Кенлон решил не возвращаться на субмарину, а продолжать выполнение плана. После высадки на берег он пошлет капитану Гэнишо с кратким докладом. Быстро набросав несколько предложений, излагающих вкратце то, что произошло, Кенлон решил больше не забивать этим голову. Позже он все обдумает. Но внезапно ему пришла мысль, что, возможно, именно с этими существами сражались крылатые люди на рисунке, изображенном их пленником.

Он стал вглядываться в берег, к которому они подошли довольно близко, и сказал Гэнишо:

— Будь внимателен. Мне кажется, берег здесь пологий. Давай посмотрим, близко ли мы сможем подойти к нему.

К удивлению моряков, они сумели приблизиться на пятнадцать футов, прежде чем нос мотобота мягко ткнулся в черный ил.

— Отлично, здесь мы и высадимся, — объявил Кенлон. — Райфер, Смайли, Глэйб, Ридел, Паннат — берите рюкзаки и оружие! Пошли!

Двое матросов спрыгнули в воду. Кенлон едва удержался, чтобы не последовать за ними. Однако первому помощнику не следовало плюхаться в воду, подняв облако брызг. Он коснулся ногой ила и стал нащупывать дно. Но вдруг с ужасом увидел, что обоих моряков, прыгнувших первыми, стало засасывать в бездонную грязь. Два ужасных крика огласили воздух, затем страшное бульканье — и тишина, нарушаемая только стуком заглохшего мотора.

Кенлон, уже вступивший в грязь, боролся изо всех сил. Вес его рюкзака — пятьдесят фунтов — тянул его вниз, но он вцепился пальцами в планшир. И удержался. Подтянулся. Лодка качалась. Кенлон слышал тяжелое дыхание моряков, одновременно с ним карабкающихся на борт и хрипящих от усилий. Гэнишо обхватил его одной рукой за талию, другой ухватил за воротник рубашки.

Ил выпустил его ноги с противным чмоканьем. Кенлон рухнул на дно лодки. Какое-то время он лежал там, ни о чем не думая. Затем к нему вернулось сознание, и он не торопясь поднялся на колени, чтобы дать Смайли руку, в то время как Гэнишо затаскивал в лодку Глэйбла и Ридела.

Пока спасшиеся с трудом переводили дух, Кенлон выхватил из ящика парус и бросил его на берег, чтобы обозначить место неудачной высадки. Затем обернулся к рулевому.

— Назад к кораблю! — скомандовал он. — Предельная скорость. Мы попытаемся спасти Панната и Райфера. Если они успели надеть кислородные маски, то они все еще живы.

Он представил двух людей, находящихся под слоем грязи, с легкими, наполненными водой, которой они наглотались, прежде чем ил засосал их.

Возможно, в течение получаса их можно еще вытащить.

В этот раз Джонс-Гордон отправился вместе с ними.

Спустив на воду резиновую лодку, они начали поиски. Люди без устали шарили в грязи баграми, разыскивая тела товарищей.

Через три минуты они вытащили Райфера — безжизненное тело, покрытое серой, вязкой массой. Капитан и Кенлон попеременно стали приводить его в чувство, а потом, когда моряк стал подавать признаки жизни, его отправили назад на «Морской змей». Джонс-Гордон вернулся на корабль вместе с ним, а Кенлон продолжил поиски.

Минут через пятнадцать из рубки поступило сообщение, о том что Райфер пришел в сознание. И это сообщение вдохновило измученных людей, которые неустанно работали баграми, разыскивая Панната возле предательского берега. Но прошел час, а Панната так и не нашли.

Кенлон вспомнил неутомимого маленького Йована с веселыми серыми глазами, всегда старательного и исполнительного. Он не был женат… Одна из самых отвратительных обязанностей первого помощника — составлять письма вдовам погибших.

И все же, какая невыразимо трагичная смерть. Этот утонувший в бездонной грязи человек, у которого не было ни дома, ни друзей, кроме нескольких товарищей по службе, канул в безвестность. Ужасно, что на флоте много таких людей, о которых, после их смерти, никто никогда не вспомнит.

Кенлон заметил, что Гэнишо пытается привлечь его внимание.

— Капитан дал сигнал возвращаться, сэр.

— Хорошо, — кивнул Кенлон.

Следовало прекращать поиски, но перспектива угнетала его. Джонс-Гордон вскарабкался на палубу мотобота и приказал вернуться к месту несчастья.

