Паскаль был одним из основателей и организаторов Общества культурных связей Британии с СССР, в котором активно участвовал Блант. Были ли у Паскаля связи с КГБ, с советской разведкой?¹⁰ Какие-то были. Во всяком случае сам он перед смертью признался, что такого рода подходы к нему со стороны Лубянки делались, но что они ограничивались просьбами рекомендовать ему молодых англичан, с которыми Коминтерн мог бы вести работу, но он отклонил эти предложения. Почти безошибочно можно полагать, что советская разведка ему очень доверяла, если осмеливалась делать столь рискованные предложения.

Вернемся, однако, к Обществу «апостолов». Неправильным было бы заявлять, как это делают некоторые английские авторы, что Общество «апостолов» в 30-х годах стало чуть ли не филиалом советской разведки. Вот что, например, писал генерал КГБ Орлов, бежавший в США в 1938 году¹¹: «Русские придерживаются того мнения, что важные секреты иностранных государств можно и должно добывать непосредственно из тайных досье правительственных отделов этих государств и от иностранных государственных служащих, согласившихся выдавать государственные секреты Советскому Союзу… По мнению русских офицеров, только настоящий мужчина в состоянии выполнять эту творческую и очень опасную работу по сбору секретной разведывательной информации за рубежом; что касается «копания» в исследовательских данных родного министерства или библиотеки, то это можно предоставить женщинам или молодым лейтенантам, только начавшим свою разведывательную карьеру» (курсив мой. — В.Л).

Идея присоединения к «тайным обществам» (Обществу «апостолов») получила распространение среди части молодежи, которая мечтала о «героических делах». Они считали себя не шпионами или агентами иностранной разведки, а передовыми людьми, служащими своей стране. И Антони Блант рассматривал свое участие в разведке как присоединение к «международному движению», которое выступало против фашизма.

Еще не став советским разведчиком, Блант уже активно вовлекал в Общество «апостолов» своих друзей и близких знакомых, которым он доверял. Так, в 1932 году он рекомендовал в Общество Хью Сайкл Дэвиса, позднее ставшего известным писателем и поэтом. Перед своей смертью Дэвис признался, что после вступления в Общество он стал членом и английской компартии.

Таким образом, уже в конце 20 — начале 30-х годов Блант если и не стал марксистом и коммунистом, то был очень близок к коммунистической идеологии. Многие его друзья были коммунистами, просоветски настроенными. Обстановка в Англии в 30-х годах толкала многих английских интеллигентов искать выход из жестокого экономического кризиса и политических осложнений в советском эксперименте. Англию потрясали «голодные походы» безработных, проходившие под лозунгом «за революционное рабочее правительство». Второе лейбористское правительство пало в 1931 году, но в новом правительстве Макдональда было несколько лейбористских лидеров. Рядовые члены партии требовали от правительства проведения по-настоящему «социалистической политики». «Социализм должен быть поставлен на первое место», — говорил в те годы один из видных руководителей лейбористской партии Герберт Моррисон.

В этих условиях вполне понятным становится особое внимание советской зарубежной разведки к Обществу «апостолов», к его членам. Можно сказать, что оно было настоящей находкой для Лубянки, облегчало вербовку его членов в качестве активных советских разведчиков.

Чтобы поставить точку и закончить вопрос об идеологической направленности взглядов Бланта, скажем, как их оценивала наша разведка. В материалах, предоставленных мне Службой внешней разведки России, по этому поводу говорится:

«О политических взглядах и характере Бланта известно следующее. В автобиографии, написанной Блантом по нашей просьбе (оказывается, даже на заграничных разведчиков-англичан распространялись наши бюрократические правила составления анкет. — В.П.), он заявляет, что по возвращении в 1939 году из Европы в Кембридж он нашел, что все его друзья в той или иной степени находились под влиянием компартии. Один из его приятелей по университету предлагал ему также вступить в члены Британской компартии, но Блант на это согласия не дал, объяснив отказ тем, что ему не был ясен ряд вопросов марксизма. Оставаясь беспартийным, Блант под влиянием своих друзей начал приобщаться к марксизму, изучая его в применении к истории. Общение Бланта в кругах левонастроенного студенчества и взгляды, изложенные в его трудах, позволяли многим считать его членом Коммунистической партии».

Пожалуй, к этой характеристике следует добавить те впечатления, которыми поделился со мной куратор Бланта Ю.И. Модин (работавший с ним с 1947 по 1953 г. и позднее, в 1955–1958 гг). «Конечно, — сказал он, — Блант не был в полном смысле слова марксистом, каким был, например, Г. Берджес. Ему импонировали некоторые утверждения марксизма и отдельные стороны жизни советского общества. Прежде всего им овладела идея мировой социалистической революции, в том числе революции в Англии, которая заменит нынешние. ка-питалистические порядки другими, лучшими».

Кроме того, — и, может быть, это было главным в его взглядах, — Бланту внушала уважение деятельность советского государства в области искусства. «Именно советская власть создала возможности для развития искусства, — говорил он. — Раньше, во времена Средневековья, государство в лице его правителей было меценатом искусства, и отсюда его расцвет. Спасти искусство от денежного рынка капитализм не сможет. Американцы распространили в Европе с помощью доллара такие формы искусства, которые мне претят, а искусство может жить и развиваться только при социалистических порядках».

Вместе с тем Блант не принимал участия в работе Компартии Британии, не хвалил коммунистов, не ходил на их митинги, собрания и демонстрации. Эти формы протеста были ему чужды.

В начале 30-х годов Блант много путешествовал по Европе и мог сам на основе виденного сделать вывод о той опасности, которая зарождалась в мире в результате сначала японской агрессии на Дальнем Востоке, а затем прихода к власти фашизма в Германии, активизации итальянского фашизма и, наконец, его агрессии против Эфиопии. Все это тревожило его, и он сам хотел разобраться во всем. В 1933 году он посещает Париж и Рим, затем в начале 1934 года выезжает в Мюнхен, один из основных центров нацистского движения. Когда осенью 1934 года он возвратился в Кембридж, то написал: «Я нашел, что все мои друзья… неожиданно стали коммунистами». Впоследствии, читая в 1973 году лекции студентам Куртолдз-института, он вновь признал, что его поворот от блумберизма к марксизму «произошел осенью 1933 года».

Читатель сразу может обратить внимание на противоречия в датах. Это, вероятнее всего, оговорки, которые он часто допускает в датах. Даже свое путешествие в СССР он иногда относит к 1934-му, а иногда к 1936 году (вместо 1935 г.). По всей видимости, 1934 год является решающим годом, когда определился его идеологический насторой. В том году его друг Гай Берджес предпринял путешествие в Москву. Рассказывая Антони о своих впечатлениях об СССР, он признавался, что стал коммунистом в конце 1934 — начале 1935 года. «Я хочу увидеть СССР своими глазами», — таково было решение Бланта.

Была и другая причина, побудившая Бланта поехать в Ленинград и Москву. В 30-е годы в Советском Союзе возрождается интерес к изобразительному искусству, его истории.

Я приехал в Москву из провинции летом 1935 года и был свидетелем, как в столице оживилась культурная жизнь. Огромной популярностью стали пользоваться Третьяковская галерея и Музей изобразительных искусств им. Пушкина, перед дверьми которых всегда стояли длинные очереди. Впервые была издана книга «Избранные картины из художественных музеев СССР». В издании ее участвовал А. В. Луначарский. В музеях СССР оказалось несколько картин Пуссена, и ознакомление с ними помогло Бланту утвердить себя как самого видного исследователя полотен этого художника.