Ей, старой социалистке, умеющей держать себя в руках, пришлось напрячь все свои силы, чтобы в столь унизительных обстоятельствах сохранить спокойствие. Она хотела сделать еще несколько заметок для редакционной обработки готовящегося номера газеты и взялась за перо. Но рука не слушалась ее и сильно дрожала. Клара положила ручку <на место, собрала с письменного стола бумаги и быстро встала. Решительным движением она отодвинула в сторону стул. Будь что будет! Она в последний раз окинула взглядом комнату, где столько лет служила идее социализма. Уходя, громко захлопнула за собой дверь…

С письмом об увольнении в кармане Клара возвратилась домой. Но сегодня ей не захотелось оставаться в доме, который так опустел с тех пор, как ее сыновья, Максим и Костя, став военными врачами, уехали на фронт. Она подумала, что длительная прогулка по лесу, который она так любит, принесет ей пользу. И на самом деле, на лоне природы ее волнение утихло, и ей удалось снова взять себя в руки.

Она стала думать о прошлом и вспомнила Генриха Дитца, которому раньше принадлежало издательство. Эти мысли послужили ей утешением. Двадцать пять лет тому назад она колебалась, принимать ли на себя редактирование «Равенства». Дитц, всегда отличавшийся широтой натуры и готовностью прийти на помощь, ободрил ее: «Наконец, если потребуется, то ведь и я еще существую!» Добрые слова опытного издателя имели решающее значение, и Клара дала согласие. А Дитц? Все время, пока он был владельцем издательства, он держал слово. Потом за незначительную плату, почти как подарок, передал издательство социал-демократической партии. Его непоколебимая вера в миссию «Равенства» и в способности предложенного им редактора блестяще оправдалась. Клара грустно улыбнулась: как она была счастлива, когда могла объявить на партийном съезде, что за истекший год доходы «Равенства» на пятнадцать тысяч марок превысили его расходы!

За долгие годы работы в редакции на ее долю выпадали не только успехи. Ей приходилось выдерживать и тяжелые бои за идейное направление газеты.

На партийных съездах привычка критиковать «Равенство» за «слишком высокий уровень» стала таким же обычным явлением, как смена дня и ночи. Многие члены партии, и прежде всего женщины, хотели бы видеть газету более популярной по своему содержанию, более занимательной, более соответствующей вкусам широкой массы работниц. Клара должна была постоянно возражать, что эта газета отнюдь не является развлекательным чтивом, а, напротив, имеет задачу воспитывать лучших и передовых пролетарок и> передавать им политические знания.

И теперь правление партии вырвало у нее из рук «Равенство»! Все же газета была и остается значительным делом всей ее жизни. Даже и в этот тяжелый момент Клара гордится тем, что ей удалось превратить простых читательниц в сотрудниц «Равенства». Особенно трудно будет любому из ее преемников достичь такого результата, который стоит ей напряженной двадцатипятилетней работы. Ни одна партийная газета не опиралась на такое большое число корреспондентов из народа, как женская газета.

Клара усилием воли полностью подчинила себе мысли, уносившие ее в прошлое. Глубоко в сердце все еще ныла гложущая боль из-за потери «Равенства». Но разве Клара не найдет себе другого поприща борьбы?

Несколько дней спустя лейпцигские работницы попросили «свою Клару» стать редактором женского приложения «Лейпцигской народной газеты». Клара, не колеблясь, дала согласие. В первом номере женского приложения она, выполняя пожелания своих подруг по партии, простилась с «Равенством». Она заявила: «Моя «вина» состояла в том, что я с первого же момента, когда социал-демократическая фракция рейхстага выбросила за борт как ненужный балласт основные принципы социализма, защищала противоположное мнение». Да, она действительно клеймила позором оппортунистическое болото, в котором погрязла часть партии, выступала против руководителей, содействующих продолжению войны, — но каждый ли час, каждую ли минуту она боролась с достаточной суровостью?

