Эджертон решил, что красота Элси отвечает самым притязательным вкусам. Чем больше он ее узнавал, тем четче видел лучшие качества ее характера. Он убедился, что она высокообразованна и воспитана, умна и талантлива, а также удивительно приятна в общении. Эджертон не мог не признать: даже если не обращать внимания на ее богатство, Элси следует признать настоящим сокровищем, о котором мог бы мечтать любой мужчина. Но если бы она была бедной, он бы и пальцем не пошевельнул, чтобы ее завоевать. Ему подошла бы более сластолюбивая женщина. Чистота Элси была ему чем-то неприятна. Рядом с ней он казался себе настолько грязным, что начинал порой испытывать отвращение и презрение к самому себе.

Но огромное состояние влекло его с непреодолимой силой, и он еще более укрепился в своем решении стать полноправным хозяином этого богатства.

Вскоре он понял, что у него много соперников. Но по сравнению с ними у него было одно преимущество: он был совершенно свободен от каких бы то ни было дел и мог всецело посвятить себя Элси, быть рядом с ней и днем, и вечером.

Но тут-то он и почувствовал опасение, что у него есть более опасный соперник — соперник далекий. Из окна своей комнаты он каждое утро видел, как Симон привозит с почты одно или несколько писем. Элси всегда ждала корреспонденцию на веранде. Завидев Симона, она стремительно бежала через лужайку, встречала посланника у ворот и с нетерпением и радостью выхватывала у него свое письмо, с которым потом исчезала за дверями дома. Через полчаса она появлялась снова и выглядела такой раскрасневшейся и счастливой, что Эджертон решил, что она получает письма от возлюбленного.

Эта мысль не давала ему покоя несколько недель. Он все больше убеждался в правоте своего предположения: почти всегда Элси отвозила ответ на почту сама — она делала это во время их ежедневных прогулок — или же передавала ответ через свою верную служанку Хлою. Однажды он набрался смелости пошутить по этому поводу, и Элси ответила ему с веселым смехом:

— Мистер Эджертон, какой же вы янки после такого предположения! Я действительно переписываюсь с несколькими людьми, но письма, которые я с нетерпением ожидаю каждый день, приходят от моего отца.

— Как это, мисс Динсмор? Вы действительно каждый день получаете письма от отца и отвечаете на них?

— Мы пишем друг другу каждый день, кроме воскресенья. В этот день мы никогда не ходим на почту и сообщаем друг другу лишь о тех вопросах, которые не нарушают святости покоя дня Господня. Я обычно пишу папе стих из Библии и пересказываю краткое содержание услышанной мной проповеди. Он пишет мне о том же.

— Вы, должно быть, чрезвычайно строго соблюдаете день Господень.

— Да, но не строже, чем предписывает Библия.

— И вам не скучно? Не кажется ли вам день длинным и утомительным?

— Вовсе нет. Ни один день недели не проходит для меня столь быстро и приятно.

— Быть может, вы соблюдаете приказы своего отца — который так далеко от вас — лишь потому, что ваша тетя строгих правил? — спросил Эджертон полушутливым тоном.

Элси посмотрела на него своими нежными глазами и ответила мягко, но серьезно:

— Я думаю, что должна исполнять приказы как своего земного, так и Небесного Отца. И, надеюсь, мое послушание никогда не станет послушанием «из-под палки». Когда любишь, легко повиноваться, а Божьи заповеди не тяжки для тех, кто любит Его. <

— Прошу прощения, — сказал Эджертон, — но, возвращаясь к письмам, как у вас получается писать отцу каждый день? Я могу еще представить, что на подобное способны влюбленные, но отцы и дочери обычно не склонны заниматься подобной ерундой.

— Но мистер Динсмор и Элси — не обычные отец и дочь, — отметила Лотти, хранившая молчание последние десять минут.

— У нас есть много что сказать друг другу, — добавила Элси с сияющим лицом. — Папа хочет знать, как я провожу время, что я вижу во время прогулок, какие новые растения и цветы я узнала, какие новые знакомые у меня появились, какие книги я читаю и что о них думаю.

— О знакомых или о книгах? — спросил Эджертон шутливым тоном.

— И о тех, и о других. Я рассказываю ему почти обо всем. Я доверяю папе больше, чем всем остальным.

