— Давайте все-таки хладнокровно во всем разберемся, — предложил Дружинин. — Выходит, что взрыватель на заминированном заводе должен сработать двенадцатого мая или в промежутке между двенадцатым мая и, допустим, двенадцатым августа. Так?

— Да, так, — поддержал его Воеводин.

— Если бы он сработал сегодня или завтра, — продолжал Владимир Александрович, — это еще полбеды. Но ждать три месяца, три месяца жить в неизвестности, в ожидании взрыва — невозможно. Что же делать, в таком случае?

— Искать, — твердо ответил Воеводин. — Снова искать!

— Но как же мы будем теперь искать? — спросил Дружинин.

— Теперь искать будет легче, — убежденно заявил Воеводин.

— Почему же легче?

— Потому, Владимир Александрович, что у нас есть сейчас некоторые данные: количество установленных зарядов и их вес. Сложное уравнение со многими неизвестными превращается, таким образом, в уравнение с одним неизвестным. Я тотчас же приступаю к его решению и, если у вас нет ко мне больше вопросов, прошу отпустить меня.

Майор ушел.

Следом за ним поднялся и Шубин. Дружинин остался один. Невесело думал он о сложившейся обстановке. Ну чем, в самом деле, могут помочь Воеводину эти жалкие данные?..

Размышления Дружинина неожиданно прервала Варя. Она вошла со стаканом чая и бутербродом.

— Вы ведь не обедали сегодня, Владимир Александрович, — сказала она, ставя стакан на стол. — Выпейте хоть чаю.

— Спасибо, Варя! С удовольствием выпью. Никакие потрясения не убивают во мне аппетита.

Он отпил несколько глотков горячего чая и, остановив Варю, направившуюся к двери, спросил:

— Знаешь, как дела-то обстоят?

— Догадываюсь.

— Выходит, в самом деле эта проклятая мина стала нам поперек дороги. Но, чорт побери, не так-то просто нас остановить!.. Ты раздобыла подробные схемы наших заводов?

— Раздобыла, Владимир Александрович, — ответила Варя. — Пришлось все Архивное управление перевернуть и переругаться со всеми архивариусами, но схемы я все-таки отыскала. Сейчас принесу их.

Спустя несколько минут Варя принесла три больших, сильно помятых свертка и положила перед Дружининым. Владимир Александрович развернул их и с интересом стал рассматривать. Варя, смотревшая на них через плечо Дружинина, заметила:

— А что, если мы дадим эти схемы Алексею? Ведь тут все мельчайшие детали видны.

— Это идея, — согласился Дружинин. — Непременно нужно передать их Алексею. Поезжай к нему немедленно.

Капитан Шубин продолжал напряженно обдумывать создавшееся положение, хотя ему и казалось, что теперь он мало чем может помочь Воеводину.

Еще вчера он вызвал всех своих оперативных работников и дал им задание: расспросить краснорудцев, проживающих в районе заводов, не замечали ли они немецких солдат на заводской территории в день эвакуации фашистов из города.

Помощники Шубина навели необходимые справки. Выяснилось, что никто из краснорудцев не видел в тот день на территории заводов немецких солдат. Более того: некоторые из опрошенных уверяли даже, что сами бродили в этот день по заводам в поисках топлива и, следовательно, не могли не встретиться с фашистами, если бы они там находились.

Сведения оказались мало утешительными. Но это не остановило Шубина. Несмотря на неясность обстановки, капитан решил действовать. После разговора в кабинете секретаря райкома партии он вызвал одного из своих офицеров.

— Помнится, товарищ Никитин, — обратился он к нему, — вы докладывали мне о рыбаке Рощине, у которого гитлеровцы отобрали лодку в тот день, когда эвакуировались из города. Как, по-вашему, для чего она могла им понадобиться в такой момент?

— Да уж не для увеселительной прогулки, конечно, — ответил Никитин. — Старик Рощин, вспоминая об угнанной лодке, говорил, что фашисты на ней куда-то поспешно направились. Я слышал об этом от его сына.

— Не удирать же они на ней вздумали? — продолжал размышлять Шубин.

— Да вряд ли, товарищ капитан. Река течет на восток, а фашистам это явно не по пути было, а против течения грести просто нелепо, — заметил Никитин.

— Где живет Рощин, вы знаете? — спросил Шубин.

