Симон откинулся на спинку скамьи и расслабил мышцы в потоке горячего воздуха. Было так приятно выйти из темницы. А еще приятнее — сойти с корабля. Он провел почти все плавание в каюте, стараясь не дать желудку вырваться из горла. И все время ему грезился триец, закованный в трюме, и он не мог понять, зачем он принял участие в этом деле. В последнее время ему недостаточно стало напоминать себе, что он — Рошанн. Почему-то у него начала появляться совесть.

— Мне можно вас кое о чем спросить, господин? — решился он наконец.

— Конечно.

— На обратном пути мы не видели ни одного лисского корабля. Я все думал, куда они девались. Вы не знаете? Бьяджио быстро глянул на Симона.

— По-моему, ты уже и сам знаешь ответ на этот вопрос, мой друг.

— Значит, они начали свои нападения?

— Никабар сказал мне, что они уже довольно давно нападают на нарские торговые корабли. Пока тебя не было, они совершили набег на Дорию.

Симон был потрясен.

— Так близко от Черного города? И что Никабар предпринял?

— Ничего, — ледяным тоном ответил Бьяджио. — И ты это знаешь, Симон. Не смотри на меня с таким негодованием. Ты должен мне доверять. Это часть моего плана.

— Нар не сможет от них защититься, господин. Без флота — не сможет.

— Я это знаю.

— И все-таки ничего не делаете? У Бьяджио опасно вспыхнули глаза.

— Я не собираюсь оправдываться и объясняться. Даже перед тобой. Не забывай: это не я украл империю! Пусть наш народ винит в нападениях лиссцев Эррита.

— Но Черный флот может их остановить, милорд! Речь идет о невинных людях…

— Достаточно! — оборвал его Бьяджио, подняв руку. — Право, Симон, иногда мне кажется, что я слишком тебя балую. Ты меня расстроил. Испортил мне баню.

Симон потупился:

— Простите, господин.

Бьяджио продолжал обижаться и молчал, пока Симон не поднялся, чтобы уйти. А тогда граф вдруг резко спросил:

— Куда ты собрался?

— Мне показалось, что мне лучше сейчас вас оставить.

— Ты собираешься увидеться с ней?

В этом вопросе было столько ревности, что Симон мог только пожать плечами.

— Если можно, господин. Бьяджио отвел взгляд.

— Мне все равно.

Симон остановился у двери.

— Мой господин, если вы этого не хотите…

— Ты был сегодня со мной очень невежлив, Симон. Да, да, иди к своей женщине. Но помни, кто позволил вам завести роман. Ты сожительствуешь с ней только благодаря моей доброй воле. Ты Рошанн, Симон. Тебе полагается быть преданным мне одному. Я терплю твое увлечение только потому, что ты мне дорог. Не злоупотребляй этим.

— Да, милорд, — виновато отозвался Симон.

— А, ладно, иди, — приказал Бьяджио, махнув рукой. — Но приходи завтра. Я тоже хочу побыть с тобой.

Симон повернулся к двери, но Бьяджио снова окликнул его. На этот раз граф говорил гораздо мягче.

— Симон, — сказал Бьяджио, глядя на него с искренней тревогой. — Я знаю, что тебе трудно. Но я прошу тебя мне довериться. Я знаю, что делаю.

— Я в этом не сомневаюсь, господин.

— Через несколько дней у меня будут новые сведения. Тогда мы все встретимся за ужином, и я попытаюсь всем все объяснить. Подожди этого момента, а пока не суди меня слишком строго.

— Слушаю и повинуюсь, — ответил Симон с поклоном. Он вышел из купальни, пятясь, оставив своего господина в клубах пара.

Симон отложил встречу с Эрис почти до полудня. Она беспокоилась о нем, но ему хотелось как следует вымыться и избавиться от испачканной одежды. Поскольку он был любимцем Бьяджио, шкафы в его спальне были переполнены прекрасными нарядами. Он выбрал легкую рубашку из красного кроутского шелка, сбрил бороду, расчесал волосы и постарался вычистить из-под ногтей спекшуюся кровь. Когда он оделся, слуги принесли ему на завтрак молоко с печеньем, и он жадно все проглотил. Дождавшись часа, когда его господин должен был уже уйти из купален и начать дневные дела, Симон вернулся в восточное крыло дворца. Там, в музыкальном салоне, он нашел Эрис в одиночестве: она рассеянно разминалась у станка. Пока она разогревала мышцы, ее зеленые глаза смотрели в никуда. Симон остановился в дверях и стал смотреть на нее. У нее был печальный вид, и ему стало грустно. Он пожалел, что не нарвал для нее в саду цветов. Крадучись, он прошел к роялю и нажал на клавишу. Удивленная неожиданным звуком, Эрис повернулась — и заулыбалась, увидев его.

