— Я не лгу. Даю тебе слово.

При этих словах Ричиус с Пракной расхохотались. Симон вырвался из рук лиссца и глянул на Ричиуса в упор.

— Не отталкивай меня! — предупредил он. — Потом сам будешь жалеть. Я ведь знаю, что ты задумал, помнишь? А еще я знаю Кроут лучше, чем вы все. Правильно?

— Свинья ты нарекая! — насмешливо бросил Пракна.

— Правильно, Ричиус? — не сдавался Симон.

Ричиусу хотелось захлопнуть перед ним дверь, но он не мог этого сделать. Они просто смотрели друг на друга: Симон — требовательно, Ричиус — стараясь не растерять своей ненависти. Но в конце концов его лицо немного смягчилось, и Симон мгновенно этим воспользовался.

— Я могу тебе помочь! — горячо повторил он. — Пожалуйста, ради Эрис.

— Я даже не знаю твоей Эрис!

Симон улыбнулся:

— Но если бы знал, она бы тебе понравилась. Ричиус с досадой покачал головой:

— Пракна, сделай милость, оставь нас одних, пожалуйста. Я пока за ним присмотрю.

Командующий флотом раздраженно возвел очи горе:

— Ричиус…

— Нет, все в порядке. Правда. Я просто хочу выслушать его предложение. Пожалуйста, Пракна. Поверь мне.

— Как скажешь, — буркнул адмирал и удалился в темноту, оставив Симона наедине с Ричиусом.

Между ними воцарилось неловкое молчание. Ричи-ус закрыл дверь, чтобы не потревожить сна дочери.

Симон опустил глаза: ему было стыдно. Наконец он пожал плечами.

— Ты снова сломал мне нос, — сказал он.

— Мне кажется, ты это заслужил. Разве нет?

— Наверное.

Ричиус посмотрел на Симона. Кровотечение остановилось, но нос у него действительно побагровел и распух. Похоже было, что ему очень больно. Ричиуса это обрадовало. А вот Симона, похоже, не радовало ничто. Казалось, что он устал от жизни, от самого себя. Он даже не мог заставить себя поднять голову.

— Посмотри на меня, Симон, — приказал Ричиус. Ему хотелось заглянуть в глаза этого человека, постараться прочесть в них правду. Симон неохотно поднял взгляд.

— Мне очень жаль, — проговорил он. — Хочешь верь, хочешь нет, но мне и правда очень жаль.

— Не знаю, чему верить, — ответил Ричиус. — Я считал тебя другом, Симон. Представляешь себе, как я сейчас себя по-идиотски чувствую?

Симон не отвел взгляда, хотя было заметно, насколько трудно ему это далось.

— Я не виню тебя за то, что ты меня ненавидишь. Ты имеешь на это право. И ты имеешь право отказаться от того, что я предлагаю. Но если ты это сделаешь, то повредишь в первую очередь своим планам. Я знаю, чего ты хочешь, Ричиус.

— Да неужели? И чего же я хочу?

— Бьяджио.

Ричиус поморщился:

— Верная догадка.

— Я могу помочь тебе его заполучить, — продолжил Симон. — Я все про него знаю, все его привычки и сильные стороны. Я могу подать его тебе на блюде.

— И чего ради ты вдруг это сделаешь? — осведомился Ричиус. — Разве он тебе не господин?

Это слово он выплюнул с отвращением.

— Ради Эрис, — твердо ответил Симон. — Это единственная причина.

— Чушь. Ты — Рошанн. Мне известно, что это значит. Ты должен до самой смерти служить Бьяджио. Ведь договор заключается именно так, правда? Смерть лучше бесчестья? То, что ты говоришь, — это предательствo!! — Ричиус ткнул Симону в грудь пальцем. — Зачем тебе это?

Симон со вздохом прислонился к деревянной стене и поднял глаза к звездам.

— Моя жизнь запуталась, Ричиус. Я не такой, каким был раньше. И Бьяджио тоже изменился. Он безумен. Он использует снадобье, которое должно сделать его бессмертным.

— Я знаю про снадобье, — сказал Ричиус. — Продолжай.

— По-моему, он от этого зелья обезумел. Если он узнает о моем предательстве, то убьет Эрис. А он узнает. Если я не отниму ее у него, она погибнет.

— И почему меня это должно волновать? Женщина, полюбившая тебя, должна быть такой же безумной, как Бьяджио. Симон одарил Ричиуса печальной улыбкой.

— Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить этим словам, Ричиус Вэнтран. Эрис невинна. А ты не терпишь, чтобы умирали невинные люди.

— И что же?

