На независимость Украины [90] Дорогой Карл XII, сражение под Полтавой, слава Богу, проиграно. Как говорил картавый, «время покажет Кузькину мать», руины, кости посмертной радости с привкусом Украины. То не зелено-квитный, траченный изотопом,- жовто-блакытный реет над Конотопом, скроенный из холста, знать, припасла Канада. Даром что без креста, но хохлам не надо. Гой ты, рушник, карбованец, семечки в полной жмене! Не нам, кацапам, их обвинять в измене. Сами под образами семьдесят лет в Рязани с залитыми [91] глазами жили, как при Тарзане. Скажем им, звонкой матерью паузы медля [92] строго: скатертью вам, хохлы, и рушником дорога! Ступайте от нас в жупане, не говоря – в мундире, по адресу на три буквы, на все четыре стороны. [93] Пусть теперь в мазанке хором гансы с ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы. Как в петлю лезть – так сообща, путь выбирая в чаще, [94]а курицу из борща грызть в одиночку слаще. Прощевайте, хохлы, пожили вместе – хватит! Плюнуть, что ли, в Днипро, может, он вспять покатит, брезгуя гордо нами, как скорый, битком набитый кожаными [95] углами и вековой обидой. Не поминайте лихом. Вашего хлеба, неба, нам, подавись мы жмыхом и колобом, не треба. [96]Нечего портить кровь, рвать на груди одежду. Кончилась, знать, любовь, коль и была промежду. Что ковыряться зря в рваных корнях глаголом? [97]Вас родила земля, грунт, чернозем с подзолом. [98]Полно качать права, шить нам одно, другое. Это земля не дает вам, кавунам, [99] покоя. Ой да Левада-степь, краля, баштан, вареник! Больше, поди, теряли – больше людей, чем денег. Как-нибудь перебьемся. А что до слезы из глаза - нет на нее указа, ждать до другого раза. С Богом, орлы, казаки, [100] гетманы, вертухаи! Только когда придет и вам помирать, бугаи, будете вы хрипеть, царапая край матраса, строчки из Александра, а не брехню Тараса. Бегство в Египет (2) В пещере (какой ни на есть, а кров! Надежней суммы прямых углов!) в пещере им было тепло втроем; пахло соломою и тряпьем. Соломенною была постель. Снаружи молола песок метель. И, припоминая его помол, спросонья ворочались мул и вол. Мария молилась; костер гудел. Иосиф, насупясь, в огонь глядел. Младенец, будучи слишком мал чтоб делать что-то еще, дремал. Еще один день позади – с его тревогами, страхами; с «о-го-го» Ирода, выславшего войска; и ближе еще на один – века. Спокойно им было в ту ночь втроем. Дым устремлялся в дверной проем, чтоб не тревожить их. Только мул во сне (или вол) тяжело вздохнул. Звезда глядела через порог. Единственным среди них, кто мог знать, что взгляд ее означал, был младенец; но он молчал. декабрь 1995 Воспоминание Je n'ai pas oublie, voisin de la ville Notre blanche maison, petite mais tranquille. Сharles Baudelaire Дом был прыжком геометрии в глухонемую зелень парка, чьи праздные статуи, как бросившие ключи жильцы, слонялись в аллеях, оставшихся от извилин; когда загорались окна, было неясно – чьи. Видимо, шум листвы, суммируя варианты зависимости от судьбы (обычно – по вечерам), пользовалcя каракулями, и, с точки зренья лампы, этого было достаточно, чтоб раскалить вольфрам. Но шторы были опущены. Крупнозернистый гравий, похрустывая осторожно, свидетельствовал не о присутствии постороннего, но торжестве махровой безадресности, окрестностям доставшейся от него. И за полночь облака, воспитаны высшей школой расплывчатости или просто задранности голов, отечески прикрывали рыхлой периной голый космос от одичавшей суммы прямых углов. 1995 Выздоравливающему Волосику[101] Пока срастаются твои бесшумно косточки, не грех задуматься, Волосенька, о тросточке. В минувшем веке без нее из дому гении не выходили прогуляться даже в Кении. И даже тот, кто справедливый мир планировал, порой без Энгельса, но с тросточкой фланировал. Хотя вообще-то в ход пошла вещица в Лондоне при нежном Брэммеле и гордом Джордже Гордоне. Потом, конечно, нравы стали быстро портиться: то – революция, то – безработица, и вскоре тросточка, устав от схваток классовых, асфальт покинула в разгар расстрелов массовых. Но вот теперь, случайно выбравшись с поломками из-под колес почти истории с подонками, больнички с извергом захлопнув сзади двери и в миниатюре повторив судьбу Империи, – чтоб поддержать чуть-чуть свое телосложение - ты мог бы тросточку взять на вооружение. В конце столетия в столице нашей северной представим щеголя с улыбкою рассеянной, с лицом, изборожденным русским опытом, сопровождаемого восхищенным ропотом, когда прокладывает он сквозь часть Литейную изящной тросточкою путь в толпе в питейную. Тут даже гангстеры, одеты в кожу финскую, вмиг расступаются, поблескивая фиксою, и, точно вывернутый брюк карман – на деньги, взирают тучки на блистательного дэнди. Кто это? Это – ты, Волосик, с тросточкой интеллигентов окруженный храброй горсточкой, вступаешь, холодно играя набалдашником, в то будущее, где жлобы с бумажником царить хотели бы и шуровать кастетами. Но там все столики уж стоики и эстетами позанимали, и Волосик там – за главного: поэт, которому и в будущем нет равного. 1995 вернутьсяСтихотворение отсутствует в СИБ и, видимо, неопубликовано; было несколько раз прочитано Бродским в начале 1990-х годов. Я нашел два интернет-источника с существенными расхождениями – очевидно, ошибками расшифровки звуковой записи. Стихотворение дается по третьему источнику – тексту, присланному мне Алексеем Голицыным, с отмеченными расхождениями со вторым (более поздним) интернет-источником («вариант 2») и с более-менее произвольной пунктуацией. – С. В. Комментарий к первому источнику (украинский веб-сайт): "(Прочитано 28.02.1994 року, Квiнсi-коледж, вечiр. С магнiтна стрiчка цього вечора). Цей текст iз коментарiiм було оприлюднено у газетi «Вечiрнiй Киiв» 14 листопада 1996 року. Комментарий ко второму источнику (сетевой журнал «:ЛЕНИН:» под ред. М. Вербицкого): «Прочитано Иосифом Бродским 28 февраля 1994 года на вечеринке в Квинси-коледж (США). Существует магнитофонная запись этой вечеринки. Републикация из газеты „Голос громадянина“ N 3, 1996 год.» Комментарий к третьему источнику: «Текст транскрибирован с видеокассеты. <Запись 25 августа 1992 г., Стокгольм.> Отвечаю за все, кроме орфографии. – Алексей Голицын». Запись начинается словами Бродского: «Сейчас я прочту стихотворение, которое может вам сильно не понравиться, но тем не менее... Стихи называются...» вернутьсяВариант 2: «по адресу на три буквы, на стороны все четыре. / Пусть теперь...» вернутьсяВариант 2: «как оскомой, битком набитый / отторгнутыми углами» вернутьсяВариант 2: «подавись вы жмыхом, не подолгом не треба» вернутьсяВариант 2: «в рваных корнях покопом» вернуться«Волосик» – юношеская кличка от имени Володя (прим. В. Уфлянда) |
