Журналист Алан Леви посвятил службе Пресли в армии небольшую книжку под названием «Операция „Элвис“», а «Метро-Голдвин-Майер» решила снова выпустить на экраны «Тюремный рок»; дифирамбы королю рок-н-ролла пели на все лады. Джимми Филдс и дуэт Билли и Эдди упредили события, уже в 1959 году записав соответственно «Я вернулся» и «Король возвращается», их примеру вскоре последовала группа «Софистикейтед», переделавшая знаменитую песенку времен Гражданской войны в «When Elvis Comes Marching Home Again» («Когда Элвис марширует домой»); тем временем Билл Парсонс «Повесил ружье на гвоздь» («I’m Hanging Up My Rifle»), а Лим Форд по-своему переделал «Историю Элвиса Пресли».

Эти выражения поклонения должны были поддержать легенду, но они были неспособны стимулировать карьеру Элвиса, которому любой ценой нужно было вернуться в хит-парады и на экран, если он хотел найти себе достойное место в Америке начала шестидесятых. Первым выразила свое нетерпение его «родная» фирма грамзаписи: Стив Шоулс выступил со страниц профессионального журнала радиоведущих «Диджей дайджест»: «Я пишу эти строки после Великого дня возвращения Элвиса в Соединенные Штаты. <…> Он сказал нам, что первым делом хочет отдохнуть. Мы его прекрасно понимаем, но вторым делом для него станет запись новых песен, и мы очень скоро организуем сеанс звукозаписи неподалеку от его дома. Мы будем держать вас в курсе».

Шоулс планировал этот сеанс с тем большим рвением, что Ар-си-эй уже получила около миллиона заявок на новую «сорокапятку», содержания которой еще не знал никто. Ближайшие к Мемфису студии звукозаписи находились в Нэшвилле, сеансы наметили на 20 марта и 3 апреля, удалось даже достичь компромиссного решения об аккомпаниаторах Элвиса. Стив Шоулс не скрывал предпочтения к завсегдатаям студий, и рядом с Пресли появились гитарист Хэнк Гарланд и «Джорданерс», к которым добавили самого известного саксофониста из столицы кантри — Бутса Рэндолфа. Элвис же настоял на том, чтобы пригласили Скотти Мура, Д. Дж. Фонтану и Флойда Крамера; из прошлой команды не было только контрабасиста, который как раз в эти месяцы сколотил группу «Билл Блэк Комбо» и гастролировал вместе с ней с двумя самыми на тот момент популярными инструментальными хитами — «Smokie-Part 2» и «White Silver Sands» («Белые серебряные пески»).

Последним неизвестным оставался подбор репертуара. После ухода со сцены Джерри Лейбера и Майка Столлера, которые теперь отказывались писать для Элвиса и лишь изредка подкидывали ему песни, Фредди Бинсток сделал ставку на новый тандем. Дебютировав после войны в качестве блюзмена, Док Помус перешел на сочинительство, после того как несколько лет перебивался с хлеба на воду; вместе со своим пианистом Мортом Шуманом он зарабатывал деньги, сочиняя песенки для нового поколения поп-звезд, чтобы затем предаваться своей страсти к ритм-энд-блюзу.

Элвис нелегко расставался со своими привычками. Он не мог забыть своего взаимопонимания с Лейбером и Столлером, а потому скривился, когда Бинсток прислал ему в Германию сочинение Помуса и Шумана под названием «Turn Me Loose». Он понял свою ошибку в один прекрасный весенний день 1959 года, когда юный подражатель Фабиан ворвался с этой песней в горячую десятку. На первых после своего возвращения сеансах звукозаписи, год спустя, он согласился исполнить песню Помуса и Шумана «А Mess of Blues» — так началось сотрудничество, продолжавшееся до середины десятилетия и породившее такие шлягеры, как «Surrender», «His Latest Flame», «Little Sister», «Kiss Me Quick», «Viva Las Vegas»…

На двух сеансах, в марте и в апреле, удалось записать в общей сложности 18 дорожек — хватило на три «сорокапятки» и на альбом «Элвис вернулся!». По этому изобилию можно судить, как страстно Пресли вновь окунулся в музыку, к великому облегчению Стива Шоулса, который не знал, чего от него ждать. «Напряжение в студии было почти материальным, — рассказывает инженер звукозаписи Билл Портер. — Рядом со мной стояли полковник Паркер, вице-президент Ар-си-эй и Стив Шоулс. Когда Элвис запел первую песню, они не произнесли ни слова, но когда все прошло хорошо, все разом заговорили. Они явно были в большом напряжении».