— А если ты не позволишь мне тебе помочь, Эрис погибнет. И погибнут все эти дети, которых ты собираешься бросить против Кроута.

— Они — солдаты, — ледяным голосом уточнил Ричиус. — Они убивают не потому, что им за это платят, Рошанн. У них есть честь.

— Ладно, — уступил Симон. — Но, быть может, у меня тоже есть честь. Пусть совсем немного, но годы так ее и не похоронили. — Он снова перевел взгляд на звезды. — Наверное, в этом я и пытаюсь тебя убедить.

В голосе Симона слышалась искренность, и Ричиусу отчаянно хотелось ему поверить.

— Можно мне задать тебе один вопрос, Ричиус? — тихо спросил Симон.

— Задавай.

— Чего ты пытаешься здесь добиться? Я хочу сказать — не считая убийства Бьяджио.

Этот странный вопрос заставил Ричиуса ощетиниться.

— Симон, я тебя не понимаю.

— Я посмотрел, что здесь делается. Я видел этих твоих так называемых солдат. Это просто дети. Ричиус негромко засмеялся.

— Ты совершенно не знаешь этих людей, Симон. Когда-то мне тоже так казалось, но теперь не кажется. На этом маленьком островке больше мужества, чем во всех народах Нара, вместе взятых. — Он посмотрел на темный лагерь, гордясь собой. — Я не просто возглавил армию. У меня есть цель.

— Да неужели? — вопросил Симон с иронией. — И что же это за цель?

— Ее можно выразить одним словом, — ответил Ричиус. — Справедливость.

— Справедливость! — насмешливо фыркнул Симон. — А мне кажется, это больше похоже на месть.

— Называй это как хочешь. Но у этих людей есть нечто такое, чего у тебя не было и не будет. У них есть сердце. Ты говорить, что хочешь вернуться за женщиной. Думаешь, это значит, будто у тебя есть сердце? А ты не подумал, что это может быть просто вожделение?

Симон посмотрел на Ричиуса.

— Знаешь, я помню одну историю о человеке, который отвернулся от своей страны ради женщины. Многие сочли его безумцем, попавшимся на хорошенькое личико. Но он поступил так, как считал правильным. По крайней мере так он сам утверждает. Я никогда с ним не спорил и не сомневался насчет его сердца.

— Это совсем другое! — возмутился Ричиус. — Я никогда никого не похищал!

— Я привез ее обратно, Ричиус. И поступил так потому, что это было правильно. Пожалуйста, постарайся поверить хотя бы этому. — Симон положил руку Ричиусу на плечо. — Не заставляй меня униженно умолять. Ведь я должен спасти женщину, которую я люблю.

Ричиус не сбросил руку нарца со своего плеча. Он понимал, что надо бы, знал, что Пракна ужаснулся бы при виде такого панибратства, но ему доставило удовольствие это прикосновение и скрытая в нем искренность. Он закрыл глаза и задумался.

— Знаешь, Пракна будет готов меня убить, — проговорил он наконец. — Ты уверен, что сможешь мне помочь?

— Да, — ответил Симон. — Совершенно уверен. Ричиус открыл глаза и увидел устремленный на себя взгляд, исполненный новой надежды. Он протянул Симону руку, и тот крепко пожал ее.

— Не заставь меня пожалеть об этом, Симон.

— Ты не пожалеешь, — тихо сказал Симон. — Если у меня есть душа, то сейчас я клянусь тебе ею.

Ричиус кивнул, потом повернулся к нарцу спиной, вернулся в комнату, где спала его дочь, и тихо закрыл за собой дверь. Он опустился у кроватки на колени, положил голову на матрас и тихо погладил Шани по шелковистой головке.

— Прости меня, Шани, — прошептал он, — но я должен ему довериться. Мне нужна его помощь.

В это мгновение Шани открыла глаза. Она зевнула и посмотрела на отца с сонным недоумением.

— Я люблю тебя, — сказал ей Ричиус. — Пожалуйста, не надо ненавидеть меня за то, что я собираюсь сделать.

Шани улыбнулась на его ласковый голос.

Пракна стоял на палубе, глядя на черные волны. «Принц Лисса» бесшумно и уверенно рассекал океан, стремительно приближаясь к трем шхунам, стоявшим на якоре в гавани, и охраняемому ими нарскому дредноуту — тому, который носил название «Устрашающий». Нарское судно было их пленником с момента прибытия к Лиссу: оно не решалось бежать от более быстрых шхун. Пракна знал, что команда дредноута ждет на борту и тревожится за свое будущее. Он стоял на носу «Принца», подставляя ветру голову, и пытался представить себе, что будет, если он послушается Вэнтрана.