Из аттестации, данной Жукову Рокоссовским
…Сильной воли. Решительный. Обладает богатой инициативой и умело применяет ее на деле. Дисциплинирован. Требователен и в своих требованиях настойчив. По характеру немного суховат и недостаточно чуток. Обладает значительной долей упрямства. Болезненно самолюбив. В военном отношении подготовлен хорошо. Имеет большой практический командный опыт. Военное дело любит и постоянно совершенствуется. Заметно наличие способностей к дальнейшему росту. Авторитетен. В течение летнего периода умелым руководством боевой подготовкой бригады добился крупных достижений в области строевого и тактически-стрелкового дела, а также роста бригады в целом в тактическом и строевом отношении. Мобилизационной работой интересуется и ее знает. Уделял должное внимание вопросам сбережения оружия и конского состава, добившись положительных результатов. В политическом отношении подготовлен хорошо. Занимаемой должности вполне соответствует. Может быть использован с пользой для дела по должности помкомдива или командира мехсоединения при условии пропуска через соответствующие курсы. На штабную и преподавательскую работу назначен быть не может – органически ее ненавидит.
8 ноября 1930 года
Так что отсутствие подчеркнутого пафоса ничем не помешало Жукову, когда он начал работать в возглавляемой Буденным инспекции кавалерии РККА, которая «кроме инспектирования, проводила поучительные командно-штабные игры, полевые учения, различные сборы и занятия по обмену передовым опытом боевой подготовки войск».
31 октября 1931 года Буденный подписал характеристику на Георгия Жукова. Характеристика была сугубо положительной, хотя в ней и был отмечен непростой характер Георгия Константиновича, который был назван «командиром с сильными волевыми качествами, весьма требовательным к себе и подчиненным, в последнем случае наблюдается излишняя жесткость и грубоватость». Но во всем остальном Буденный Жукова хвалил, прежде всего за ответственность и самозабвенную преданность делу, постоянное самосовершенствование, которое позволяло преодолевать недостаток (а точнее полное отсутствие) академического военного образования. Так, при разработке руководств Жуков подошел к делу «не только формально, но с постоянным исканием, уточнением новых, лучших форм и методов, большой инициативы…»
Новые боевые уставы и инструкции для Красной Армии
Жуков занимался разработкой уставов и наставлений различных родов и служб войск. «В них каждый раз закреплялись достижения военной науки, они основывались на современном уровне техники, учитывали изменения в характере военных операций. Первую группу уставов, обобщавших опыт мировой и гражданской войн, а также преобразования, связанные с военной реформой, войска получили в 1924–1925 годах. По преимуществу это были временные уставы – внутренней службы, устав корабельной службы, боевые уставы кавалерии, артиллерии, бронесил РККА».
Но изменившаяся обстановка требовала обновить или дополнить эти уставы. Появились Временное наставление по войсковой маскировке РККА, Боевой устав военно-воздушных сил РККА, наставления по телефонно-телеграфному, подводно-минному делу, Временный полевой устав…
22 сентября 1935 года появилось Постановление Совета Народных Комиссаров № 2590 (для сухопутных и воздушных сил РККА) и № 2591 (для морских сил РККА) «О введении персональных воинских званий начальствующего состава Рабоче-Крестьянской Красной Армии и об учреждении положения о прохождении службы командным и начальствующим составом РККА». Прошло два с небольшим месяца и 3 декабря 1935 года в приказе Наркома обороны № 176 эти персональные воинские звания были объявлены. Для командования армии и флота было введено шестьдесят три различных воинских звания, которые определялись как воинской специальностью, так и рангом, что было прописано в принятом в 1937 году новом уставе внутренней службы Красной Армии.
Для кадрового состава армии и флота вводились следующие звания: «старшина», «лейтенант», «капитан», «майор», «полковник». Кроме того, в дополнениях от 5 августа 1937 года были установлены звания: «младший лейтенант», «младший воентехник», «младший политрук».