Те, кто опасался, что чуда не произойдет, могли успокоиться, поскольку к Элвису вернулись энергетика и свежесть, поблекшие накануне его ухода в армию. Фанаты это почувствовали, и вскоре после выхода пластинки, записанной 23 марта, песня «Stuck On You» («Запал на тебя») взлетела на первую строчку хит-парадов. Ар-си-эй понадобилось всего три дня, чтобы отпечатать около полутора миллионов экземпляров этого диска; чтобы выиграть время, обложки изготовили еще до записи, без указания заглавия, на них только значилось: «Новая запись Элвиса для 50 миллионов его поклонников».

С той же поспешностью выпустили в свет альбом «Элвис вернулся!» от 8 апреля, но на сей раз результаты оказались ниже ожиданий Паркера и Шоулса, надеявшихся перевалить за полмиллиона распроданных экземпляров. А ведь это был самый связный и самый совершенный сборник Элвиса с самого начала его карьеры как по подбору репертуара, так и по качеству исполнения. Певец вновь обратился к блюзу, исполнив свою версию «Reconsider Baby» негритянского гитариста Лоуэлла Фулсона и «Fever» Литтла Вилли Джона.

Не говоря уж о коммерческом провале, полковник был разочарован и приписал отсутствие воодушевления со стороны публики возвращению к качественной работе, которая его никогда не вдохновляла. Ему плевать было на мнение критики, а тем более истории. Паркер всегда отличался неспособностью заглянуть в будущее, и опыт с «Элвис вернулся!» утвердил его во мнении, что пошлость — лучшая гарантия успеха у масс. С его точки зрения, эпоха рок-н-ролла закончилась, негритянская музыка, столкнувшись с миром поп-культуры, утратила свои самые спорные атрибуты, так что пора окончательно ввести Элвиса в бесцветный мир безобидной эстрады.

Этот вывод немедленно сказался на издательской политике, которую Паркер полностью забрал в свои руки после пересмотра контракта Пресли с Ар-си-эй. Об этом можно судить по выходу двух следующих «сорокапяток» в начале лета и осенью: «It’s Now or Never» («Теперь или никогда») — всего лишь адаптация классической неаполитанской песни «О Sole mio», a «Are You Lonesome Tonight?» («Одиноко ли тебе сегодня вечером?») — шлягер «безумных лет», исполнявшийся на радио певицей Вогэн Делит, патронессой американской эстрады. Обе эти песни распродавались еще лучше, чем «Stuck On You», без труда занимая почетные места в чартах журнала «Билл-борд». Утвердившись в своем мнении, полковник рассматривал теперь карьеру Элвиса вне всякого определенного музыкального стиля, а следовательно, далеко от рок-н-ролла.

От всего того, что составляло оригинальность Элвиса Пресли, окончательно отказались 12 мая, когда по телеканалу Эй-би-си показали передачу, записанную вместе с Фрэнком Синатрой полтора месяца назад. В отличие от других грандиозных планов, о которых полковник разглагольствовал, пока певец находился в Германии, эта встреча на высшем уровне с ведущим представителем взрослой и конформистской эстрады была похожа на серьезный проект. Всю вторую половину пятидесятых годов Синатра высмеивал новую волну, а теперь вдруг развернулся на 180 градусов, пригласив Элвиса в свое шоу.

Смена курса не была такой внезапной, как кажется: хотя Синатра и сменил гнев на милость по совету своей дочери Нэнси, архетипа разбитной куклы Барби на рубеже десятилетий, большую часть пути проделал сам Пресли. Он отрекся от своего новаторского подхода к песне и свободы движений, которая лежала в основе его сценической репутации.

Запись передачи проходила в Майами, после поездки на поезде через весь Юг, напомнившей Тому Паркеру об искусственном возбуждении времен его ярмарочной юности. Сидя на втором этаже вагона, нанятого специально для него, Элвис всю дорогу приветствовал толпы, стоявшие вдоль путей, на манер главы государства, а по прибытии во Флориду его встречали сотни фанатов. Пока полковник впаривал им свои последние рекламные заморочки, певец отправился на репетицию в бальный зал отеля «Фонтенбло» — резиденции Синатры в Майами-Бич.