"Девятка" всегда была странным взводом. Изабелла, когда они собирались "прогуляться по большому цивилизованному, кишащему охраной" городу, только посмеялась про себя с маниакального упорства, с которым девчонки упаковывали в багажный отсек реактивные дюзы и под завязку нагружали дипломатические, то есть не досматриваемые машины оружием. Теперь только на это оружие и была надежда. И на дюзы. Они перелетали скользкие места, выходя из "коробочек", которые устраивала хорошо знающая местность местная полиция. От количества красных точек на визоре вокруг их двух сиротливых зеленых рябило в глазах, но они как-то умудрялись каждый раз вырваться. Но в один миг Изабелла поняла, что долго так продолжаться не может – надежда прорваться к дворцу самим постепенно, но уверенно сходила на нет.

– Нажимать? – дотронулась она до плеча старшей телохранительницы, напряженно всматривающейся в тактический визор.

– Не надо.

– Связь есть, их канал, по которому они переговариваются. Этого хватит. Это шанс.

Лана вновь покачала головой.

– Рано. Но будь готова, если что. Если не останется выбора.

Лана не договорила, но это и не требовало дополнительных пояснений. Если они используют Последний Шанс, есть вероятность того, что все чего добивались организаторы покушения, случится само собой. Хотя она при этом останется жива и здорова. Но сможет ли она потом смотреть в глаза всем, кто остался на планете? В глаза матери? Тетке? Сестре? Она – Веласкес, и должна любить свой народ, заботиться о нем, в меру своих сил. Потому, несмотря на то, что оставалась верная возможность выйти сухими из воды, она позволяла Лане и девчонкам рисковать, мчась прочь от профессионально организованной погони.

Но наконец, это произошло. "Коробочка" из которой они не смогли вырваться. Проморгали. Этих двух машин не оказалось на тактическом визоре, видимо, полицейские использовали не нестандарно укомплектованные, или даже гражданские машины.

Изабелла держалась, да еще была в доспехе, потому переворот "Мустанга" и рывок не доставили ей больших неприятностей. Да, пришлось несладко, но компенсаторы доспеха делались не где-нибудь в Северной Америке, а на Венере, и от травм защитили. Лишь несколько человек, плохо пристегнутых ремнями, частично вылетело из кресел, но это было не смертельно.

Машина еще не закончила вращательного движения, от которого у Изабеллы закружилась голова, а в ушах уже звучал окрик Ланы:

– На выход!

Створки всех люков распахнулись, серо-стальные фигуры пришли в движение, и через секунду в салоне осталась лишь одна она. Нет, не одна, в паре с Мэри, застрявшей в проеме люка с "кайманом" у плеча.

– Пошли, – бросила ей та и протянула руку.

Изабелла отстегнула ремни и прыгнула в люк, долженствующий находиться сбоку, но представляющий собой отверстие в потолке. Ангел поймала ее и вытянула наружу.

БУУМ! – раздалось сбоку. Изабеллу от неожиданности повело в сторону, она чуть не сорвалась, но рука телохранительницы схватила ее и притянула назад.

– Не сюда! Туда! Быстро! А теперь пригнись! – добавила она, когда они спрыгнули на землю. – Сиди здесь, не высовывайся!

Они спрятались между стеной, в которую врезался потерявший управление броневик, и самим поверженным "Мустангом". Отсюда Изабелла наблюдала следующий акт драмы с новыми действующими лицами и новыми смертями.

Девчонки атаковали слажено, умеючи, у полиции не было ни единого шанса. На то, чтобы прошить насквозь одну из машин, легкого класса, разрезав заодно очередями всех, кто стоял за ней, и взорвать вторую, им потребовалось примерно пять секунд. Напавшие были в форме полиции, но без доспехов, и это сыграло решающую роль в противостоянии, хотя вооружены ребята были прилично – скорострельными винтовками, от которых не спасает броня, и мобильными ракетницами. Одна из таких ракет только что снесла им стойку шасси с дюзой, отчего их "Мустанг" и потерял управление. Но бойцы не ждали организованного сопротивления, рассчитывали на испуг, на дезориентацию тех, кто остался в броневике, потому и не покрошили девчонок в первую секунду после удара. А потом стало поздно.

