Только тогда он испустил боевой клич, полный страданий и ярости, и отступил от поверженного врага, испытывая всепоглощающее ощущение завершенности. Психостигматическая боль стала быстро уменьшаться, и он улыбнулся, распознав в потоке эмоций одобрительное удовлетворение «Эквитос Беллум».

Сущность рыцаря, благодаря которой он стал такой грозной боевой машиной, устремилась в тело человека, облегчая страдания, проникая в мучительно болевшие руки и ноги.

И Мавен слишком поздно понял, что душа его рыцаря, эта целительная сила, которая значительно уменьшила его боль, вдруг заняла главенствующее положение, словно он стал скакуном, а «Эквитос Беллум» — наездником. Воинственная и гордая душа его машины проникла в мультисвязь, овладела контролем над его конечностями и повернула «Эквитос Беллум» к неглубокому рву, где прятались первоначальные объекты ярости вражеской машины.

Сквозь разбитое стекло рубки Мавену было хорошо видно, что одетый в красное протектор идет ему навстречу вместе со стройной женщиной, чьи глаза сияют золотым светом. Ветер развевал красный плащ, а в руке протектор держал оружие-посох, на котором покачивалась численная решетка — символ адепта Зеты. Позади них низенький коренастый мужчина присел рядом с еще одним членом группы, в котором Мавен по выбритой тонзуре узнал слугу.

Мавен услышал тяжелые шаги подошедшего «Пакс Мортис» и попытался заговорить с Кроном, но овладевшая мультисвязью сила отключила канал.

Женщина подошла к раненому рыцарю, и, прежде чем Мавен успел понять, что происходит, «Эквитос Беллум» опустился перед ней на одно колено и склонил голову. Даже не глядя в сторону, он понял, что машина его товарища по оружию сделала то же самое.

Женщина подняла руку, и вдруг каждая молекула гибрида плоти и металла стала наполняться теплом, а вместе с тем и новой жизненной силой. Он ощутил тепло ее прикосновения, несмотря на толстую броню рыцаря, и едва не вскрикнул, когда весь корпус из пластали и керамита отозвался продолжительной вибрацией.

— Машина, излечись, — сказала женщина.

На Магмагород опускалась ночь, хотя темнота, благодаря оранжево-красному сиянию лавы, никогда полностью не овладевала этим городом. А сейчас кузница адепта Зеты, освещаемая еще и огнями пожаров, напоминала картину преисподней, какой ее представляли в древности. Темные механикумы продолжали сотрясать ее стены и наружные бастионы залпами вортекс-ракет и грави-снарядов.

Город разрушался, квартал за кварталом, с математической точностью, и через несколько часов войско посла Мельгатора — он наблюдал за разворачивающейся сценой из укрытия темного шатра в самом конце дороги Тифона — захватит эту добычу для генерал-фабрикатора.

Магмагород был обречен, и оставалось отдать один последний приказ.

«Деус Темпестус» шагал по обгоревшей, искореженной земле, где совсем недавно стоял оружейный завод. Под его могучими опорами еще догорали огни пожаров и слышались мелкие взрывы, но принцепс Кавалерио не обращал на это внимания. Подобные мелочи могли беспокоить только отряд скитариев Эшмана, следующий по пятам за боевой группой Темпестус.

Легио Темпестус вышел из ворот Магмагорода в полном составе, и их кобальтовая броня и развевающиеся почетные знамена составляли резкий контраст с ненастным небом и почерневшей от сажи землей.

Возглавляющий отряд «Деус Темпестус» остановился позади изогнутых и сломанных металлических колонн, бывших когда-то частью самого большого металлопрокатного производства Фарсиды, а теперь превратившегося в груды бетонных обломков и спутанной проволоки.

Справа от Кавалерио встала группа принцепса Шарака: «Металлус Кебрения» и две «Гончие» — «Аструс Люкс» и «Раптория». Принцепс Ламн и принцепс Касим заняли места по обе стороны от «Разбойника». Салютуя своим отважным братьям, принцепс Кавалерио приподнял огромную лазерную пушку «Вулкан».

Слева от него возвышался могучий «Владыка войны» «Фарсида Гастатус», управляемый принцепсом Сузаком, а дальше выстроились «Разбойник» принцепса Морданта «Аркадия Фортис» и стремительная «Гончая» принцепса Базека «Вульпус Рекс».

