Любопытно, но ненависть к самому себе не привела меня к целомудрию. Хотя плотская любовь и по сей день пугает и причиняет страдания. Большой радости она мне в любом случае не приносит.

Что до девочки и моего греха с ней, то, возможно, она уже была достаточно взрослой и умной, чтобы добровольно совершить со мной половой акт. Иногда мне хочется в это верить. Впрочем, вскоре я понимаю, что такое утешение нашептывает мне мой грех. Я по-прежнему жду наказания.

Удар кулаком мог убить его. Произошел разрыв дыхательного горла, значительно повреждена ткань, возникла опухоль, затрудняющая дыхание.

Однако он еще жил. Задыхаясь, испытывая позывы к рвоте, он видел человека, стоящего над ним. Гнев, которым сверкали его глаза буквально за мгновение до удара, уже улетучился. Теперь взгляд стал спокойным и скучным. Он хотел спросить: за что и почему именно сейчас? Но издавал лишь трескучие звуки, напоминающие работу газонокосилки. Потом перед ним возник большой нож, и смерть стала неизбежной. Закрыл глаза и мучительно пытался вспомнить какую-нибудь молитву. Единственные слова, которые приходили на ум: «Боже, прошу тебя». А затем нож вонзился ему в сердце.

Предполагалось, что эта смерть должна быть легкой. Трудности еще впереди. Он оттащил тело подальше в лес, чтобы никто не заметил его, проезжая по дороге. Даже не собирался хоронить труп. Разумеется, спустя несколько дней кто-то обнаружит мертвеца. Так всегда случается. Обычно какой-то человек, прогуливающий собаку. Но это уже не имеет никакого значения.

Последняя работа. Взял бритву и осторожно вырезал плоть около рта убитого. Теперь покойник как бы улыбался. Идиотская ухмылка. Странным образом, орудуя бритвой, он неожиданно испытал чувство удовлетворения. Захотелось вырезать язык.

О, это не последние его художества. Нет и нет.

Он четко представлял свои дальнейшие действия. Тем не менее до поры ему предстоит держаться в тени. Монстр пока не должен выявлять себя. Расстегнул ремень и ширинку. С удивлением обнаружил, что пенис набух. Пробормотал что-то невнятное. С самого начала предприятия он хранил полное молчание. Дернул пару раз, и член встал колом. По плечам и спине прошла приятная дрожь. В пустом до сей поры сознании начали появляться похабные картинки. Эти образы преследовали его со школьных дней. Сопровождали, когда он ложился в постель с девчонкой или, после нескольких лет намеренного воздержания, снимал мальчика. Если дурные изображения появлялись во время актов с девками, он просто сворачивался в клубок и ждал, пока они исчезнут. И проклятые картинки, и девочки. Если в такой момент рядом находился мальчик, что-то взрывалось внутри: руки сами собой сжимали горло подростка, пока у того глаза на лоб не лезли. Затем он отпускал свою жертву и просил извинения, а пацан говорил: «Да ничего, вы такой сильный, мне понравилось». Тогда он опять свирепел и, понимая, что может убить мальчишку, покидал его. Бросал последний взгляд на белое обнаженное тело. А потом начинал планировать дальнейшие действия.

Он кончает. Образы при нем. Они в лесу. На физиономии Уинни. В небе. Проливая сперму на это лицо, он издает крик, в котором слышатся любовь и ненависть.

Слабеют колени, и он чуть не падает на землю. Ему нехорошо, очень грустно. Как мог человек совершить такой грех? Он касается рукой ноги Уинни. Тот носит такие же туфли из мягкой кожи, какие любил носить в детстве. Счастливый, беззаботный и веселый ребенок, укравший всю радость у младшего друга. Похитил и растратил.

Убить приятеля оказалось не так уж и сложно. Сделал несколько шагов по направлению к дороге. Вернулся назад и опустил ногу в тяжелом ботинке на эту ненавистную рожу. Почувствовал, как сломалась нижняя челюсть.

Теперь давай улыбайся, Весельчак.

Итак, Пол Уинни уже больше никогда не будет развлекать друзей за выпивкой и не увидит свадьбы своего названого брата Доминика.

Снился Тунис. Мне часто он снится. Жаркое солнце. Девочка в страхе размахивает белыми руками. Она старается освободиться от меня, царапается и кусается.

