Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Оставалось изготовить лук, это бесшумное, безмолвное, но беспощадное оружие, которое краснокожие предпочитают наравне с сарбаканами даже лучшему ружью.

Индейский лук обычно изготовляется из сердцевины дерева, называемого, хотя и неправильно, «железным».

Это дерево не имеет себе равных по невероятной твердости (об него тупятся лучшие стальные инструменты) и до того тяжелое, что один кубический дециметр его весит 1, 49 килограмма. Наиболее ценным деревом считается крапчатый амауа, темно-коричневого цвета, с желтыми пятнышками. Краснокожие придумали оригинальный способ приспосабливать это дерево для намеченной цели.

Так как сердцевина его, совершенно не разрушимая, окружена очень плотной и непроницаемой оболочкой, то они по преимуществу избирают упавшие и дуплистые деревья, у которых эта предохранительная оболочка сточена термитами. Сердцевина, несмотря на свою неимоверную прочность, довольно легко расщепляется в длину. Расколов ее топором, индеец придает осколкам размеры и форму лука, обрабатывая их с невероятным терпением и старанием, с помощью клыков патиры. Нет ни одного карбета, где бы вы не нашли нижней челюсти этого животного, срезанной там, где она соединяется с верхней. Это туземный рубанок, служащий для изготовления лука из железного дерева.

Размеры большого индейского лука достигают двух метров и более. Автор этой книги привез в Европу два таких лука, подаренных ему одним ссыльным, отбывшим срок наказания в Голландской Гвиане.

В материале у Шарля не было недостатка, но Шарль не имел ни времени, ни возможности, чтобы соорудить себе бесподобное, не имеющее равного оружие. Он решил довольствоваться простым отростком черного кедра, очень ровным, прямым и гладким и столь же гибким, как и упругим. Ему осталось только натянуть тетиву из оставшегося конца бечевки из ананасовых волокон, чтобы у него получился лук, правда, примитивный, но в умелых руках представлявший страшное оружие.

Ему необходимо было принять еще одну предосторожность: до этого он шел, не пытаясь скрывать свой след, оставляемый на траве и почве его тяжелыми кожаными сапогами. Возможно, впрочем, что он делал это умышленно. Но теперь, когда он готов встретить врага, молодой плантатор решил воспользоваться всеми выгодами своего положения и постараться захватить своих врагов врасплох.

Он снял сапоги, запрятал их в дупло большого дерева и заменил их обычной обувью индейцев — поршнями из коры пальмы миритис. Поршни эти Шарль привязал к ногам лоскутками, оторванными от своего широкого пояса. Благодаря этой обуви он уже не оставлял после себя следа.

Прожевав на ходу несколько кусков поджаренного на угольях конского мяса, Шарль внезапно переменил направление, значительно уклонившись влево, потом вернулся немного назад, параллельно своему прежнему следу, притаился за стволами колоссального дерева и стал терпеливо выжидать.

В числе других ценных качеств, приобретенных им от индейцев в дни ранней молодости, надо назвать удивительное терпение и выдержку. Прошло целых два часа, во время которых Шарль ни разу не шелохнулся, ни разу не выказал малейшего волнения или нетерпения.

Другой на его месте, вероятно, покинул бы свою засаду и поспешил бы продолжать свой путь. Он, однако, слишком хорошо знал своих врагов, чтобы не считаться с их упорством и не быть уверенным, что рано или поздно они непременно пройдут здесь, мимо него, по следу, как настоящие ищейки.

Необходимо было поэтому во что бы то ни стало задержать их, избавиться от их преследования, иначе он неизбежно должен будет пасть жертвой их хитрости и коварства.

На этот раз расчеты не обманули его. Вскоре смутный шум голосов достиг его слуха, а затем громкий смех. Несомненно, то были мулаты и их страшные союзники.

Шарль, притаившись между стволами, догадался, что они смеются над ним, над этим белым, который бежит от них, не скрывая даже своего следа; но вдруг раздались восклицания разочарования: след пропал. Шарль так удачно выбрал свою засаду, что между стволами густо стоящих в этом месте деревьев мог все видеть. Нарушив порядок, — враги все время шли гуськом, — мулаты и мура сбились в кучу и внимательно присматривались к почве, в надежде найти какое-нибудь указание, чтобы определить, куда девался молодой плантатор.

