Прикажи, чтобы [командир] был поставлен над сотней, «сыма» — над тысячью, а полководец — над десятью тысячами. С небольшим числом войск сможешь наказать тогда множество, со слабыми — наказать сильных. Если проверишь мои слова, то [обнаружишь], что предложенных способов достаточно, дабы обеспечить, чтобы среди трех армий, если казнить одного, никто не избежал наказания. Отцы не осмелятся покрывать сыновей, а сыновья — отцов, насколько же это будет так для жителей государства?

Если воин поднимает меч на площади, чтобы ударить, среди десяти тысяч не будет ни одного, кто бы не сторонился его. Если скажу, что дело не в том, что один человек храбр, а в том, что десять тысяч не такие, как он, то в чем причина? Быть готовым к смерти и искать спасения жизни— это несравнимо. Если послушаешь моих советов, то [обнаружишь] их достаточными, чтобы превратить три армии в готового умереть разбойника. Никто не встанет перед ними, никто не будет преследовать их. Они, будучи армией гегемона, смогут приходить и уходить в одиночестве.

Кто вел воинство в сто тысяч человек, и никто в Поднебесной не противостоял ему? Хуань-гун.

Кто вел воинство в семьдесят тысяч человек, и никто в Поднебесной не противостоял ему? У Ци.

Кто вел воинство в тридцать тысяч человек, и никто в Поднебесной не противостоял ему? Сунь-цзы.

Сейчас, среди армий разных государств, ведомых полководцами, нет ни одной, которая бы не насчитывала двухсот тысяч человек. И если они не способны преуспеть в доблести, то это потому, что они не понимают запретов, прощения, открытия [пути к жизни] и прекращения [чрезмерной жестокости]. Если сделаешь приказы ясными так, что один человек станет победителем, то и десять тогда будут победителями. Если десять могут быть победителями, то и сто, тысяча, десять тысяч могут быть победителями. Поэтому я говорю, что если улучшить наше оружие и снаряжение, взращивать воинский дух, то, когда [наши силы] будут освобождены, они будут подобны нападающей птице, подобны обрушивающейся вниз на тысячу саженей воде.

Государство, которое находится в трудном положении, направляет вместе с послами свои лучшие сокровища другим Государствам, отдает в заложники своих любимых сынов и уступает пограничные земли, чтобы приобрести помощь Поднебесной. Если о войсках [должных прийти на помощь] сказано, что их будет сто тысяч, на самом деле их не будет более нескольких десятков тысяч. Когда войска выступают, нет такого полководца, которому бы [правитель] не сказал: «Не будьте ниже кого бы то ни было и не вступайте первым в сражение». В действительности, с такими войсками нельзя вступать в битву.

Если мы оценим население в пределах наших границ, увидим, что без [системы] «пятерок» им невозможно приказывать. Приказами управляют войсками в сто тысяч, а правитель должен обеспечить их одеждою и едой. Если они не побеждают в битве и не стойки в обороне, это не их вина, ибо это вызвано внутренними причинами. Различные государства Поднебесной, помогающие нам в сражении, подобны старым истощенным лошадям со спутанными гривами, которые хотят сравниться с мифическими быстроногими скакунами. Что они могут добавить к нашей ци?

Мы должны использовать все запасы Поднебесной для нашей пользы, мы должны управлять всеми установлениями в Поднебесной как своими собственными. Мы должны исправить наши команды и приказы и сделать ясными награды и наказания. Мы должны сделать так, чтобы, не занимаясь земледелием, нечего было бы есть; не сражаясь в битве, нельзя было бы получить ранг. Мы должны сделать так, чтобы люди толкали друг друга, стремясь на поле и в сражение. Тогда во всей Поднебесной у нас не будет врагов! Поэтому я говорю, что, когда приказы объявлены, а команды отданы, им будут доверять во всем государстве.

Если среди населения есть те, кто говорит, что может уничтожить врага, не позволяй им праздно бросаться словами, но проверь их способность сражаться.

