«Быть может, я чего-то не понимаю, – подумала Василике. – Пойти против отца и брата…»

Василике лениво плескалась в ванне, когда Мирджафар вернулся в шатер. Он насмешливо улыбнулся, заметив, что Джабира трет спину своей госпожи с излишним усердием, взял губку у нее из рук и движением головы приказал ей уйти. Глаза Василике были закрыты, и она ничего этого не видела, как не видела и прощального взгляда Джабиры, полного кипящей ненависти.

Но она почувствовала, что губка так нежно прикасается к ее груди и шее, что удивленно раскрыла глаза и увидела совсем рядом с собой смеющиеся глаза любимого.

– Ты так глубоко ушла в свои мысли. О чем ты думаешь? – спросил Мирджафар.

– О тебе. Я думаю, зачем ты украл меня, зачем напал на караван… Отчего не дождался моего появления в столице…

– Быть может, я хотел поскорее увидеть тебя, моя роза…

– Нет, – Василике задумчиво тряхнула головой. – Ты предан своему отцу, ты предан своему слову. Ты настоящий воин… Зачем тебе превращаться в разбойника и похищать невесту брата…

– Быть может, я не мог думать о том, что ты станешь женой моего брата… Чьей-то женой, не моей…

– Нет, – Василике не чувствовала всей двусмысленности своего положения. – Ты не мечтал о том, чтобы я стала твоей женой. Ты лишь говорил, что мы будем вместе…

Мирджафар любовался девушкой – ее совершенным телом, ее острым разумом, ее памятью. Он и сам давал себе почти те же вопросы, пытаясь понять, как остался жив после известия о том, что самая прекрасная и желанная из женщин мира должна будет взойти на ложе к кому-то другому.

– Я отвечу на каждый из твоих вопросов, моя звезда, не скрою ничего. Но не сейчас…

Его рука погрузилась в теплую воду до самого дна, и вдруг Василике почувствовала, что его пальцы пробираются сквозь завитки волос, раздвигают нежные складки, вторгаются в узкую щель между ними, проникают все глубже и наконец начинают ритмичное движение, вызывая ощущение мучительное и одновременно сладостное. Она слабо застонала, а он с возгласом нетерпения сорвал с себя головной убор и поймал губами ее губы, его язык двигался в том же ритме, что и пальцы, продолжавшие свою работу под водой. Не в силах более сдерживать страсть, охватившую ее, Василике рванулась, вода выплеснулась из ванны, замочив полшатра и белые одежды Мирджафара.

Через мгновение она уже стояла на ногах, крепко обнимая его за шею. Он провел руками по ее спине от плеч до самых бедер. Ее тело выгнулось навстречу ему, и он обхватил руками ее округлые ягодицы, прижимая ее к себе все сильнее и сильнее.

– Ты сводишь меня с ума, – прошептал Мирджафар прерывающимся голосом. – Я провел с тобой всю ночь, но не насытился. Как я хочу тебя, моя прекрасная греза.

На этот раз их соитие было кратким и бурным. Всем его существом владела какая-то первобытная радость, когда он, не прерываясь, раз за разом доводил ее до поразительного по силе финала и наконец сам достиг вершины наслаждения, столь острого, что оно было почти неотличимо от боли.

Потом земля постепенно замедлила свое бешеное вращение, Василике открыла глаза и вздохнула. Этот вздох был полон такого глубочайшего удовлетворения и благодарности, что Мирджафар крепче стиснул ее в объятиях, чувствуя, что сердце его сжимается от нежности.

– Как ты была прекрасна, моя любовь. – Его голос все еще звучал хрипло, а дыхание прерывалось.

– Мирджафар, я…

Он нежным движением прикрыл ей рот.

– Нет, не просто Мирджафар. Принц Мирджафар.

– Я помню это… Принц, – грустно проговорила Василике. – Помню и понимаю, как краток миг, отпущенный нам двоим.

– Не печалься, любовь моя. Это я должен горевать, что судьба опять уводит тебя от меня.

Василике кивнула.

– Уводит. Уже увела…

– Нет, моя звезда. Пока еще мы вместе. И, верю, будем вместе до скончания дней.

– Да… – согласилась Василике. – Ты же похитил невесту у брата. Боюсь, что вместо того, чтобы навсегда примирить народы, я рассорила их…

Мирджафар рассмеялся.