«Когда я оглядываюсь назад на прошедшие мучительные годы моей деятельности в «Равенстве», — писала бывший главный редактор газеты, — я испытываю сожаление, выраженное в страстных словах, которые Конрад Фердинанд Мейер [36] вложил в уста Гуттена:

Многих членов партии глубоко возмутило недостойное поведение партийных руководителей, уволивших Клару Цеткин из издательства Дитца после того, как она проработала там четверть века. Целые горы писем со словами утешения и поддержки получала в эти дни Клара. Она была очень обрадована статьей, написанной в честь ее шестидесятилетия Францем Мерингом, которого по причине тяжелой болезни пришлось освободить из-под ареста. Меринг писал: «Клара Цеткин взялась за руководство газетой «Равенство», когда та находилась в самом жалком состоянии, и превратила ее в могучий орган, который направлял международное движение женщин-социалисток[37]. Ее неутомимая деятельность не ограничивалась только руководством газетой и работой в женском движении. Она постоянно находилась там, где могла принести пользу, и не было ни одной предвыборной кампании, в которой бы Клара Цеткин не принимала живейшего участия…»

Клара намеревалась сказать своему старому другу, что он слишком много хорошего понаписал о ней, но все же она была тронута сердечным и безоговорочным признанием ее заслуг: «Годовые комплекты «Равенства» будут вечным памятником Кларе Цеткин. Газета всегда находилась на высоте социалистических принципов, так как мало кто из живых может померяться силами с Кларой Цеткин в знании марксистской теории и наверняка нет никого, кто бы превосходил ее в этом».

И, как всегда после тяжелых разочарований и ударов судьбы, Клара снова бодро смотрела в будущее. Она придерживалась слов, написанных ею в первой статье для женского приложения «Лейпцигской народной газеты»: «Только вперед и вперед! Работать, не зная передышки… О, как это помогает! Душевные раны зарубцовываются во время напряженной работы, которую на себя взваливаешь… Вперед, только вперед!»

Никогда еще ни одно известие так не потрясало мира, как то, которое разнеслось 7 ноября 1917 года. Это ленинское воззвание «К гражданам России!», возвестившее о первых победах пролетарской революции в России. Великая победа, одержанная в Петрограде рабочими, крестьянами и> солдатами над Временным правительством, привела Клару Цеткин в восторг. Ее мысли обратились к Осипу, так рано умершему мужу. Как бы он гордился этим днем, которого он страстно ждал!.. Уже 16 ноября 1917 года в женском приложении «Лейпцигской народной газеты» было напечатано: «Революция в Петербурге и ее победа — это триумф последовательно выдержанных и проводимых в жизнь принципов и тактических установок большевиков». Эти слова принадлежали Кларе Цеткин.

«Мы с вами головой и сердцем!» — еще в 1913 году воскликнула Клара, обращаясь к русским социалисткам, которые, несмотря на царский террор, в Международный женский день вышли на демонстрацию. И теперь снова «головой и сердцем» она была с героически борющимся русским народом.

Клара Цеткин, так же как и Франц Меринг, безоговорочно объявила себя сторонницей молодой Советской республики. Она всегда, используя любую возможность, разоблачала как гнусную ложь распускаемые по всему свету жуткие небылицы о борьбе, которую вели рабочие России. В начале 1918 года в письме к Ленину она заверила большевиков в своей полной симпатии. И Ленин — сердце и мозг революции — нашел время написать ей, как гордятся товарищи поддержкой такого борца, как Клара.

Победоносная революция в России! Выступления Клары Цеткин и Франца Меринга в защиту русской революции, опубликованные в легальной прессе, и распространяемые нелегально листовки «Союза Спартака» заставили немецких рабочих и солдат насторожиться. Что удалось их русским братьям, должно удаться и им! Рационы питания как в самой Германии, так и на фронте становились с каждым днем все меньше и хуже. Обмундирование солдат превратилось в лохмотья, — даже в амуниции чувствовался недостаток. «К черту победный трезвон и крики «ура»!» — говорили обовшивевшие, оборванные и голодные солдаты. Хватит дурачить! Эта война, которая вообще ведется не в их интересах, уже проиграна! Подыхать ради сытых и хорошо одетых пушечных фабрикантов и генералов? Нет!