Кальций, как и другие ценнейшие соли, является очень частым соседом витаминоза, — хотя встречается и без связи с ним: он содержится во всех корнеплодах, особенно в картофеле (мозговик должен повысить картофель в чине, во всяком случае — по солевой линии), в овощах, почти во всех фруктах. Много солей в молоке, моркови, свекле, шпинате, томатах, бобах, клубнике, яблоках. Важное примечание: если местная вода бедна кальцием (исследовать!), необходимо пополнить этот изъян усиленным добавлением к пище молока, зеленых овощей, черного хлеба с отрубями.

Особо несколько слов о поваренной соли. Бедный мозговой работник должен зорко учитывать и эту, казалось бы, такую безобидную разновидность минеральных солей. Роль ее особенно велика — в процессе растворения белка в крови, в поддержании телесного жидкостного равновесия и специально — в выработке свободной соляной кислоты желудочного сока (вялые пищеварительные катары, соковые атонии у мозговика — от недостатка соляной кислоты!).

К несчастью, приходится не столько привлекать нас к поваренной соли, сколько отвлекать от нее. Вкусовое привередничество умственного работника толкает его на усиленное «подсаливание пищи» и этим бьет организм с другой стороны: избыток поваренной соли притягивает избыточную жидкость, способствует застаиванию лишней воды в организме, толкает к усилению отеков, отечной дряблости тканей, — нужно ли это дряблому, вялому мозговику? Спокойные, разумные пропорции во всем!

Наконец — о самой воде — о совсем безобидной воде! Однако и здесь — благоразумие! Остро необходимый, но далеко не безобидный пищевой элемент!

Человек без еды, но с водой живет дольше, чем с сухой едой — без всякой воды! Вместе с тем, избыток воды (чай, пиво, питье после соленого — сколько этих грехов на совести мозговика!) губит. Организм сам регулирует свою нужду в воде чувством жажды. Избыток воды в организме дает дряблость тканей, отеки, задерживает движение основных тканевых соков, перегружает сердце и почки ненужной работой, ослабляет концентрацию желудочного сока (кстати, не пить воды при еде!).

Памятуя, что именно в этих областях у мозгового работника неблагополучно, — осторожно и с водой! Мозговой аппарат дает ценностей во много раз больше других «аппаратов» тела, но он же требует и более бережного с собой обращения.

Из трех основных пищевых процедур в сутки (завтрак, обед, ужин) первая должна содержать около 35 % всего суточного пайка, вторая — около 40 %, третья — 25 %; (на ночь не обременять пищеварительный аппарат).

Вкусовой элемент имеет для мозговика огромное значение, если учесть слабую сокоотделительную и двигательную работу его пищеварительной «фабрики». Заработавшийся мозговик — законный привередник, а не барин. Отсюда — необходимость некоторого разнообразия в блюдах, большая роль вкусовых кореньев, соли, тяга к поджаренным блюдам и т. д. Вкусовой момент обычно при внимании обходится недорого и не требует особых хлопот.

Однако обеспечить химизм питания — еще недостаточно. Необходимо наладить систему питания. За час до обеда надо озаботиться о постепенном отливе крови из черепа к брюшной области, которая иначе не будет иметь стимулов к пищеварению: отсюда правило — уменьшить напряженность черепной работы перед обедом и слегка пройтись.

Во время еды не отрываться посторонними обстоятельствами и не погружаться в ответственные размышления, так как иначе пища пройдет впустую, не переработанная, напрасно обременив собою организм, заставив его бесплодно провести весь громоздкий пищеварительный процесс. Надо хорошо разжевывать пищу, так как это усилит выделение слюны и желудочного сока и, кроме того, механически облегчит работу дальнейшим пищеварительным «цехам», обычно у мозговика вялым (ремонт зубов).

После утренней еды медленно пройтись к месту службы. После обеда — указанный выше часовой отдых, иначе пострадает и мозговая работа и пищеварение («классовая борьба этажей»). Фиксировать еду к определенным часам, так как в противном случае грубо нарушится автоматизм пищеварительной работы и потребуется добавочная трата нервных сил для нового, «сверхштатного», не вовремя, неврогенного возбуждения пищеварительной активности.

