Впрочем, Гейне и о немцах отзывался, вообще-то, не лучше.

       В действительности же языческие Пруссия, Ливония и Курляндия, населенные дикими племенами, действительно (в отличие от кошмарных инсинуаций авторов сериала Би Би Си в отношении крестоносцев!) постоянно приносившими человеческие жертвы (излюбленным способом человеческих жертвоприношений было сожжение не только пленников, но и своих собственных соплеменников в жертву бесам живьем на костре – правда, история умалчивает о том, поедалось ли потом «идоложертвенное мясо» участниками церемонии «поклонения родным богам»!) и совершавшим (как, например, конные орды пруссов или пиратские флотилии куршей) опустошительные набеги на своих польских, немецких и датских соседей, были незаживающей, все более нарывавшей год от года гнойной язвой на теле Северо-Восточной Европы, грозившей прорваться и залить потоками кровавого гноя все окрестные христианские земли! При этом сравнительная малочисленность язычников с лихвой компенсировалась их повышенной агрессивностью (или, по Л.Н. Гумилеву – «пассионарностью»). История знала немало примеров завоевания столь же малочисленными «пассионариями» (арабами, монголами, османами и др.)  гигантских, густонаселенных территорий, стоявших на несравненно более высокой ступени культурного развития. Не зря в датских, норвежских и шведских церквях даже читалась специальная охранительная молитва, подобная читавшейся чуть ранее в Европе молитве о «спасении от ярости» других воинственных язычников – норманнов: «От куршей сохрани нас милостивый Господи Боже» (Fra kurerna bevare oss milde herre Gud).  

        Вот для чего, вот для защиты от кого крестоносцы строили замки в землях, просвещенных ими светом Святого Крещения!

        Крупнейшие из этих замков, возведенные во владениях Тевтонского Ордена – построенные согласно последнему слову тогдашней военной архитектуры фортификационные сооружения и твердыни этого форпоста христианства в языческих землях, по сей день достойны восхищения, как подлинные шедевры военно-инженерного искусства общеевропейского уровня. Между прочим, в своей структуре они служат великолепным отражением процесса возникновения и распространения огнестрельного оружия, являясь наглядным свидетельством быстрой, почти мгновенной реакции мастеров крепостного строительства на изменения, происходившие в военно-технической сфере. Так, например, план заложенного в ранний период деятельности Ордена Пресвятой Девы Марии в Пруссии замка Торн (Торон, Торунь) и построенная около 1255 г. каменная замковая стена (сторожевая башня, или, по-немецки, «бергфрид», была построена позже, в I половине XIV в.) наглядно демонстрируют, что строители замка находились еще всецело в плену традиций строительства средневековых оборонительных сооружений эпохи до появления огнестрельного оружия. Вся система оборонительных сооружений замка Торн была ориентирована на фронтальный бой (схема 1). Башня-донжон служила, в первую очередь, наблюдательным постом и последним укрытием на случай взятия замка, но в то же время имела лишь вспомогательное значение для поддержки главной линии обороны.

       При строительстве орденского замка Нейденбург (Ниджица) во II половине XIV в. (схема 2) военные инженеры Ордена, однако, уже полностью учитывали принцип и важность фланкирующего огня для обороны замка. Достигнутая к тому времени огневая мощь метательного оружия (как ранних видов пушек и ручных бомбард, так и упорно не желавших уступать «железным змеям» пальму первенства дальнобойных арбалетов) уже позволяла простреливать из бойниц двух выступающих перед фронтом крепостной стены угловых башен все подступы к замку.

       Что же касается орденских замков, построенных в последующий период, они то предназначены прежде всего и по преимуществу для применения огнестрельного оружия. Это в полной мере относится, например, к возведенному в конце XIV- начале XV вв. замку Бютов (Бытов). Четыре громадные угловые башни этого прямоугольного в периметре замка были изначально предназначены специально для обороны замка при помощи крепостной артиллерии (схема 3). Нижние этажи башен снабжены бойницами для стрельбы из ручного, еще достаточно примитивного в описываемый период, огнестрельного оружия («гандбюксов» или «гакенбюксов», т.е. аркебуз-гаковниц). Эти «крепостные ружья» (аналог древнерусских «затинных пищалей») имели спереди на стволе мощный крюк ( нем.: «гакен» или «гак» - отсюда – «гакенбюксэ» ( искаж. «аркебуза») или «гаковница») чтобы цепляться им за выступ крепостной стены и гасить отдачу при выстреле. Подобная мгновенная, бескомпромиссная реакция крепостных дел мастеров тевтонского Орденского государства на появление новых видов военной техники является наглядным подтверждением того, что рыцари Тевтонского Ордена своевременно осознали решающее военное значение огнестрельного оружия и соответственно сориентировали стратегию своего крепостного строительства. Однако, невзирая на форменную «гонку вооружений», проводившуюся в Орденском государстве на протяжении всего XV в. и на введение все новых усовершенствований в военно-технической сфере, рыцарям Ордена Девы Марии не удалось предотвратить неизбежное. Социальный кризис, поразивший всю позднефеодальную Европу, не обошел стороной и прусское Орденское государство. Прошло совсем немного времени – и Орден, обессиленный внутренними неурядицами и спорами о вере, вынужден был склониться перед объединенной экономической мощью выросших под защитой Ордена, но давно уже тяготившихся своей зависимостью от него богатых прусских городов и военно-политической мощью польско-литовской державы. Когда разразилась «Тринадцатилетняя война» (1454-1466 гг.), то ни пушки, ни превосходно вооруженные, неприступные замки не смогли спасти от поражения Орденское государство тевтонских рыцарей в Пруссии, еще совсем недавно бывшее предметом восхищения, зависти и подражания для всей Европы.