В этом сне я раздваиваюсь. Одна моя половина насилует девочку, а другая — наблюдает, осуждает и обвиняет. Она знает: я творю богохульство и совершаю надругательство над любовью. Наблюдающий двойник тянет занятого делом насильника прочь от девочки. Однако похотливая часть меня слишком сильна и полностью увлечена своим занятием. Спина и плечи напрягаются мускулами, которые мне снятся только в кошмарах.

Во сне всегда присутствует эпизод, когда обе половины сходятся вместе и смотрят друг другу в глаза. Наблюдатель видит похотливого козла насквозь. Его зрению доступно и лицо девочки, искаженное гримасой страха. Он также чувствует сверхъестественную силу своего зеркального отражения, ощущает, как зло пульсирует в мускулатуре. В этом месте я обычно делаю над собой усилие и просыпаюсь.

Только на сей раз все происходило несколько иначе. Передо мной девочка. Когда наши глаза встречаются, я не вижу в них страха; напротив, они светятся иронией и выражают согласие. Темное лицо.

Проснулся, дрожа всем телом. Тоненький луч света пробивался в окно. Затвердевший член казался бесчувственным, как свинцовая труба. В голове царил красный жар, и слышался страшный грохот деревенской кузницы. «Иисус, Дева Мария и Иосиф», — проговорил я вслух, вспомнив единственное ругательство своей матери. Язык разлагался во рту, словно дохлый кит. Воды! Умираю от жажды. Скончаюсь прямо здесь, в собственной постели. Под одеялом, которое ни черта не греет. Вчера я определенно много пил. Попробовал пошевелить головой — не выходит. Скосил глаза и увидел на полу кувшин с водой. Вот оно, спасение! С трудом дотянулся до ручки, поднес сосуд к губам.

Пусто.

Вдруг раздается звук, напоминающий плевок, и тотчас ледяная влага льется на мою шею и грудь.

Наконец встаю. Смотрю на кувшин. Поверхность воды подернута ледяной коркой. Делаю большой глоток, следом еще один. Выглядываю в маленькое оконце. Деревья, трава и машины на улице покрыты таким толстым слоем инея, что на мгновение он показался мне снегом. Однако покрытие твердое, как кварц, и ничего общего не имеет с мягкими пушистыми снежинками.

Через десять минут спускаюсь вниз. Все уже собрались в большом зале. Здесь тепло. Какое блаженство! В камине горит бревно размером с ракету «Скад». Стол накрыт не так торжественно, как вчера. Простые тарелки, старомодные вазочки с вареньем. Доминик и Тойнби стоят у камина и оживленно беседуют. Монти, о котором хозяин так беспокоился накануне, мирно спит на полу между ними. Пес похож на грязный мохеровый джемпер. Бланден, Нэш и Симпсон сидят за столом. Габби как раз возвращается из кухни.

— Боже, какой у тебя неопрятный вид, — укоряет меня Дом. — Могу дать свою щетку, если ты забыл прихватить из дома расческу. Плохо себя чувствуешь?

— Все нормально. Пахнет беконом.

— Я бы на твоем месте поблевал, — советует Нэш. Не понятно, то ли он сочувствует, то ли так вульгарно шутит. — Лучший способ очистить желудок перед едой. Отравленный бургундским организм не примет бекон с яйцом. Все равно вырвет.

Сами они выглядели на удивление здоровыми и бодрыми. Только Бланден казался измученным после убийственного ночного пиршества. Об этом можно было судить по матовому оттенку розовой гладкой кожи его лица. В руке у Родди стакан с желтой жидкостью, липнущей к краям, будто слизь.

— Я чувствую себя отлично, — отвечаю на вопрос, который мне никто не задавал. — Почему никто из вас не страдает от похмелья?

— Мы прошли специальное обучение, — тихим голосом говорит Нэш.

— А я думал, что вы пижоны и слабаки, — замечаю вполне дружелюбно, пробираясь к столу.

— Мы только рождаемся слабыми и беспомощными, — философски обобщает Габби.

— У меня свой метод лечения, Мэтью. Приготовил себе оздоровительный напиток. Рецепт получен от Чарлза Кеннеди. — Бланди дотрагивается до кончика носа. Как будто этот жест что-то значит для меня. — Хочешь глоток?