Нарушение ритма питания опасно еще и тем, что организм, вовремя не получив свою порцию «горючего», работает под нажимом, усиленно тратит свои резервы и при этом производит гораздо менее доброкачественный продукт, что в общей сложности обходится непоправимо дорого.

Каким бы «шкурничеством» ни казались все эти наши советы, некий минимальный стержень их должен извлечь всякий мозговой работник, даже и наиболее занятой. Вулканические обстоятельства бывают не каждый день, а без рационализации питания мозг не будет работать. Борьба с таким «шкурничеством» — один из вреднейших видов поповщины. Именно материалист должен знать, что материальная основа ума — мозг — имеет свои вполне объективные законы бытия и работы: отрицать это — значит быть мистиком в своих воззрениях на «душевную» деятельность…

РЕЖИМ УМСТВЕННОГО РАБОТНИКА.

«ПРОИЗВОДСТВЕННЫЙ АППАРАТ» УМСТВЕННОГО РАБОТНИКА — МОЗГОВАЯ КОРА — ПРОДУКТИВНО РАБОТАЕТ ЛИШЬ ПРИ УПОРЯДОЧЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПОДКОРКОВЫХ ЦЕНТРОВ. ПРЕДПОСЫЛКА ЭТОГО — ТВЕРДЫЙ РЕЖИМ.

В деятельности организма имеется своя автоматизированная ритмика. Все функции тела — кровообращение, дыхание, пищеварение и пр. — обладают своими «привычками», глубоко укоренившимися на протяжении сотен поколений (безусловные рефлексы). Эта наследственная взаимозависимость разных функций является спасительной для организма, так как еще при рождении снабжает его бесперебойно работающими механизмами, приспособляющими к окружающей среде. Не будь этих механизмов, еще в младенчестве животное погибло бы под непосильными для него обязательствами, накладываемыми средой.

Чем сложнее мозговая кора животного, т. е. чем большее значение имеет для него нажитой, накопленный в течение личной жизни опыт (условные рефлексы), тем большей хрупкостью отличаются безусловные рефлексы, испытывающие, через поколения, сложные перестройки под влиянием длительно накоплявшихся новых навыков[246]. Именно у кортикально богатого человека эти врожденные автоматизмы особенно легко разлаживаются, почему он и оказывается гораздо дольше беспомощным, чем эта наблюдается у менее сложных (в нервном отношении) животных.

Особенно велика эта разлаживаемость автоматизированной ритмики у тех людей, которые делают именно мозговую кору основным своим «производственным орудием».

Непрерывная нагрузка, которую несет кора, не дает ей возможности с достаточной четкостью регулировать связь биологических автоматизмов с окружающей средой (это тоже основная ее специальность), — и древняя ритмика органических процессов грубо расстраивается. Появляются все более глубокие условно-рефлекторные извращения кровообращения, дыхания, пищеварения, внутренней секреции и т. д., сильно отражающиеся в первую очередь, конечно, на работоспособности наиболее чуткого органа тела — той же коры.

Поэтому создание таких условий, которые жестко вправили бы вывихнутую биологическую ритмику, является первоочередным вопросом культуры мозга. Богемский быт, отсутствие твердого режима, бивуачная обстановка жизни и работы — опаснейшие враги сосредоточенной мозговой работы и, кроме того, злейшие разрушители здоровья мозговика. Кора «не должна думать и заботиться» об упорядочении биологических функций, это должна делать за нее окружающая среда — правильной своей организацией, своей системой ритмических сигналов (часы еды, отдыха, сна, работы, движений), — и если ее (кору) понуждают активно обслуживать эти «нижние» функции — горе ей, горе творчеству!

В самом деле, пищеварительный аппарат в течение столетий усвоил известную ритмику работы. На протяжении жизни эта ритмика частично перестроилась под влиянием окружающих условий, воспитания, но все же сохранила некий остов, характерный для данного организма. Теперь представим себе поведение мозговика, не подчиняющегося этой ритмике, ведущего себя совершенно анархически в области питания. Что происходит в нем физиологически?