— Людям не понравится, если я лично не проконтролирую последний этап поисков, — объяснил капитан-лейтенант. — Хотя я, конечно, понимаю, что даже если мы найдем Панната, мы сможем только предать его тело пучине. Воздуха в маске было минут на сорок.

Кенлон молча кивнул.

— Что вы думаете об этой грязи, Билл? — продолжал капитан.

Кенлон покачал головой.

— Я никогда не видел ничего подобного, сэр. Частицы ила настолько мелки, что не создают корки на поверхности, — он указал на берег. — Весь верхний слой сухой. Он выглядит твердым, но отдельные частицы не могут соединиться вместе, чтобы образовать грязевую корку. Возможно, нам стоит взять пробы грязи вдоль всего берега. Не может быть, чтобы здесь не было твердой земли.

— Хорошо. Видимо, стоит более тщательно поискать место высадки, — согласился Джонс-Гордон. — А пока возвращаемся на «Морской змей» и не забудьте взять пробы.

Несмотря на предыдущие слова, Кенлон испытал шок.

— Спасательную операцию прекратить? — спросил он.

Джонс-Гордон кивнул.

Одно дело прекратить поиски физически, другое — официально объявить о смерти моряка. Когда возвращались на субмарину, Кенлон представил себе картину: человек, погружающийся в глубины состоящего из грязи шара диаметром восемнадцать тысяч миль.

Он не мог определить, что же с ним происходит. В конце концов, он ведь не раз видел смерть. Должно быть, это из-за того, что Паннат утонул не в воде. Проклятое место! И время! Неужели они действительно перенеслись в будущее на 24 999 лет? А это серое кошмарное болото — судьба континентов?

Потом первый помощник мысленно вернулся к плавающему гиганту и крылатому человеку. Ему стало ясно, что для «Морского змея» и его экипажа то, что произошло, было только началом.

Похоже, их ждут события, предусмотреть ход которых у моряков не хватит фантазии, а конец всему окажется настолько неправдоподобным, что не имеет смысла о нем задумываться.

Кенлон обнаружил, что язык крылатого человека очень трудный для изучения. Впрочем, и пленник также испытывал сложности с английским. Самые обыкновенные слова, такие как рука, нога, крыло, в его произношении звучали почти неузнаваемо. А попытки Кенлона имитировать мелодичные звуки языка человека-птицы заставляли того только огорченно качать головой.

Как выяснил Кенлон, крылатый человек совсем не выговаривал «р» как, например, в слове «рыба», которое он произносил как «’ыба», кроме тех случаев, когда этот звук соседствовал с твердой согласной, как в слове «брат». Подобные трудности наблюдались с доброй половиной всех звуков.

Как бы то ни было, Кенлон видел, что его настойчивость и желание изучать чужой язык были почти такие же, как у крылатого человека. К концу четвертой недели они уже могли писать на языках друг друга с относительной легкостью, хотя разговорный оставался еще в начальной стадии.

На тридцать первый день первый помощник почувствовал себя достаточно уверенным, чтобы стать переводчиком во время разговора Джонса-Гордона с пленником. В течение целой недели на основе скудного словарного запаса, который он смог приобрести из общения с летающим человеком, и посланий, которые тот настойчиво писал ему, Кенлон составлял вопросы.

Он разделил вопросы на две части, потом передал первую часть вопросов крылатому человеку и наблюдал, как тот пишет ответ на каждый вопрос сначала по-английски, затем на своем языке.

«Прошло четыре недели, — думал Кенлон, с нетерпением ожидая, когда он закончит, — эфир молчит. Мы не встретили ни одного судна». В течение целого месяца «Морской змей» дрейфовал в неспокойном сером море под небом, вечно затянутым облаками, в миле от земли, которая в действительности была чем угодно, только не сушей.

Субмарина со смертельно перепуганными, сбитыми с толку людьми. Они боялись. Во время Второй мировой некоторые из них смеялись в лицо смерти, зная, что в любой момент их судно может подорваться на глубинных бомбах. Но сейчас они выглядели подавленными и испуганными; их страшила не смерть, а неизвестность. Они не в силах были что-либо предпринять, и не видели ничего, что могло бы им помочь. Джонс-Гордон, с его практичным умом и решительностью, потерял десять фунтов в весе, однако не изменил своей привычки принимать решения только на основании того, что видел, и не однажды за месяц по его приказу субмарина трогалась с места и бороздила поверхность океана, пытаясь обнаружить сушу.