Вот они рассыпались по всем направлениям в поисках следа, а затем снова собрались в кучу и стали совещаться, не зная, как быть дальше.

Тогда Шарль, выпрямившись, натянул лук, прицелился и спустил стрелу в спину одного индейца.

ГЛАВА XV

Сравнение лука с охотничьим ружьем. — Предпочтение краснокожих. — Воспоминание о наших предках. — Подвиги Шарля. — Двумя врагами меньше. — Хитрость дикарей. — Вращательное движение. — Сабельный удар, превращающий лук в палку. — Стрелок, превратившийся в палочника. — Отступление. — Бегство. — Раненный и обезоруженный. — Саванна. — Гремучая змея. — Примитивная музыка. — Не в том опасность! — Недомогание. — Лихорадка. — Злокачественная рана. — Проклятая река!

Несмотря на то, что лук — примитивное оружие, в умелых руках он становится страшным оружием даже и в том случае, когда стрелы не отравлены. Индейцы так искусно умеют пускать свои стрелы, что не мудрено предпочтение, оказываемое им луку перед ружьем.

Какова максимальная дальнобойность охотничьего ружья, заряженного дробью? Возьмем для примера ружье двенадцатого калибра; оно бьет не дальше 50 или 60 метров, да и то еще на таком расстоянии даже самый опытный охотник не может поручиться, что попадет в цель. Если зарядить охотничье ружье пулей, то выстрел на дальнее расстояние также не может быть очень верен, потому что пуля при гладкоствольном ружье не отличается ни правильностью полета, ни силой удара.

Нельзя, конечно, утверждать, что лук может выдержать сравнение с нарезным оружием, о котором здесь нет речи. Но деревянный лук, в два метра высоты, спускающий стрелу почти такой же длины, в руках индейца безошибочно попадает в самую маленькую обезьянку или в птицу величиной с фазана, на расстоянии ста — ста двадцати метров. Какой охотник-европеец может проделать то же самое с гладкоствольным охотничьим ружьем?

Автор этого рассказа своими глазами видел, как индейцы марони пробивали навылет лимон, насаженный на стрелу, воткнутую в землю, на расстоянии сорока и пятидесяти метров, или убивали наповал сидевших на самой вершине деревьев маленьких ревунчиков и макак, а также и птиц. И в этом нет ничего удивительного: это по силам любому стрелку среднего уровня; настолько постоянное упражнение и навык развили в них умение владеть своим излюбленным оружием.

Кроме того, лук имеет преимущество: он не производит шума, могущего спугнуть дичь или предостеречь заблаговременно врага. Наконец, возобновление запасов стрел несравненно легче и доступнее, чем возобновление израсходованных пуль и пороха, не говоря уже о том, что последние портятся под влиянием сырости.

Все эти преимущества лука в достаточной мере объясняют нам предпочтение, какое индейцы отдают ему перед огнестрельным оружием, которое долгое время не пользовалось доверием даже у цивилизованных народов.

Изумительная ловкость в стрельбе из лука не является, однако, исключительной привилегией только одних дикарей. Нам известно, что во времена, еще не столь отдаленные, наши предки также были виртуозами этого искусства.

Стоит только вспомнить времена Франциска I, короля Франции, и перенестись мысленно к 1520 году, когда король Англии, Генрих VIII, выдающийся стрелок и страстный охотник, состязаясь с лучшими французскими стрелками, всадил все свои стрелы в центр цели, стреляя на расстоянии 240 ярдов, или 218 метров. Между тем этот подвиг английского короля не является чем-то исключительным, и многие стрелки могли сделать то же самое. Не подлежащие сомнению документы позволяют утверждать, что пернатые стрелы, в противоположность стрелам более тяжелым и потому менее дальнобойным, могли попадать в цель на расстоянии до 600 ярдов, то есть приблизительно до 546 метров, и что на расстоянии 400 ярдов, или 364 метров, хороший стрелок часто попадал в червонец.

36
{"b":"254451","o":1}