Макаррон Сеньор! Вы, значит, живы? Отавио Да. Я мог погибнуть, если б сенью Господь не осенил меня Своей… Я с призраком боролся, Вдруг он исчез, ушел под землю А я… я на нее упал, Как видишь. Макаррон Вздорной и нелепой Была затея ваша. Ну, Пойдем, а то вернутся духи. У нас есть свет… Отавио Земное счастье И добродетели себе Находят в дерзости начало, И я сегодня счастье это В своей же дерзости обрел, Я ей обязан им. Макаррон Отавио Ужель тебе мои слова Не говорят о счастье? Влей, О ночь, свой мрак ты в пену волн, Чтоб солнце разбросало свет, И блестки золота, и жемчуг Свой белоснежный над вселенной! Идем же встретить день. Кто полон Надежды, обмануть умеет Свое желанье. Макаррон Да, вы правы. Ведите, выйдем поскорее На волю. Отавио А чтоб мы сумели Наутро отыскать то место, Где скрылся дон Энрике, гвоздь Воткни вот этот в землю. Макаррон Верно, Вы любопытством заразились? Отавио Пока я здесь, с тобой, не стыдно Тебе бояться? Вбей же гвоздь. Макаррон Бояться? Я? Да в самой бездне Мой гвоздь почувствуют! Отавио Макаррон Отавио Макаррон Ай! Мне, Сеньор, не выйти… Отавио Макаррон Скорей, скорей на помощь! Черти Меня за плащ мой тянут в ад,— Я плащ оставлю им в наследство! Отавио Глупец! Себя ты пригвоздил. Макаррон И точно. На меня затменье Нашло со страху. Плащ свой, небом Клянусь, я пригвоздил. Отавио Клариндо Макаррон Вдруг налетит сюда вся нечисть И сцапает нас у ворот?.. ОКРЕСТНОСТИ НЕАПОЛЯ Появляются Федерико, Лусиано и Урбан. Лусиано (к Федерико) Теперь, когда мне власть дана, Вам деньги я верну сполна. В наш зверский век и знатность стала Подлей, ничтожней, чем бывало: На деньгах зиждется она. Почет я вам вернул, я знаю, Своей наукой, посох мой Теперь в каменьях, золотой. Как бога, вас я обожаю. И если прав я, полагая, Что в наше время знатен тот, Кто больше денег соберет, Восстав из нищеты великой, Вновь будьте графом Федерико, Как вас когда-то звал народ… Урбан! В знак ласки и почтенья Ты обними отца… Урбан О нет! Нам надлежит хранить секрет. Боюсь, такое обращенье В народе вызовет смущенье, Как скоро разнесется весть; Его осудит даже лесть. То, что мы чтим за добродетель, Вот так и гибнет… Лусиано Бог свидетель, Отцу приличествует честь. А если так, то в самом деле, Урбан, я б негодяем стал, Когда б отца я не признал,— Ведь он такой же, как доселе, Как раньше был, так неужели Не дам Италии я знать, Что он не мог злодеем стать, Враждой он отстранен от власти, Что я не смею помышлять Сравняться с ним хотя б отчасти? Я никогда бы не посмел Тот вес, что бог нам дал в удел И взвесил сам, рукой всевластной Убавить, чтоб отец злосчастный Лежал в пыли, а сын взлетел Под небеса. Федерико О сын любимый! О мой родной! Теперь весы Сравняли радости часы. Лусиано И час настал неотвратимый Мой долг вернуть тебе, родимый. Федерико Себя отцом могу ль назвать? Я сын твой, да, твой сын сегодня, Коль скоро волею господней Ты — ты родил меня опять. Как мне отцом себя признать? Урбан (про себя) Простолюдин — и вдруг правитель! Все расскажу я про него… |
