Конечно, разведка действовала во всех странах. Откуда же враг узнавал военные тайны русской армии? И как тут не вспомнить такую легендарную личность, как Мата Хари, нидерландку, бывшую на службе не у одной разведки. После развода с мужем, шотландским офицером, что был старше ее на 20 лет, она танцевала в Мадриде, Монте-Карло, Берлине. Ей посылал цветы сам Пуччини, а Массне писал: «Я счастлив, когда смотрю, как она танцует!». Газета «Курьер Франсэ» писала: «Даже оставаясь неподвижной, она околдовывает зрителя, а уж когда танцует, ее чары действуют магически». Во время танца она постепенно снимала с себя роскошное восточное одеяние, оставаясь лишь в жемчужном ожерелье и сверкающих браслетах, игрой тела воздействуя на публику». В то время стриптиз был настоящей сенсацией, и вот уж весь Париж лежал у ног прелестной танцовщицы. Газеты называли ее экзотический танец «индийской религиозной мистерией». Так она покорила немало знатных особ, выступая в дорогих кабаре, салонах знаменитостей (в том числе барона Ротшильда), в прославленном театре «Олимпия». Будучи двойным агентом (Франции, Германии), Мата Харри расстреляна в октябре 1917 г… Пусть и не столь вызывающе, но ничуть не менее эффективно работали сотни других агентов.

Я не думаю, что говорить о шпионах в правительстве — смешно. Вовсе нет: агенты влияния в правительстве России были и есть. Тому есть основания. «Нашу осведомленность, — писал руководитель австрийской разведки М. Ронге, — русские объясняли предательством высших офицеров, близко стоящих к царю и высшему армейскому командованию. Они не догадывались, что мы читали их шифры. В общей сложности нам пришлось раскрыть около 16 русских шифров. Когда русские догадались, что их радиограммы их предают, они подумали, что мы купили их шифры».

Действия вражеской радиоразведки в кампании 1915 года и стали одной из причин наших военных неудач. Так, в январе—феврале 20-й армейский корпус оказался окруженным в Августовских лесах (Восточная Пруссия, близ г. Августов), а 10-я армия вынужденно отступала. По воспоминаниям начальника штаба последней, из рук нашего командования «была окончательно вырвана инициатива действий, и с этого времени все операции Северо-Западного фронта свелись к пассивной обороне или к отражению отдельных ударов, систематически наносившихся немцами». Наши штабы часто действовали на авось, не имея точных сведений о противнике. Генерал И.А. Хольмсен писал: «Опасения генерала Сиверса о возможности охвата противником фланга [русской] 10-й армии были оставлены без внимания Штабом фронта на том основании, что, как выразился Генерал-Квартирмейстер Штаба фронта, ген. Бонч-Бруевич, “противник вряд ли на это решится, имея на фланге 12-ю армию”». Но 12 армия (командующий генерал от кавалерии П.А. Плеве) с сосредоточением запаздывала. Хотя ее маневр «строго засекретили», немцы по переговорам через искровой телеграф (вновь сказалось знание чужих шифров) «проникли» и в эту тайну. По свидетельству австрийского разведчика М. Ронге, «осведомленность о секретнейших планах русских не могла долго оставаться тайной для них», хотя «разведывательная служба русских также проявляла большую активность». На нее тратились «большие расходы и усилия», а она не знала «о нас столько, сколько знали мы и германцы о них».

А. И. Спиридович писал: «…В те первые дни войны как-то странно сильно стали говорить в Петербурге о шпионаже немцев. Имя графини Клейнмихель, у которой, будто бы, был политический салон, где немцы почерпали много нужных сведений, было у всех на устах. Рассказывали, что ее арестовали. Говорили, что уже даже расстреляли за измену бывшего градоначальника Д. Все это были досужие сплетни, вздор, но ему верили. Были даже очевидцы расстрела…А знает ли оно — это учреждение (Генштаб. — В.М.), — что хозяином единственно приличной гостиницы в Петергофе «Самсон» уж 25 лет состоит немец? Что летом он справлял юбилей, на который из Петербурга приезжали чины немецкого посольства? А знает ли оно, что чуть не в каждом номере «Самсона» висит портрет Мольтке, Бисмарка или иного немецкого генерала? Офицер делал удивленные глаза. А знает ли ваше начальство, что постройкой железнодорожной ветки, что пойдет по берегу из Петербурга к Петергофу, ведают немецкие инженеры?» Слухи эти росли и множились…

Фронтовая разведка была организована не лучшим образом, переговоры между штабами в ходе боевых действий велись по радио открытым текстом. О «скрытности» секретной информации у русских говорят слова Людендорфа: «24 августа (1914 г.) нам передали захваченную радиограмму русских, в которой открытым текстом излагался план действий противника на ближайшие дни». Это не могло не оказать влияние на общий ход военных действий. Радиоболтовня штабов стоила России армии Самсонова, но не утихала и всю войну. Так, по словам австрийского разведчика М. Ронге, даже Временное правительство оказалось столь же бездарно, как и царское. Когда 5 июля 1917 г. прибыли первые эшелоны германских войск, переброшенных с западного фронта, 9 июля из Петербурга была отправлена незашифрованная радиограмма: «Для создания ударной группы против нашего наступления германцы перебросили с западного фронта на восточный 12 дивизий». Как видим, за три года войны мы так ничему и не научились!

Безусловно, были и успехи, не раз выручала наши войска и отвага обычных фронтовых русских разведчиков… Немало их пало в боях за родину. Об этом говорят документы… «В феврале 1915 г. отряд русских разведчиков в составе одного офицера и трех нижних чинов пытался у занятого германцами села Дмисевичи, Августовского уезда, перейти по льду реку Неман, но открытый неприятелем огонь вывел из строя всех нижних чинов, а офицера ранил. Раненого германцы захотели принести к себе и послали за ним несколько местных жителей во главе с одним из своих солдат, который во время переноски раненого отобрал у него часы, кошелек и сапоги. Принесенного с реки раненого поместили в доме местного крестьянина С. Кравчика, где находились германские офицеры, солдаты и какой-то чин с повязкою Красного Креста, по-видимому, врач.

Здесь, несмотря на то, что раненый офицер сильно страдал и стонал, германцы никакой помощи ему не оказали, а, положив его на полу, на соломе, они начали о чем-то между собою переговариваться и пересмеиваться, видимо, довольствуясь страданиями русского офицера. Затем к нему подошел врач и начал всыпать в рот какой-то белый порошок. Раненый пытался сопротивляться и отмахиваться руками и ногами, но один из солдат, сидевший на стуле, поставил свои ноги на его руки, а другие солдаты навалились на его ноги. Таким образом, несмотря на сопротивление несчастного, порошок ему в рот был всыпан, отчего он минут через 20 и скончался в страшных мучениях. После этого германцы выбросили труп скончавшегося под забор. На следующий день в село вступили русские войска, подобрали тело убитого и похоронили его за Неманом. Изложенное удостоверено показаниями очевидцев С. Кравчика и А. Ядешко, допрошенных, по поручению Чрезвычайной следственной комиссии, с предупреждением о присяге судебным следователем Сувалкского окружного суда».

Войны не бывают без поражений. На долгом пути страны к победе всегда есть дни тяжких потерь и неудач. Однако ни одна война из тех, что вела Россия ни до, ни после, не приведет нас к столь страшной катастрофе, как Первая мировая.