Чтобы смотреть на земли других и овладевать ими, разделить подданных другого правителя и лелеять их — для этого нужно быть способным приближать к себе достойных. Если не способен привлечь к себе и использовать достойных людей врага, но хочешь обладать Поднебесной, нужно сокрушить ею армии и убить полководцев. Но тогда, даже если одержишь победу в сражении, государство значительно ослабеет. Даже если овладеешь землей, государство значительно обеднеет. Все это происходит от того, что установления в государстве исчерпали себя.

В целом, на войне есть те, кто добивается победы благодаря Дао; те, кто добивается победы благодаря устрашающей силе и те, кто добивается победы благодаря собственной мощи. Проведение тщательных обсуждений и оценка противника, создание такого положения, при котором противник теряет ци, а войска — рассеиваются, так, что даже если у него их много, он не может их использовать — это победа благодаря Дао.

Точность в законах и установлениях, ясность наград и наказаний, улучшение оружия и снаряжения, приручение людских сердец — это победа благодаря устрашающей силе.

Разрушение армий и уничтожение полководца, стрельба из арбалетов с навесных башен, ошеломление населения и захват земли, возвращение только после успеха— это победа благодаря собственной мощи. Когда правители и князья знают это, три пути к победе будут завершены.

То, с чем сражается полководец— это люди; то, с чем сражаются люди — это их ци. Когда ци полна, они будут сражаться; когда ци уничтожена, они будут побеждены.

Перед тем, как наказать [врага]; перед тем, как воины скрестят оружие, есть пять средств схватить врага:

1. Обсудить путь к победе при дворе.

2. Обсудить получение мандата [полководцем].

3. Обсудить переход границ.

4. Обсудить, как сделать рвы глубокими, а валы высокими.

5. Обсудить мобилизацию и развертывание войска, и применение наказаний [по отношению к врагу].

В этих пяти случаях вначале оцени противника, а потом выступай. Тогда можно напасть на его пустоту и схватить его.

Тот, кто умело ведет войну, способен захватить других и не дать захватить себя. Захват— это искусство ума. Приказы [объединяют] умы людей. Если не понимаешь своих войск, приказы нужно часто менять. Когда приказы часто меняют, то, даже если они отданы, войска не верят им.

Поэтому правило отдачи приказов таково: даже малые ошибки нельзя показывать, даже малые сомнения нельзя проявлять. Поэтому, когда верхи не [отдают] сомнительных приказов, войска не будут слышать две различные [версии]. Когда не будет никаких вопросов относительно действий, у большинства не будет разных намерений. Не было такого, чтобы люди не верили разуму своего полководца и были бы способны проявить свои силы. Никогда не было такого, чтобы кто-либо, неспособный проявить свои силы, мог сражаться не на жизнь, а на смерть в бою.

Поэтому в государстве должны быть справедливые формы ритуала [ли], верность, дружба и любовь, и тогда оно сможет голод заменить сытостью. В государстве должны быть сыновняя почтительность, родительская любовь, честность и чувство стыда, и тогда оно сможет смерть заменить жизнью. Когда древние вели людей, они на первое место ставили ритуал и верность, а лишь затем шли ранги и вознаграждения. Они ставили на первое место честность и чувство стыда, а лишь затем шли наказания и штрафы; дружеские отношения и любовь были первыми, а ограничения для людей — вторыми.

Поэтому тот, кто вступает в битву, должен сам вести людей, быть опорой им и побуждать командиров и солдат к действию, подобно тому, как разум управляет четырьмя конечностями. Если люди не воодушевлены, командиры не будут умирать с честью. Если командиры не будут умирать с честью, войска не будут сражаться. Чтобы воодушевлять воинов, богатство народа нельзя не сделать достаточным. Ранги знатности, различия в смерти и трауре, поступки людей нельзя не сделать очевидными. Необходимо управлять людьми в соответствии с их потребностью жить, и делать ясными различия в соответствии с их поступками. Плоды земли и награды, угощение родственников едой и вином, общее веселье в деревенских ритуалах, общая печаль в смерти и в трауре, сердечные проводы войск — вот то, что воодушевляет людей.