— Ой, эти мужики, — пробормотала Сильвия, — сама знаешь, какие они… Вечно проверяют, где ты и что…

— Неужели? — спросила я, улыбаясь.

— Ну да ладно, — заявила Сильвия, пытаясь говорить бодрым, веселым тоном. — Мне пора. Я просто так позвонила, захотелось повидаться. — Она залпом выпила кофе и поднялась, а булочку так и не доела.

Боже, как она похудела! Даже за те две недели, что мы с ней не виделись, она скинула килограммов пять.

— Уже уходишь? — спросила я.

— Да, извини. Надо бежать на интервью. Я позвоню тебе, хорошо? Береги себя, Кэтрин.

Она говорила странным, тихим, как бы придушенным голосом, как будто боялась дать волю эмоциям. На секунду наши взгляды встретились, и в ее глазах я прочитала нечто совершенно неожиданное.

Она снова обняла меня, крепко, я даже не ожидала, а затем вытащила из-под стола огромный бумажный пакет, набитый яркими одежками, поверх которых лежали красные лаковые босоножки на высоком каблуке, и пошла к выходу. Я следила за ней, пока она не скрылась в толпе покупателей, сгрудившихся у эскалатора.

Я не сразу нашла записку, только спустя четыре дня, когда решила устроить стирку.

Туго свернутая бумажка забилась в угол кармана моей широкой юбки. Я бы ее вообще не заметила, если бы не привычка вытряхивать все из карманов перед стиркой.

Несколько секунд я оторопело смотрела на нее, потом медленно развернула. На оборотной стороне чека из кафе «Джон Льюис» было написано: «ТЕПЕРЬ Я ВЕРЮ ТЕБЕ». Четыре слова, нацарапанные наспех. Но кто, кроме нее, мог это написать? Никто.

А через секунду до меня дошло: бедняжка Сильвия! Она сейчас переживает то, что я пережила когда-то. Что же делать? Бежать туда, спасать ее? А как? Похитить и вместе уехать? Но куда? Или взять нож и напасть на него, застать врасплох? Сделать то, что я так мечтала сделать четыре года назад? Позвонить Стюарту на работу, спросить, что делать?

В конце концов я сделала единственное, что пришло мне в голову, — поднялась в квартиру Стюарта, захватив с собой мобильный. Там было тихо и очень пусто без хозяина. Солнце висело над крышами домов, вся кухня была в золотистых отблесках света. Я присела на стул и набрала знакомый номер.

— Пожалуйста, позовите к телефону сержанта Холланд, — попросила я.

Сэм подошла не сразу, минуты две я слушала типичные звуки полицейского отделения: кто-то хрипло, истерически рыдал на заднем плане, кто-то басовито успокаивал рыдавшую:

— Мэм, послушайте меня… постарайтесь дышать глубже… Вот так, хорошо. Знаю-знаю… это сложно… Не за что, мы для этого и работаем.

— Алло? Кэти?

Она говорила торопливо, деловым тоном, и я вдруг засомневалась. А правильно ли я поступаю?

— Сэм, простите, что снова беспокою вас. Мне нужен совет. Понимаете, я страшно волнуюсь за одну свою знакомую. По-моему, она в беде.

Мы встретились в нашем со Стюартом любимом баре «Будьте уверены!». Я взяла бокал белого вина и уселась на тот самый диванчик и за тот самый стол, за которым Стюарт когда-то впервые взял меня за руку и рассказал о предательстве Ханны. Как давно это было!

Сэм опоздала всего на десять минут. Не знаю, что именно я ожидала увидеть, но я узнала ее, как только она вошла в дверь. Подтянутая, джинсы и черная футболка, густые волосы цвета спелой пшеницы, изначально короткие, как у принцессы Дианы, отросли и поэтому слегка обвисли. Я думала, она выше ростом, но, присмотревшись к ее мускулистым рукам, решила, что с такой дамочкой и при ее миниатюрных габаритах лучше не связываться.

Сэм направилась прямиком к бару, заказала пива и подсела ко мне:

— Вы — Кэти?

Мы пожали друг другу руки.

— А как вы узнали, что я — это я?

Она усмехнулась:

— Ну, знаете, это несложно. Вы же тут единственная, кто без пары.

Мы решили пересесть за уличные столики. Дул приятный легкий ветерок, так что жара не мешала.