          Все это так. Но все-таки свою задачу крестоносцы выполнили – в Европе, в Африке, в Азии, на Севере и Юге, на Западе и на Востоке. Не зря и по сей день там высятся твердыни рыцарей Христовых! Они долгое время служили были Европы и всего Христианства от натиска нехристей. И забывать об этом никогда не следует.          

            Отгремела знаменитая битва, традиционно именуемая у нас «Грюнвальдской», а в действительности происшедшая при Танненберге («Еловой горе», в переводе с немецкого), между объединенной армией Королевства Польского и Великого Княжества Литовского, с одной стороны, и армией Тевтонского (Немецкого) духовно-рыцарского Ордена Пресвятой Девы Марии, его вассалов и союзников – с другой. Эта битва, одна из самых крупных в истории европейского Средневековья, началась в девять часов утра 15 июня 1410 года и продолжалась до семи часов вечера. Польско-литовские войска возглавлял король Владислав Ягелло (Ягайла). Кроме поляков и литвинов, под его началом сражались русские, татары, чехи, моравяне и силезцы, бессарабы и валахи, причем не только рыцарского происхождения. Боевая единица того времени – «копье» - состояла, чаще всего, из одного тяжеловооруженного рыцаря и его помощников – оруженосца (обычно также рыцарского происхождения), одного или двух лучников (обычно родом из мещан или крестьян), но могла быть и гораздо более многочисленной, о чем будет еще сказано подробнее по ходу нашего повествования. Армия короля Владислава насчитывала около 30 000 воинов, примерно в два с половиной раза превосходя силы противника.

            Армией Тевтонского Ордена и его союзников командовал глава Ордена - Верховный Магистр (Гохмейстер) брат Ульрих фон Юнгинген. В общей сложности на поле битвы между деревней Грюнфельде и «Еловой горой» сошлось около 30 000 воинов, в том числе 25 000 конников. Именно конница сыграла решающую роль в этой судьбоносной схватке.

            На польско-литовской стороне раздались звуки труб, пение молитвы «Богородице Дево радуйся», и литовско-русско-татарские войска, стоявшие на правом фланге королевской армии, первыми двинулись в бой. Сам король Владислав Ягелло, в отличие от Верховного Магистра, непосредственного участия в битве не принимал, руководя передвижениями войск с холма, находясь за шеренгами сражающихся. С ним были его личная охрана и конюхи, державших под уздцы запасных быстрых коней - на случай «непредвиденных событий». Верховный Магистр, напротив, вел себя вполне по-рыцарски, то есть, как отчаянный рубака, каким он слыл всю свою жизнь (хотя и был не просто рыцарем, а рыцарем-монахом, лицом наполовину духовным). Ударный рыцарский отряда брата Ульриха вклинился в глубь польских хоругвей, скрестив мечи и копья с лучшими витязями армии Ягелло – рыцарями Краковской земли. В бою штандарт Польского королевства с белым орлом пал на землю. Это был самый критический момент сражения при Танненберге. Тевтонские рыцари уже затянули свою победную пасхальную песню «Христос воскресе из мертвых…». Но тут рыцарь-предатель, вассал Ордена Никель фон Ренис, знаменосец Кульмского рыцарства, изменнически подал своей хоругвью знак к отступлению, чем внес смятение в ряды орденского войска. На подмогу Ягелло успели подойти свежие силы, и столь успешно начатая крестоносцами атака захлебнулась. Верховный магистр Тевтонского Ордена брат Ульрих фон Юнгинген, почти потерявший к тому времени зрение и не пожелавший спастись бегством перед лицом надвигавшейся неотвратимой слепоты, пал от копья польского рыцаря Добислава (Добко) Олесницкого. Таким образом, брат Ульрих повторил предсмертный подвиг слепого короля Богемии (Чехии) Иоанна Люксембургского, который, утратив зрение, передал корону сыну и предпочел погибнуть простым рыцарем, сражаясь в 1356 году на стороне французов против англичан в одном из кровопролитнейших сражений Столетней войны - в битве при Пуатье. Финал битвы при «Еловой горе» разыгрался у обоза крестоносцев. Чувствуя неизбежную гибель, они соорудили укрепление из повозок («вагенбург», или «табор»), заняли глухую оборону и отчаянно защищались, не дрогнув даже под обстрелом польско-литовской артиллерии, пока не пали почти все до единого. При обороне «вагенбурга» орденских бойцов пало больше, чем собственно на поле битвы. А всего их пало восемь тысяч, в том числе 230 из 250 принявших участие в битве при Танненберге орденских братьев-рыцарей (единственных имевших право носить белый плащ с черным крестом Тевтонского Ордена Пресвятой Девы Марии).