Войска союзных армий приблизились к Парижу. Город восстал — парижане вооружались, чтобы разделаться с оккупантами...

Команда Хайнца Паннвица разбегалась, заранее запасшись поддельными документами и паспортами. На улице де Курсель, где они располагались теперь, в автомашины спешно грузили чемоданы и еще какое-то барахло...

К консьержу поспешно подбежал человек с удлиненным озабоченным лицом:

«Если проболтаешься — берегись! Тогда тебе несдобровать!»

Эти слова кричит Кент, давно ставший полноправным членом зондеркоманды. Во главе со своим шефом они отправляются на юг, в сторону Австрийских Альп, где хотят укрыться от возмездия за свои подвиги...

Во второй половине дня, 25 августа 1944 года, Леопольд Треппер и его товарищи примчались на улицу де Курсель...

«И вот мы в разбойничьем логове Паннвица и его подручных. Здесь пытали наших товарищей, здесь они пережили чудовищные страдания, — рассказывал он. — От небывалого волнения у меня перехватывает дыхание. Осторожно мы продвигаемся вперед — не из страха, но в предчувствии картин воплощенного ужаса...

Они убрались отсюда, все свидетельствует о поспешности их бегства. Письменные столы завалены документами, которые они не успели сжечь. В подвале, на полу камер, в которых томились заключенные, валяется сгнившая солома. Мы входим в ванную комнату. На самой ванне, на кафельном полу, на стенах — везде следы крови... Здесь их истязали!.. На втором этаже, в помещении картинной галереи — снова крупно расплывшиеся темные пятна... Поднимаемся на третий этаж. В одной из комнат на столе лежат листы бумаги, заполненные цифрами. Сомнений нет: здесь было рабочее место инженера Ефремова. Консьерж подтвердит нам то, что мы предполагали: Ефремов покинул Париж вместе с зондеркомандой...

Мы собираем все документы, которые только можем найти, делаем фотографии внутри и снаружи этого дома Преступления. Все эти неопровержимые доказательства лютого варварства врага мы отправим в Москву».

Старик-консьерж провожает Леопольда Треппера к выходу. Он явно взволнован событиями этого дня и, обращаясь к нему, передает слова Гилеля Капа:

«Если сюда придет человек по имени Отто или кто-то из его друзей, скажи ему: «Я погибаю, но каждая частица моего истерзанного тела, моей души кричит — Победа! И я доволен...» Он просил, чтобы не забыли его жену и детей, позаботились о них...»

В Париж прилетели члены советской военной миссии, и Леопольд Треппер стал готовиться к возвращению в Советский Союз.

14 января 1945 г. он прилетел в Москву. На конспиративной квартире, где его поселили, Леопольд Треппер готовил отчет о своей работе. Там навестил его какой-то ответственный чин из Разведупра, и состоялся разговор, определивший дальнейшую судьбу разведчика-антифашиста.

Гость предложил ему поговорить о будущем, но Леопольд Треппер сказал, что лучше начать с прошлого... «Почему вы не захотели мне поверить?» — спросил он его.

Но тот не захотел говорить об этом. Правда Директору была не нужна и даже очень опасна. Вскоре Леопольду Трепперу учинили пристрастный допрос и затем передали его на Лубянку.

Начальник Главного разведывательного управления Генерального штаба генерал-лейтенант И.И. Ильичев принял решение в духе того времени: «Нет человека — нет проблемы!»

Сталинский тоталитарный режим жестоко карал тех, кто мог раскрыть его тайны.

Преступные ошибки и просчеты Центра были надолго замурованы в архивах под строгим грифом: «Совершенно секретно».

Особым Совещанием при МГБ СССР советский военный разведчик Леопольд Треппер был приговорен к 15 годам тюремного заключения.