Вторая машина также взорвалась. Мэри спрятала голову, спасаясь от взрывной волны. Хороший взрыв, мощный! Изабелла оценила.

– Чисто, можете выходить, – раздался голос Ланы.

Они вышли, осматривая поле боя. Обугленные остовы машин горели, перед ними лежало несколько фрагментов тел тех, кто их защищал. Все, что могло остаться после импульса тяжелого деструктора, который со вздохом опускала на землю одна из девчонок. Две телохранительницы по знаку Ланы отправились зачищать то, что осталось, но и так было понятно, что выживших нет. Сколько человек полегло в этой схватке, она боялась считать.

Рядом приземлился оторвавшийся на несколько мгновений второй "Мустанг", из него выпрыгнули две оставшиеся ее телохранительницы, гордо именуемые "группой – три", и Лана поманила их к себе, активируя общий канал:

– Девчонки, я так думаю, вопрос "что делать" неуместен.

Ответом стало молчание.

– Можем рискнуть на одном "Мустанге", – повернулась она к Изабелле, объясняя ситуацию ей. – Но мы не доедем. Поверь. Ребята взялись за нас серьезно, и второго шанса не будет. Включай.

Изабелла включила. Разгерметезировала рукав и нажала на особую точку на вшитом в тело специальном одноразовом передатчике. Просто так передатчик не активировать, она не одну неделю училась его правильно нажимать, но науку эту усвоила. На теле таких четыре, "нулевых" передатчика. На всякий случай. Приятное покалывание сообщило ей, что процесс пошел.

– Мы же, девчонки… – Все лица дружно опустились в землю. – …Мы же должны продержаться. Понимаете, что я имею в виду? ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО. От этого зависит куда больше, чем наши жизни.

Девчонки понимали. Но всем было не по себе. Изабелле тоже.

Всё, Последний Шанс использован. Этот передатчик – мощная штука, несет в себе особый код и действует на всех частотах. Устройства подавления, не дающие им связаться со своими, могут подавить его, но лишь в том случае, если будут подавлять ВСЕ сигналы. Они же оставили для работы некоторые частоты, а значит, сигнал будет принят хоть чем-то из постоянно мониторящих эфир Империи приемных устройств. После чего, буквально через секунду, висящие на орбите корабли первого флота определят ее местонахождение с точностью до метра. Останется только ждать. И надеяться, что войны избежать удастся.

В терминологии корпуса охраняемый объект называется лаконично, "нулевой". Тот, кто вне, кто вроде с ними, но не считается за боевую единицу. И все, что касается этого объекта, так же носит название "нулевого". Так уж исторически сложилось. И если в классификации планетарных тревожных сигналов есть "тревога-один", "тревога-два" и "тревога-три", на которые должны реагировать разные службы в зависимости от кода, то есть "тревога-ноль" обязательная для всех. Потому, что расшифровывается она просто: "Угроза жизни лицу королевской крови". Члену королевской семьи. Это самый мощный и крутой сигнал из всех имеющихся, и просто так в эфир он не дается. Когда она проходила свой экспресс-курс обучения, ей говорили, что за сто лет "тревогу-ноль" включали всего четыре раза, и всегда это были случаи, от которых зависело будущее планеты.

Начиная с королевы Аделлины, все стройматериалы на Венере, живущей в подземельях и под куполами, делались таким образом, чтобы пропускать этот сигнал. Сама королева постаралась, введя это правило на уровне неписаного закона, и даже больше. Как такое возможно технически Изабелла не интересовалась: проходит сигнал, и все. Никакой не проходит, "тревога-один" не проходит, а "тревога-ноль" проходит. Эдакая забота о собственной семье, о ее благополучии в будущем. Венера того времени восстанавливалась после бомбежек, отстраивалась заново, и хитрая задумка первой королевы дала поразительные плоды, невозможные в любой другой исторический период. "Тревога-ноль" работает везде, даже глубоко под землей, даже за обшивками сверхпрочных изолированных зданий. Потому дОма, на Венере, даже будучи, скажем, украденными террористами и спрятанными в неизвестном месте, она с братом и сестрой всегда будут уверены – их найдут. Потому не особо она и волновалась тогда, когда гуляла по городу одна – главное успеть дать сигнал, и через несколько минут кто-нибудь, да приедет ее вызволять.