Песня о сентиментальном боксере Удар, удар… Еще удар… Опять удар – и вот Борис Буткеев (Краснодар) Проводит апперкот. Вот он прижал меня в углу, Вот я едва ушел… Вот апперкот – я на полу, И мне нехорошо! И думал Буткеев, мне челюсть кроша: И жить хорошо, и жизнь хороша! При счете семь я все лежу — Рыдают землячки. Встаю, ныряю, ухожу — И мне идут очки. Неправда, будто бы к концу Я силы берегу, — Бить человека по лицу Я с детства не могу. Но думал Буткеев, мне ребра круша: И жить хорошо, и жизнь хороша! В трибунах свист, в трибунах вой: «Ату его, он трус!» Буткеев лезет в ближний бой — А я к канатам жмусь. Но он пролез – он сибиряк, Настырные они, — И я сказал ему: «Чудак! Устал ведь – отдохни!» Но он не услышал – он думал, дыша, Что жить хорошо и жизнь хороша! А он всё бьет – здоровый, черт! — Я вижу – быть беде. Ведь бокс не драка – это спорт Отважных и т. д. Вот он ударил – раз, два, три — И… сам лишился сил, — Мне руку поднял рефери́, Которой я не бил. Лежал он и думал, что жизнь хороша. Кому хороша, а кому – ни шиша! 1966 Песня о конькобежце на короткие дистанции, которого заставили бежать на длинную Десять тысяч – и всего один забег остался. В это время наш Бескудников Олег зазнался: Я, говорит, болен, бюллетеню, нету сил – и сгинул. Вот наш тренер мне тогда и предложил: беги, мол. Я ж на длинной на дистанции помру – не охну, — Пробегу, быть может, только первый круг – и сдохну! Но сурово эдак тренер мне: мол, надо, Федя, — Главное дело – чтобы воля, говорит, была к победе. Воля волей, если сил невпроворот, – а я увлекся: Я на десять тыщ рванул как на пятьсот – и спёкся! Подвела меня – ведь я предупреждал! – дыхалка: Пробежал всего два круга – и упал, – а жалко! И наш тренер, экс– и вице-чемпион ОРУДа, Не пускать меня велел на стадион – иуда! Ведь вчера мы только брали с ним с тоски по банке — А сегодня он кричит: «Меняй коньки на санки!» Жалко тренера – он тренер неплохой, – ну Бог с ним! Я ведь нынче занимаюся борьбой и боксом, — Не имею больше я на счет на свой сомнений: Все вдруг стали очень вежливы со мной, и – тренер… 1966 «А люди все роптали и роптали…» А люди всё роптали и роптали, А люди справедливости хотят: «Мы в очереди первыми стояли, — А те, кто сзади нас, уже едят!» Им объяснили, чтобы не ругаться: «Мы просим вас, уйдите, дорогие! Те, кто едят, – ведь это иностранцы, А вы, прошу прощенья, кто такие?» Но люди всё роптали и роптали, Но люди справедливости хотят: «Мы в очереди первыми стояли, — А те, кто сзади нас, уже едят!» Им снова объяснил администратор: «Я вас прошу, уйдите, дорогие! Те, кто едят, – ведь это ж делегаты, А вы, прошу прощенья, кто такие?» Но люди всё роптали и роптали, Но люди справедливости хотят: «Мы в очереди первыми стояли, — А те, кто сзади нас, уже едят…» 1966 Дела Дела! Меня замучили дела – каждый миг, каждый час, каждый день, — Дотла Сгорело время, да и я – нет меня, – только тень, только тень! Ты ждешь… А может, ждать уже устал – и ушел или спишь, — Ну что ж, — Быть может, мысленно со мной говоришь… Теперь Ты должен вечер мне один подарить, подарить, — Поверь, Мы будем только говорить! Опять! Все время новые дела у меня, всё дела и дела… Догнать, Или успеть, или найти… Нет, опять не нашла, не нашла! Беда! Теперь мне кажется, что мне не успеть за судьбой — Всегда Последний в очереди ты, дорогой! Теперь Ты должен вечер мне один подарить, подарить, — Поверь, Мы будем долго говорить! Подруг Давно не вижу – всё дела у меня, без конца всё дела, — И вдруг Сгорели пламенем дотла все дела, – не дела, а зола! Весь год Он ждал, но дольше ждать и дня не хотел, не хотел, — И вот Не стало вовсе у меня больше дел. Теперь Ты должен вечер мне один подарить, подарить, — Поверь, Что мы не будем говорить! 1966, ред. <1973> Песня о друге Если друг оказался вдруг И не друг, и не враг, а так; Если сразу не разберешь, Плох он или хорош, — Парня в горы тяни – рискни! — Не бросай одного его: Пусть он в связке в одной с тобой — Там поймешь, кто такой. Если парень в горах – не ах, Если сразу раскис – и вниз, Шаг ступил на ледник – и сник, Оступился – и в крик, — Значит, рядом с тобой – чужой, Ты его не брани – гони: Вверх таких не берут и тут Про таких не поют. Если ж он не скулил, не ныл, Пусть он хмур был и зол, но шел, А когда ты упал со скал, Он стонал, но держал; Если шел он с тобой как в бой, На вершине стоял – хмельной, — Значит, как на себя самого Положись на него! 1966 |