— Здравствуй, моя радость, — тихо сказал он.

— Симон!

Эрис высвободила ногу из станка, бросилась к нему, обхватила руками и уткнулась лицом ему в грудь. Симон застонал и поцеловал ее темные волосы, наслаждаясь ис-. о ходящим от них ароматом сирени.

— Прости, любимая, — прошептал он. — Я не мог прийти к тебе раньше. Я приехал вчера вечером, но…

Она поцелуем заставила его замолчать. Симон поцеловал ее еще раз, а когда она отстранилась, он жадно посмотрел на нее.

— Ох, как мне тебя не хватало! — сказал он. — Как ты? Он хорошо с тобой обращался? Девушка засмеялась:

— Конечно! А почему бы ему со мной плохо обращаться? Ведь я — его добыча!

— Ты моя добыча, — промурлыкал Симон, отрывая ее от пола и кружась с ней по салону. Эрис радостно завизжала. — Видишь? Я тоже могу танцевать! — пропел Симон, кружась по плиткам пола.

Он остановился у табурета для рояля, усадил маленькую танцовщицу себе на колени и стал теребить губами ее шею. Эрис снова засмеялась, а потом вдруг откинула голову и застонала. Они долгие недели не прикасались друг к другу, и теперь оба не в силах были остановить прилив чувств.

— Не здесь! — предостерегла его Эрис. — И не сейчас.

— Тогда сегодня ночью, — настоятельно сказал Симон. — Когда он заснет.

— Да, сегодня ночью, — согласилась она. — Ах, мой любимый, я так тревожилась…

— Не надо тревожиться, — прошептал Симон. Обхватив ее лицо ладонями, он заглянул ей в глаза. — Посмотри на меня. Я ведь обещал тебе, что вернусь, правда? И вот я здесь.

— Да! — взволнованно подтвердила она, крепче обнимая его. — Больше не оставляй меня! Он поморщился.

— Ты же понимаешь, что я не могу тебе этого обещать. Не заставляй меня тебе лгать.

— Я понимаю, — сказала Эрис. — Но теперь ты вернулся, и нам всем больше некуда уезжать, пока господин не пойдет на Нар. А это может случиться еще через много месяцев. — Она мечтательно вздохнула. — Несколько месяцев вместе…

— Или меньше, — вставил Симон. Ему не хотелось портить ей настроение, но она должна была знать правду. — Я не знаю, какие у Бьяджио планы на Эррита и даже на Вэнтрана. Я могу ему для чего-то понадобиться.

— Только не сейчас! — взмолилась Эрис. — Не так быстро. Ты только что вернулся! Скажи ему, чтобы он подождал. Симон засмеялся:

— О да! Он с удовольствием это услышит. Извините, господин, но ваша рабыня не хочет, чтобы я уезжал. Вы ведь можете отложить ваши планы, не правда ли? Можете? Вот и прекрасно!

— Планы? — парировала Эрис. — У господина есть планы? По тому, как все себя ведут, этого не скажешь!

— Значит, они его не знают, — сказал Симон. — У господина всегда есть план. И он нам о нем скоро расскажет. По крайней мере так он сам мне сказал.

Эрис провела пальцем по контуру его губ.

— Гм… Значит, у тебя будет время поговорить с ним о нас, так ведь?

— Не могу. Он уже на меня сердит. Сейчас я не могу ни о чем его просить.

Эрис разжала руки, обвивавшие его шею.

— Симон, ты же обещал…

— Знаю, но все изменилось. Он думает только о Вэнтране. Мне кажется, он хочет, чтобы я снова вернулся в Люсел-Лор.

— Нет! — отчаянно вскрикнула Эрис. — Ты обещал, что попросишь его, когда вернешься! Он же все равно знает о нас с тобой. Он не откажет тебе в этом. Тебе — не откажет. Я видела, какой он с тобой, Симон. Он ни в чем не может тебе отказать. Он влюблен в тебя…

— Перестань! — строго сказал Симон, предостерегающе поднимая руку. — Не говори так. Я знаю нашего господина. Но я — Рошанн, Эрис. Рошанны не женятся.

— Для тебя он сделает исключение, — спокойно ответила Эрис. — Я в этом уверена.