Poбepm Фанк. В своей книге «Быть честным перед Иисусом» Фанк так рассказывает о своем образовании:
Если бы креационисты добились своего, я бы по–прежнему, как в воскресной школе, понимал Быт 1 и 2 совершенно буквально…
[Пастор] отправил меня в библейский колледж, расположенный в холмах восточного Теннесси. Скоро я начал проповедовать среди сверстников: мое красноречие заставляло слушателей то смеяться, то плакать.
Но мне чего–то недоставало. Обучение в колледже состояло главным образом в заучивании наизусть. Вся истина заключалась в простеньком школьном «кредо». На мне этот догматический кафтан трещал по швам[1].
Далее Фанк описывает свое высшее образование, которое завершилось получением докторской степени по Новому Завету и последующей преподавательской работой. Он говорит, что преподавание в богословских учебных заведениях все больше его расстраивало, так что он был рад перевестись в Университет Монтаны. Однако и там его ожидало разочарование: в университете он ощущал себя так же не на своем месте, как и в церкви. Он переехал в Калифорнию, основал Институт Вестар и издательство Polebridge Press — и открыл Семинар по Иисусу.
Меня поразило то, что христианский опыт Фанка начался с «буквального понимания Быт 1 и 2» и «библейского колледжа», где Фанк «проповедовал среди сверстников», а обучение его «состояло главным образом в заучивании наизусть». Не хочу делать слишком далеко идущих предположений, но похоже, что основу его религиозных убеждений в ранние годы заложило жесткое, фундаменталистское понимание Писания. Далее Фанк рассказывает, что занятия библеистикой были для него мучительными. Мне и раньше приходилось слышать, что молодые люди, привыкшие к фундаменталистскому пониманию Библии, переживают отход от него крайне тяжело — для них это крушение всех идеалов.
Джеймс Ро6инсон. Джеймс Робинсон преподавал мне, когда я учился в университете. Его лекции производили глубокое впечатление, а научная производительность просто поражала. Время от времени он упоминал о своей юности и богословском образовании. Недавно Робинсон выпустил глубокую, интересную книгу под названием «Богословская автобиография». Свои религиозные поиски он описывает там очень кратко, спеша перейти к проблемам и превратностям, которые ему пришлось преодолеть при сборе и публикации кодексов из гностической библиотеки, обнаруженной в Наг–Хаммади. Однако то тут, то там в своей автобиографии Робинсон дает примечания, проливающие свет на его религиозный путь:
Прежде чем поступать в вуз, я год преподавал в собственном колледже (Дэвидсон)… Ветхий Завет, который понимал очень буквально. Мои студенты, в основном ветераны, вернувшиеся с войны, должно быть, считали меня безнадежным простачком. Не знаю, верили ли они в то, что я им рассказывал, — точно знаю одно: к концу года я сам в это не верил. Богословие моего детства утратило смысл для меня самого.
В богословском отношении на протяжении полувека я шаг за шагом сдвигался от правого края к левому.
Христиане, не имеющие отношения к науке, часто спрашивают меня о том, как жизнь, посвященная библейской критике, повлияла на мою веру. Подразумевается, что «высшая критика» ее разрушила[2].
Робинсон пишет, что читал в Дэвидсоновском колледже «Ветхий Завет, который понимал очень буквально». Студенты, по его мнению, «считали его безнадежным простачком». И здесь мы сталкиваемся с жестким, фундаменталистским пониманием Библии. Преподавая Ветхий Завет, одновременно изучая научную литературу и пытаясь отвечать на вопросы студентов, Робинсон, по его собственным словам, «к концу года» сам перестал верить в то, чему учил других. «Богословие моего детства утратило смысл для меня самого», — продолжает он. Но в чем состояло это «богословие детства»? Насколько можно понять из автобиографии, Робинсон имеет в виду кальвинистское богословие и консервативный взгляд на Писание.