Житейская неустроенность
Но если служба шла хорошо, то житейские дела оставляли желать лучшего. В Москве Жукову с семьей пришлось поселиться в Сокольниках – в коммунальной квартире, находившейся в деревянном бараке. Впоследствии тогдашний сослуживец, сосед по дому и друг Жукова, тоже будущий маршал Александр Василевский рассказывал Константину Симонову, как он был разочарован условиями жизни в столице после повышения: «К тому времени командирам полков – а я был командиром полка в Твери – были созданы хорошие условия; было решение, по которому каждый командир полка имел машину “фордик” тогдашнего выпуска, получали квартиры – в одних случаях отдельные квартиры, в других даже особняки, имели верховую лошадь, имели, кроме машины, выезд…» А оказавшись весной 1931 года в Управлении боевой подготовки, Василевский обнаружил, что жить придется весьма стесненно: «Поехал я в Сокольники, нашел этот дом – новые дома с тесными квартирами, нашел свой номер квартиры – квартира из нескольких комнат, мне отведена одна, а нас четверо: я, жена, теща, сын. Вот так мне предстояло жить после тех условий, в которых находился как командир полка. Такое же положение было и у Жукова, когда он был тоже назначен туда, в это Управление…»
Весь тогдашний советский быт был более чем скромным. Продукты и промтовары продавались по карточкам, мебель в квартирах военных стояла казенная, самая простая. И появление какого-нибудь элементарного предмета меблировки могло стать событием, сопровождавшимся всевозможными сложностями и приключениями.
Василевский рассказывал Симонову и такую историю: «…однажды выхожу я из наркомата и вижу: на стоянке трамвая стоит Георгий с большой этажеркой для книг. Я говорю:
– Что ты тут стоишь?
– Да вот квартира-то пустая, в комнате ничего не стоит, хоть взял здесь, в АХО, выписал себе этажерку для книг, чтоб было, куда книги положить. Да уже стою полчаса – три трамвая или четыре пропустил, никак не могу ни в один из этих трамваев сесть, народу битком, видишь, висят.
– Ну, ладно, я подожду, с тобой вместе, поедем.
Ждали, ждали, еще пять или шесть трамваев переждали, но ни в один не можем сесть. Тогда Жуков говорит.
– Ну, ты езжай, а я пойду пешком.
– Куда, в Сокольники?
– Ну да, в Сокольники, а что же делать с этой, с этажеркой, не обратно же ее нести.
Я тогда сказал ему, что уж раз такая судьба, давай пойдем пешком вместе, я тебе помогу ее тащить. Так мы и шли с Жуковым через весь город, до Сокольников, несли эту этажерку к месту его нового жительства».
Легко догадаться, что любая сколь-нибудь хорошая вещь была изрядной ценностью, а пропажа ее – настоящим горем. Двоюродный брат Жукова Михаил Пилихин вспоминал: «В 1932 году Георгий пригласил мою семью в Крым, в дом отдыха. Когда Жуковы вернулись, то обнаружили, что их квартиру обокрали, не оказалось и мехового пальто его жены Александры Диевны, и ряда других вещей. Георгий заявил в МУР, но МУР так и не смог найти пропавшие вещи. Как-то моя жена Клавдия Ильинична шла по Столешникову переулку. А навстречу идет женщина в пальто Александры Диевны. Клавдия Ильинична с помощью милиции женщину эту задержала… Оказалось, что женщина пальто купила в комиссионном магазине. Пальто это вернули Жукову».
Работа с Тухачевским. Предчувствие войны с Германией
Во время службы в Инспекции кавалерии Жукову довелось продолжить знакомство с Михаилом Тухачевским. Первый раз они повстречались еще в 1921 году, когда Михаил Николаевич руководил борьбой с повстанцами Антонова.
«Человек атлетического сложения, он обладал впечатляющей внешностью, – описывал Тухачевского Жуков. – Мы еще тогда отметили, что М. Н. Тухачевский не из трусливого десятка: по районам, где скрывались бандиты, он разъезжал с весьма ограниченным прикрытием».