И принцепс Кавалерио повторил салют, как только все собрались на развалинах внешних территорий.

— Объявляю мультисвязь-конференцию всех принцепсов, — произнес он.

Образы его братьев-принцепсов стали один за другим появляться на экране, и Кавалерио с радостью отметил, что их лица выражают только жажду боя. Несмотря на однозначный исход грядущей битвы, каждый стремился вступить в сражение с Мортис. На мгновение он пожалел, что не в состоянии сражаться так же, как и они, а затем едва не рассмеялся собственной глупости. Разве могли они достичь той степени единства с могучим «Деус Темпестус», какой достиг он?

— Братья, настал самый ужасный и самый славный момент нашей жизни, — заговорил Кавалерио. — Обычно я не склонен к сантиментам, но если день нашей смерти недостоин проявления чувств, то я не знаю, когда еще они уместны.

Отметив несколько мимолетных улыбок, Кавалерио продолжил:

— Согласно кредо Темпестус, момент смерти не менее важен, чем стиль всей нашей жизни. Сегодня мы покажем этим псам Мортис, что значит испытать на себе ярость нашего Легио. Для меня было большой честью сражаться рядом с вами все эти годы, и еще большая честь — вести вас в последний бой. Пусть вас направляет свет Омниссии.

Боевые братья в торжественном молчании приняли его обращение вспышками бинарного кода, и только принцепс Касим озвучил общие для каждого члена Легио чувства:

— Это для нас большая честь идти в бой рядом с тобой, Повелитель Бурь.

Кавалерио улыбнулся, заметив блеск золотого медальона в виде черепа и шестерни, которыми он наградил Касима после сражений в двойном скоплении Эпсилоид.

— Удачной вам охоты, — пожелал он собратьям и отключил связь.

Несмотря на значительные потери в первом сражении в окрестностях Магмагорода, принцепс Камул не мог не отреагировать на столь откровенный вызов, и ауспик Кавалерио быстро получил отраженные сигналы от машин Легио Мортис, марширующих навстречу Темпестус. Вокруг каждой машины толпились многочисленные отряды скитариев Мортис — устрашающих воинов с черепами вместо шлемов и отвратительной репутацией.

Скитарии Темпестус под командованием неукротимого Зема Эшмана, покрытого шрамами героя Намзал Рич, маршировали навстречу врагам, уступая им в численности по крайней мере в четыре раза. Участие в схватке боевых машин само по себе требовало великой храбрости, но для того, чтобы выйти на поле боя в таком грандиозном столкновении, надо было обладать подлинным бесстрашием, каким отличались эти усовершенствованные воины.

— Множественные сигналы приближающихся машин, — доложил сенсорий Пал.

Кавалерио принял информацию и выбросил из головы мысли о скитариях. В центре боевой группы Мортис маячила исполинская фигура «Аквила Игнис», словно щитом закрытая шеренгой из трех сильно изменившихся «Владык войны», а с обеих сторон прикрывали фланги по два «Разбойника».

— Они превосходят наш отряд всего на одну машину, — сказал Кавалерио. — А это не так уж и плохо, верно?

— Да, мой принцепс, — откликнулся модерат Кайпер. — Жаль только, что у них такое огромное превосходство в артиллерии.

Кавалерио окинул строй противников внимательным взглядом:

— А они держатся осторожно. Никто не отходит далеко от старшего брата.

— Разве можно их за это осуждать?

— Они нас боятся, — продолжал Кавалерио. — Они еще не забыли прошлой засады и опасаются, как бы мы не выкинули еще какой-нибудь трюк.

— А хотелось бы, Повелитель Бурь.

Кавалерио усмехнулся в своем амниотическом резервуаре, и с его губ поднялась цепочка пузырьков.

— Кто сказал, что у нас ничего не припасено?

На противоположном краю Магмагорода, где визжащие толпы скитариев и усовершенствованных протекторов штурмовали врата Вулкана, шквал ружейного огня и артиллерийских снарядов расчистил небольшое пространство перед самым входом. Прежде чем солдаты Мельгатора успели перегруппироваться и возобновить атаку, створки ворот разошлись, и под лазурными штандартами, украшенными шестерней и молнией, вышли Рыцари Тараниса.