Не видя смысла в консервативном богословии, Робинсон начинает «шаг за шагом сдвигаться от правого края к левому». Ближе к концу автобиографии он фактически признается, что «высшая критика» уничтожила его христианскую веру. Кроме того, Робинсон утверждает, что неспособность традиционного христианства бороться с несправедливостью разрушила бы его консервативно–христианские убеждения в любом случае, независимо от высшей критики.
Думаю, говоря, что высшая критика разрушила его веру, Робинсон имеет в виду веру своего детства. Он, по–видимому, сохранил глубокое уважение к Иисусу. Несомненно, Робинсон скептик — однако то, что он говорит об Иисусе, для большинства христиан не оскорбительно[3]. По моей оценке, его взгляды можно сравнить с «разбавленной» версией евионитской христологии.
Скептики новой школы: непонимание Иисуса
Двое ученых, которых я рассмотрю в качестве «скептиков новой школы», в своем радикализме ушли намного дальше Фанка, Робинсона и их последователей. Честно говоря, на их фоне и Фанк и Робинсон выглядят как Билли Грэм. Под двумя учеными я имею в виду Роберта Прайса и Барта Эрмана.
Роберт Прайс. Роберт Прайс недавно выпустил несколько книг, в которых доказывает, что Семинар по Иисусу проявляет чрезмерный оптимизм, полагая, что целых 18 процентов слов и дел, приписанных Иисусу в евангелиях, действительно восходят к Иисусу. По мнению Прайса, исторические свидетельства об Иисусе столь слабы, что мы вообще не можем сказать о нем ничего определенного и осмысленного. Он готов даже рассматривать возможность, что исторического Иисуса не существовало вовсе[4]. Неужто свидетельства об Иисусе в самом деле столь ничтожны? Едва ли хоть один историк согласится с заключениями Прайса.
Прайс — выпускник Богословской семинарии Гордон–Конуэлл, консервативной евангелической школы. До того он принадлежал к фундаменталистской баптистской церкви и был главой отделения Христианского братства Интерварсити. Вскоре после семинарии, познакомившись с библейской критикой, Прайс начал пересматривать свою веру. Он вернулся к учебе и получил степень по систематическому богословию в Университете Дрю. В последующие годы Прайс начал двигаться влево, по мере своей эволюции меняя места служения. Снова вернулся в вуз, получил еще одну степень — на этот раз по Новому Завету. Под влиянием новозаветных критиков XIX века Прайс становился все левее и левее, пока в конце концов не занял агностическую позицию. Его собственные взгляды на новозаветные евангелия делались все более радикальными.
На мой взгляд, работы Прайса по евангелиям внушены определенным философским умонастроением, находящимся в резком противоречии с историческими исследованиями любого рода. Для него параллели с любыми другими античными текстами означают, что Иисус не мог говорить того, что ему приписывают, или что описанного события не было. Более того: поскольку имеются свидетельства, что слова Иисуса и рассказы о нем редактировались и контекстуализировались, — нельзя верить вообще ничему. Прайс некритически принимает сомнительные методы и результаты Семинара по Иисусу, во многом использует теорию «мифа о Христе» XIX века, ныне дискредитированную (в которой утверждается, что Иисус не существовал), — и так далее. Рассуждения Прайса поражают своей атавистичностью: для него прогресс критических исследований как будто замер на точке 150–летней давности. И здесь мы видим то же, что и раньше: бегство от фундаментализма.
Барт Эрман. Барт Эрман уверовал в подростковом возрасте и после своего обращения вращался в консервативных кругах. Он поступил в Библейский институт Муди в Чикаго, оттуда перешел в Уитон–колледж и затем — в Высшую школу Уитон–колледжа, где получил степень по Новому Завету, а затем — степень магистра богословия и доктора в Принстонской богословской семинарии под руководством Брюса Мецгера, патриарха текстуальной критики Нового Завета.
