— Думаю, что еще в эпоху Хрущева, в результате «оттепели». Запад, в частности США, тогда убедился, что открытой конфронтацией СССР не разрушишь, это надо попытаться сделать изнутри, как говорил в свое время Даллес. И они пошли по этому пути… Размягчение общества особенно обозначилось после 1975 года, когда подписали хельсинкский документ, и там была «третья корзина» — «права человека». Кстати, недавно бывший директор ЦРУ Гейтс сказал, что начало разрушения Советского Союза надо отсчитывать именно с 1975 года.

— Пытался ли КГБ бороться с «агентами влияния»?

— А как ты с ними будешь бороться, если по некоторым позициям они выше тебя стоят?

— Тогда о тех, с кем возможно было бороться… Известно, что была обнаружена американская «прослушка» на линии связи КГБ.

— Кстати, без разведки мы об этом никогда бы не узнали! Аппаратура, которая была там установлена, стоила сотни миллионов долларов. Я думаю, если бы нам не удалось ее обнаружить, то значительная часть секретной информации спокойно бы перекачивалась в Вашингтон, что, конечно, нанесло бы нам колоссальный ущерб… Не помню, сколько она там оставалась, — она ведь предназначалась к работе в «особый период», но тем не менее могла бы работать и в обычное время.

— Обратимся к другому «особому периоду». Скажите, Владимир Александрович, у кого возникла идея создания ГКЧП?

— Да ни у кого… 4 августа Горбачев уехал на отдых и нам сказал, что надо следить за ситуацией в стране — она тяжелая. И вдруг 15-го числа публикуется проект Союзного договора руководителей шести союзных республик. Мы были поражены! Стало ясно, что после его подписания Советского Союза не будет, хотя казалось, что референдум 17 марта абсолютно прояснил этот вопрос… Тогда полетели в Форос к Горбачеву с просьбой прояснить ситуацию. Михаил Сергеевич отвечал, что договор будет подписан. И вот в этой ситуации, в этой спешке — до 20 августа осталось всего два дня — было принято решение пойти на то, чтобы создать такой орган… Причем я не помню кого-то конкретно, кто бы сказал: «Давайте создадим!» — просто все понимали, что надо спасать, и пошли на этот шаг ради спасения…

— Горбачев знал об этом?

— Да, 18-го, когда к нему приехали наши товарищи, он узнал про идею ГКЧП и сказал: «Ну давайте, черт с вами, валяйте, действуйте».

— Вопрос, интересующий многих: почему вы не отдали приказ «Альфе» на задержание лидеров оппозиции?

— Действия ГКЧП были выступлением в защиту Союза, основанным на конституционных нормах. Если бы мы начали арестовывать одного, другого, третьего, то это действительно походило бы на путч. На этот шаг мы не пошли. Но главное — мы тогда себе сказали, что если будет опасность пролития крови, мы сойдем с дорожки на любой стадии развития. Так оно и получилось — когда 20-го была пролита кровь, мы решили остановиться. Мы поняли, что та сторона может пойти на любые жертвы…

Валентин Иванович Варенников с 1989 года занимал должность главнокомандующего Сухопутными войсками — заместителя министра обороны СССР. В 1994 году единственным из обвиняемых по делу ГКЧП отказался принять амнистию, предстал перед судом и был оправдан за отсутствием состава преступления, в связи с тем, что он выполнял приказ вышестоящего начальника. Ушел из жизни 6 мая 2009 года.

В августе 1991 года произошло событие, которое могло предотвратить величайшую геополитическую катастрофу XX века — распад Союза ССР. Но история, к сожалению, распорядилась иначе, и наш народ был ввергнут в пучину страданий. В результате насильственного разлома Советского Союза наш народ понес неисчислимые бедствия. За пределами России остались десятки миллионов этнических россиян. Но самое главное — разорваны все артерии, связывающие нашу огромную державу, созданную еще монархами, а не только советской властью.

Глубокая экономическая интеграция, кровная связь всех народов, классическое сплетение культур, науки, искусства, образования, спорта — все это разрублено. Великая империя, огромная надежная семья народов, которая отстояла не только свою честь и независимость в годы Великой Отечественной войны, но и обеспечила сказочные темпы развития до и после войны, в одночасье исчезла.

«Козлом отпущения» за развал СССР сделаны ныне в глазах общественного мнения члены Государственного комитета по чрезвычайному положению (приснопамятный ГКЧП), который был создан в ночь с 18 на 19 августа и просуществовал всего трое суток, пытаясь хоть как-то не допустить разрушения великой страны. Общественности навязывается мнение о том, что после выступления ГКЧП другого пути не было, как «Беловежье». Мол, уже Советский Союз спасти было невозможно.

Это неправда. Другой путь был. Это показывает новейшая российская история. Владимир Владимирович Путин, приняв страну в страшном катастрофическом состоянии, когда ничто не существовало в рамках закона, смог решительно приостановить падение и разрушение страны. К 2000 году существовали уже почти самостоятельно, хотя и считались субъектами России, целые регионы, шли разговоры о создании Уральской республики, Сибирской республики, Дальневосточной республики. Обстановка была в целом значительно тяжелее, чем в 1991 году. Но мужественный, умный и твердый поступок нового главы государства позволил выхватить страну из бездны. Он не дал ей развалиться. Нынешний глава российского государства спас Россию. И мы должны, обязаны это честно признать.

Это показывает, что даже в более тяжелом в сравнении с 1991 годом состоянии страну оказалось возможным спасти. Но те, кто правил тогда, 15 лет назад, оказались не на высоте исторической задачи. Какая была обстановка летом 1991 года?

В июне 1991 года на закрытом заседании Верховного Совета СССР председатель Комитета государственной безопасности СССР В.А. Крючков зачитал доклад Юрия Владимировича Андропова, который им был сделан в 1977 году членам Политбюро ЦК КПСС, где говорилось, что в стране действуют агенты влияния (т.е. «пятая колонна») и что они представляют большую опасность, так как разрушают общественный и государственный строй. И далее Крючков от себя добавил, что эти агенты влияния сегодня уже привели нашу страну на грань полного развала. Было непонятно, правда, к кому Владимир Александрович апеллировал — ведь задача обеспечения государственной безопасности полностью возложена на возглавляемое им ведомство.

3 августа Горбачев собирает президиум Кабинета министров СССР и объявляет: «В стране обстановка крайне тяжелая. Я еду в Крым отдыхать, а вы за это время обязаны навести порядок!» Естественно, Горбачев понимал, что члены Кабинета министров, как и руководство страны в целом, несомненно, будут действовать, что-то будут предпринимать. И если у них получится, он заявит: «Это — я! Я им ставил задачу». А если не получится, то скажет: «Вот видите, я им поставил задачу, а они?!» То есть он был верен своей манере — уходить от ответственности.

4 августа представители государственного руководства по традиции проводили Горбачева на отдых, а уже на следующий день схватились за голову: «Что делать?» В течение 10 дней суетились, разрабатывали документы, составляли планы выхода из тяжелого кризиса.

17 августа группа государственных руководителей и приглашенные собрались у В.А. Крючкова на объекте на окраине Москвы и решили: четырем представителям от совещания вылететь в Крым к Горбачеву и убедить его в необходимости решить два вопроса. Первый — не подписывать 20 августа Союзный договор в Ново-Огареве, так как его готовы были подписать только шесть республик из 15. Второй вопрос — объявить чрезвычайное положение в тех районах страны и отраслях народного хозяйства, где это требуется (чтобы не повторились такие события, как в Тбилиси, Баку, Вильнюсе и т.п.).