«В 1945 г. многое мне было не столь ясно, — рассказывал Л. Треппер. — Возвращаясь, я ехал с сознанием, что сделал максимально возможное, что может сделать человек в борьбе против фашизма. К сожалению, я не знал, что за годы войны сталинизм стал еще хуже... Сводились старые счеты. Нашли возможность рассчитаться со старыми кадрами военной разведки. Через несколько месяцев после моего ареста этим людям должно было быть ясно, что они не имели права упрекать меня в измене... У них было слишком много власти».

Презумпция лживой «вины» оказалась сильнее правды, и выдающийся советский разведчик-коммунист провел почти десять лет в каменном мешке одиночки Лефортовской военной тюрьмы.

В справке, которую ему выдали после освобождения, говорилось:

«Дело по обвинению Треппера Леопольда Захаровича пересмотрено Военной Коллегией Верховного Суда СССР 26 мая 1954 г.

Постановления Особого Совещания от 18 января 1947 г. и 9 января 1952 г. в отношении Треппера Л.З. отменены, и дело за отсутствием состава преступления прекращено».

В Лосинке, под Москвой, его встретила жена Любовь Евсеевна и подросшие за годы ожидания сыновья — Михаил, Эдгар и Петр. Позже они рассказывали: «Отец не мог ходить, был очень слаб. Весь — серо-землистого цвета, как пергамент...»

После долгих дискуссий они решили вернуться в Польшу. Леопольд Треппер вернулся на землю, которую оставил совсем молодым. Он не нашел там своих родных — его мать, сестры, родственники — 48 человек стали жертвами нацистского геноцида, погибли в газовых камерах Треблинки и Освенцима.

По поручению ЦК ПОРП Леопольд Треппер возглавил работу Издательства литературы на еврейском языке, принял активное участие в деятельности еврейской организации Польши.

После известных событий 1968—1969 гг. начались антисемитские выступления и преследование еврейского населения страны. Сотни и тысячи людей, в том числе и бывшие участники войны и антифашистского Сопротивления, увольнялись с работы и были вынуждены покинуть свою Родину, стали эмигрантами.

Леопольд Треппер мужественно встретил новые удары судьбы. Его жена и сыновья Михаил, Эдгар и Петр покинули Польшу. За свою отрицательную позицию к антисемитским акциям, проводившимся по инициативе националистических элементов, Леопольд Треппер тоже был объявлен «сионистом», хотя всегда стоял на принципиальных позициях коммуниста-интернационалиста. Он был вынужден уехать из страны и снова стал эмигрантом.

На имя руководителя легендарного Красного оркестра было наложено многолетнее табу.

Солдаты умирают дважды — один раз в бою, от вражеской пули или осколка, в тюремном застенке от рук палача. Другой раз — в результате забвения и беспамятства тех, ради кого они погибли в схватке с врагом.

О себе, о героях и палачах Красного оркестра Леопольд Треппер рассказал в своих воспоминаниях, изданных более чем в 20 странах.

Его книга под названием «Большая игра» была издана и у нас в 1990 году. Голоса бойцов-антифашистов услышали люди, ради которых они жертвовали собой. Имена героев были вырваны из небытия^{9}.

Людьми молчаливого подвига назвал Ян Карлович Берзин советских разведчиков, направляемых за кордон. Леопольд Треппер был в этой славной когорте его верных учеников.

На закате жизни, оглядываясь на пройденный им нелегкий путь, он оказал:

«Где бы я ни был, для меня самым дорогим было и есть то, что я имел честь руководить частью Красного оркестра. И если в жизни я сделал что-то настоящее, ради чего стоило жить, это те годы, когда я был советским разведчиком».

Леопольд Треппер скончался 19 января 1982 года в Иерусалиме и был похоронен в земле, на которой мечтал построить социализм.

Он был настоящим Героем, потому что подвигом была вся его жизнь.

«... Само собой разумеется, что я считаю своей обязанностью обеспечить Кенту все возможности для выполнения данного ему задания. Для этого мы переведем его сюда, в глубь страны. Причем я думаю о переселении его жены и ребенка. При больших возможностях, которые представятся после войны, Кента легко было бы устроить в соответствии с заданием, а также полностью обеспечить его. Я имею в виду и солидное вознаграждение».