— Так точно, знаю. Пригласить его?

— Нет, зачем же старика беспокоить. Мы сами поедем к нему. Вызовите мою машину.

…Рощина Шубин застал за просушкой сетей на берегу реки. Старик приветливо поклонился ему, сняв белый парусиновый картуз.

— Ну, как жизнь, папаша? Как рыбачите? — приветствовал его капитан.

— Ничего себе, жаловаться не на что. Присмотревшись, Шубин заметил старую лодку, до половины вытащенную на берег, и сказал сочувственно:

— Лодочка у вас плоховата.

— Верно говорите, — согласился старик. — Хорошую-то фашисты угнали при отступлении. Офицер ихний вдобавок еще по зубам мне надавал.

— А зачем же им лодка понадобилась?

— А кто их знает! Ящиками они ее какими-то нагрузили. Помнится, очень уж осторожно они их укладывали, будто посуду хрупкую. Я так и подумал тогда: не иначе, как добро награбленное куда-то переправляют.

— Ну, а еще у них было что-нибудь, не помните? Может быть, инструменты какие-нибудь?

— Было, кажись, и еще что-то, да я уж запамятовал. А вот ящики запомнились, потому как уж больно они церемонились с ними.

Капитан Шубин слушал рыбака, задумчиво прохаживаясь вдоль развешанных на шестах сырых сетей. Остановившись перед стариком, он спросил:

— А направились-то они куда: вниз или вверх по течению?

— Вниз, — уверенно ответил рыбак. — Это я точно помню.

— Ну, спасибо папаша! — Шубин протянул Рощину руку. — Извините за беспокойство.

За столом, заваленным справочниками, таблицами и номограммами, сидел майор Воеводин. На книгах лежала целая стопа исписанной бумаги, но дело не шло на лад. Расчет на подрывание заводов совершенно не совпадал с цифрами отчета, составленного Гербстом. Вес зарядов был ничтожно мал. Что можно взорвать таким количеством взрывчатки? К тому же было непонятно, почему поставлено именно шесть зарядов одинакового веса.

В подрывном деле есть свои жесткие правила, пренебречь которыми может только человек, незнакомый с техникой подрывания. Но Воеводин знал: минирование производил саперный офицер, к тому же немец, следовательно он должен был с особенной педантичностью соблюдать эти законы. Не мог же он начинить фугас 168 килограммами взрывчатого вещества и рассчитывать на то, что мощный заводской корпус разрушится? Чтобы подорвать завод, ему потребовались бы многие сотни килограммов. Даже если допустить, что он применил взрывчатые вещества повышенной мощности, как, например, гексаген, то и этого оказалось бы недостаточно. Гексаген лишь в два раза сильнее тола и хотя химически довольно стоек, но зато весьма чувствителен к удару и трению.

«Нет, — решил майор, — так далеко не уйдешь. Вес нужно пока оставить в покое…»

И снова принялся размышлять о количестве зарядов. Целесообразно ли было минировать завод шестью одинаковыми по весу зарядами?

Майор развернул схемы и попытался разместить в фундаменте завода шесть зарядов, но убедился в полной неосуществимости этой затеи. Да и вообще, был ли смысл так расставлять их? Воеводин знал все способы подрывания каменных и железобетонных зданий, но способ, примененный Гербстом, был беспримерным. Он больше подходил к минированию мостов.

И тут на мгновение мелькнула мысль: «А что, если в самом деле мост?»

Нет, это нелепо… Какой мост? Река огибала город в двух километрах от его восточной окраины, и лишь в трех местах ее стояли деревянные четырехпролетные мосты. И затем, какое отношение имели мосты к заводам? Нет, уж если допустить, что заминирован не завод, а какой-то другой объект, то он непременна должен иметь отношение к заводам. К тому же, если тут действовал тот же самый Гербст, со стилем которого он познакомился в Ольшанских шахтах, то именно так запутанно обер-лейтенант и заминировал бы все: разными хитрыми ходами отвел бы он внимание от главного. Ведь скольких трудов стоило тогда, в Ольшанских шахтах, нащупать участки минирования! Вначале все казалось очень простым. Были и следы какие-то и очевидцы, уверявшие, что именно здесь саперы зарывали что-то. А на деле мины оказались совсем в другом месте. Надо, значит, и теперь идти не прямым, а окольным путем…