– Рассорила? О нет, дурочка. Просто ты ничего не понимаешь. Но, клянусь, я объясню тебе все, пусть и не сегодня.

– Не сомневаюсь, – холодно проговорила Василике, вновь превращаясь в похищенную принцессу. – Ты поиграешь со мной… А потом вернешь меня брату.

Мирджафар, расхохотавшись, вышел из шатра, оставив девушку в печальном недоумении.

Весь наступивший день Василике пыталась понять, что движет Мирджафаром. И отчего он смеется над ее словами. Пришел вечер, но не принес ответов на ее вопросы.

Наступило утро, знаменуя собой еще один тягостный день. Прошло и оно. Вечером в шатер вошла Джабира, чтобы помочь девушке умыться перед сном.

– Видишь, – проговорила она с презрением, – как скоро он забыл о тебе. Если бы на твоем месте была я, ничто не заставило бы его меня покинуть.

– Ступай, Джабира, – с отвращением проговорила Василике. – Ты мне не нужна.

Но Джабира продолжала:

– Неужели ты сама не понимаешь, что ему до тебя и дела нет? Ему просто приглянулась твоя белая кожа. Ты новая игрушка, которая ему скоро надоест! Я уже услаждала господина своими ласками и буду делать это, когда тебя и в помине не будет. Я женщина, созданная Аллахом для того, чтобы ублажать мужчину.

– Ты не женщина, а ребенок, и, без сомнения, Мирджафар отлично знает это.

В ответ прозвучал резкий смех.

– Я уже давно перешагнула тот возраст, когда девушки нашего племени впервые познают плотские утехи. Шейх Мирджафар знает, что я могу доставить ему величайшее наслаждение.

Джабира не была уверена, что в ближайшем будущем Мирджафар призовет ее на свое ложе. Что ж, придется взять дело в свои руки и сделать это поскорее, пока она еще не стала посмешищем в глазах всего племени.

Василике была ошеломлена. Неужели Мирджафар любит их по очереди? А сколько еще женщин делят с ним ложе? Но она тут же отбросила эту мысль. Джабира – просто ревнивая девчонка, и ее слова – сплошная ложь. Хотя Мирджафар еще ни разу впрямую не сказал, что любит ее, Василике, его поступки говорят сами за себя. И разве он мог бы так ласкать ее, если бы не испытывал истинного чувства? Нечего обращать внимание на то, что болтает ревнивая Джабира.

– Нас ищут, принц!

– Нас?

– О нет, – Хасдай ухмыльнулся. – Ищут Горного Лиса, выкравшего из каравана принцессу, дочь императора.

– Кто ищет?

Тут Хасдай усмехнулся еще шире.

– Ищут люди принцессы. Те, которые охраняли караван.

– Выходит, приданое принцессы они бросили посреди пустыни?

– Нет, шейх, Гарун ведет караван.

– Должно быть, предводитель каравана немало удивлен тем, что разбойник помогает ему…

– Должно быть, так. Думаю, у Гаруна хватило разума доказать караванщикам, что доверенное лицо принца Мустафы, коим, без сомнения, является его брат, может ничуть не хуже наемной стражи привести караван к месту назначения.

Мирджафар кивал – все идет так, как и было задумано. Гарун назвался принцем, охраняет караван, отослал стражников метаться по пустыне. Настоящие разбойники, наверное, теряются в догадках…

– Что ж, значит, пора двигаться и нам…

– Пойду отдам распоряжения, – ответил Хасдай.

– Лагерь снять немедленно, мы выступаем через час.

– А что с женщинами?

– Василике должна добраться до Титтери, – решительно объявил Мирджафар, – и Джабира едет с ней. Принцессе нужна помощница и компаньонка.

Хасдай кивнул, круто повернулся и исчез. Предстояло срочно снять шатры, погрузить припасы и собрать людей.

– Скорей, скорей, нам надо спешить, – закричала Джабира, ворвавшись в шатер.

Василике уже давно напряженно прислушивалась к тому, что творилось в лагере.

– Мы куда-то едем? – спросила она, пока Джабира помогала ей надеть шелковую джеббу и плотный яшмак, тщательно прикрепив хаик, так что лица Василике совсем не было видно. Джабира была одета точно так же, но хаик она еще не опустила, поэтому Василике видела ее радостно возбужденное лицо.