— Спасибо, что согласились встретиться со мной, — неуверенно начала я.

Я действительно удивилась, что Сэм согласилась прийти ко мне на встречу, при ее-то занятости.

— Не за что, — сказала она. — С утра мечтала выбраться из душного офиса — надо ловить момент, погода-то какая!

Он отпила пива, облизнула губы и выжидающе посмотрела на меня.

Я начала с самого начала. Рассказала про нашу с Сильвией дружбу, про то, как я скучала, когда она уехала в Лондон, про отношения с Ли. И как недавно я увидела ее в проезжающем мимо автобусе, и как Ли указал ее адрес в анкете, когда пришел устраиваться к нам на работу. Рассказала, как ездила к ней с месяц назад и про нашу встречу в кафе, и напоследок показала записку.

Сэм несколько секунд разглядывала записку, потом подвинула ее обратно ко мне:

— И что она означает?

— Как это — «что означает»? Только то, что теперь Ли обращается с ней так же, как когда-то со мной… Наверное, бьет и насилует.

— Это она вам рассказала?

— Вообще-то, нет…

— Она говорила, что боится его? Или хотя бы давала это понять?

— Нет, напрямую не говорила, но на это указывают многие косвенные факты. Во-первых, она позвонила мне в среду утром из телефонной будки, а не с мобильного. Почему, спрашивается? Да потому, что Ли когда-то прослушивал мой телефон, читал мою корреспонденцию, то есть был полностью в курсе всего, что я могла затевать. Думаю, он и сейчас ведет себя так же. Во-вторых, для встречи она выбрала людное место со многими выходами — наверное, боялась, что за одной из нас будет хвост. И наконец, вы бы видели, как она была одета!

Сэм с любопытством уставилась на меня. У нее были большие голубые глаза, как у ребенка, но они как-то не вязались с ее абсолютно не детским, жестковато-циничным выражением лица.

— Понимаете, Сильвия всегда одевается как попугай — таких ярких, как у нее, расцветок, наверное, никто в мире не носит. Она любит шелк, замшу, кашемир. Стразы, блестки. А в среду на ней был костюм для секретарши: белая блузка, черная юбка… свои вещи она запихнула в пакет. Почему, спрашивается? Да чтобы слиться с толпой, чтобы ему сложнее было выследить ее, вот почему!

— Мм… интересно.

— Наверное, он шел за ней, как когда-то ходил за мной. Кстати, у нее с собой не было сумочки, только тот большой пакет.

— Правда? А это еще почему?

— Тогда я как-то не обратила внимания, но думаю, что он установил в ней какой-нибудь «жучок». Понимаю, это все дико звучит, но я жила с ним, я знаю, на что он способен.

Сэм улыбнулась и кивнула:

— Но она ничего не говорила о том, что ее обижают, даже несмотря на отсутствие сумочки?

— Не говорила. Ведь мы не успели толком ничего друг другу сказать: зазвонил ее телефон. Полагаю, он ее все-таки выследил. Она ушла сразу же после этого. Мы просидели-то вместе минут пять, не больше.

— И она сунула эту записку вам в карман.

— Да, видите? Это чек. Она заказала нам чай с булочками. Вот дата, все совпадает.

Сэм снова взяла в руки записку и стала рассматривать ее, скептически нахмурив брови. Может, она думает, что это я ее написала?

— Слушайте, с чего бы ей вдруг взять и поверить мне? Она ведь давала показания на суде, свидетельствовала против меня, говорила, что я — законченная психопатка, что сама нанесла себе все эти раны, — а ведь когда-то мы были лучшими подругами! Так с чего она вдруг так переменилась?

Сэм набрала в грудь воздуха и с шумом выпустила его. Она оглядела пустынную улицу и наклонилась ко мне.

— Я позвонила по указанному вами телефону, — сказала она. — Никто не снял трубку. Надеюсь, нам не о чем волноваться, но, если честно, тот факт, что мистер Брайтман упорно пытается наладить с вами контакт, начинает меня тревожить.

— Вам надо тревожиться сейчас не обо мне, — храбро заявила я. — Я-то точно знаю, на что способен этот негодяй.

Сэм улыбнулась мне:

— Давайте поступим так: я попытаюсь прощупать почву, наведу справки, поговорю с ней, выясню, какие у нее проблемы… Но пока она лично не заявит на него, ничего конкретного мы сделать не сможем…