За разговорами они и не заметили, как вернулись с прогулки. Эджертон открыл перед девушками ворота усадьбы мисс Стэнхоп и, пожелав хорошего утра, удалился. Он размышлял, упоминала ли Элси о нем в письмах мистеру Динсмору. Наконец он решил быть чрезвычайно осторожным в словах и поступках: если все они описаны в письмах, то могут предупредить отца об опасности, угрожающей наследнице.

Девушки вбежали в комнату мисс Уэлти. Она плакала над фартуком из белого муслина.

— Что случилось, тетя? — спросила Элси.

— Только взгляните, детки, какую дыру я проделала в нем! Я посадила на фартук чернильную кляксу, а Филлис положила одну из новых рубашек Гарри в жестяной таз. Таз заржавел и испачкал рубашку. Я подумала, что могу отчистить две эти вещи лимонной кислотой, но, наверное, насыпала кислоты слишком много, и вот что раствор сделал с фартуком.

— А что с рубашкой? — спросила Лотти. Ее прежде заинтересовал предмет одежды, который она помогала шить.

— Меня утешает лишь то, что рубашка, кажется, не пострадала.

— Как жаль фартук! Он был очень красивым, — сказала Элси. — Кислота, должно быть, была очень сильная.

— Да. Мне жаль, что фартук испорчен. Но все-таки не стоит так сильно переживать. Как-никак, она не съела полу Гарри, и я могу сделать маленький для какого-либо ребенка.

Девушки не смогли удержаться от смеха.

— О, конечно же, я имела в виду полу рубашки и маленький фартук, — ответила мисс Уэлти, присоединяясь к веселью. — Пятна были в таких местах, что из неповрежденных частей фартука вполне можно сделать другой — поменьше.

— Вон идет Ленвилла Эллавея. Полагаю, опять хочет попросить немного дрожжей: у нее в руке чайная чашка, — прошептала Лотти, выглядывая в окно. — Доброе утро, маленькая Шестьпенс. Что тебе нужно на этот раз? — добавила она громко, когда девочка показалась в открытой двери.

— У мамы закончился уксус, а обед уже почти готов. Джентльмен хочет добавить уксуса в салат, и уже нет времени послать кого-нибудь в бакалейную лавку. И мама спрашивает, можно ли одолжить у вас чашку уксуса, тетя Уэлти? А еще она собирается пригласить сегодня вечером несколько гостей, и зовет всех вас.

— Передай ей, что мы очень признательны. Конечно же, я дам уксуса, — ответила мисс Стэнхоп, взяв чашку из рук девочки и передав ее Хлое. — А что за компания собирается у вас сегодня?

— Не знаю. Леди и джентльмены. Я слышала, что все будут не женатые. Угощать будут орехами, конфетами и другими вкусностями. Так что, приходите. Надеюсь, и красивая леди придет, — прошептала она, наклонившись к мисс Стэнхоп и кивнув в сторону Элси.

Все трое засмеялись.

— Я постараюсь уговорить ее, — сказала тетя Уэлти, когда Хлоя вернулась в комнату. — А вот и твой уксус. Беги домой.

— Тетя Уэлти, вы же не хотите, чтобы я пошла туда?! — воскликнула Элси, когда девочка отошла подальше. — Эта женщина — не леди. Я уверена, что папа не одобрил бы. Он очень разборчив в подобных вопросах.

— Она действительно необразованна, и у нее нет хороших манер, дитя мое. Должна признать, что она немного глупа. Однако она сообразительная и добросердечная женщина, посещает нашу церковь, и она — моя ближайшая соседка. Мне не хотелось бы ее обидеть. А я уверена, что она сильно обидится, если ты не примешь участие в ее маленькой вечеринке. Если же ты придешь, она будет очень довольна.

— Я ни за что не хочу пропустить эту вечеринку! — воскликнула Лотти. Она сделала несколько танцевальных па, рассмеялась и захлопала в ладоши. — Миссис Шиллинг так смешно разговаривает и так смешно ведет себя! Я уверена, там будет весело. Ты же не собираешься остаться дома, Элси?

— Я действительно не думаю, что твой отец запретил бы тебе навестить миссис Шиллинг, дитя мое, — мисс Стэнхоп положила руку на плечо племянницы и посмотрела на нее с доброй улыбкой.