Лорд Эсперенс не ошибался в своих суждениях. Во всяком случае, дочь не привыкла сомневаться в правоте отца. С того самого дня, когда первый король из династии Вейс уселся на трон, их род служил повелителю. Так почему все закончилось? Почему все закончилось так?!

Это и в самом деле разумно — прикончить всех до единого членов семьи, впавшей в немилость. Если кто-то уцелеет, то какая бы пропасть ни отделяла его от виновника расправы, однажды дорожки пересекутся, и тогда…

— Прощай, — шепнула Адельгейда серебряному профилю и разжала пальцы.

Монетка полетела вниз, блеснула в лучах заходящего солнца и звякнула о каменные плиты двора.

— Опрометчивый поступок, — сказал Алекс.

Девушка обернулась. Брат стоял у дверей, скрестив руки на груди. Он все видел и наверняка догадался — неспроста сегодня деньги падают с балкона замка.

— Почему ты оправдываешь его? — с горечью спросила Адельгейда.

Алекс подошел ближе:

— Бумага подписана не его рукой.

— Рукой того, кому он доверяет! Так какая разница?

— Иногда — огромная.

— Значит, он сам виноват, раз доверился не тем людям!

Брат неопределенно покачал головой:

— Не все так просто. Нынешнее положение Экхартов, помолвка с Дальенной — дело рук покойного короля. Роланд — пленник обстоятельств, сложившихся помимо его воли.

Воистину, это холодное здравомыслие кого угодно могло вывести из себя.

— О чем ты? — возмутилась Адельгейда, — он не пленник, а король! Даже если он ошибся, расправился с другом, приняв его за врага — это еще хуже.

— А расправиться с врагом — хорошо?

Алекс невольно улыбнулся, услышав, как его юная, добросердечная сестра рассуждает о целесообразности кровопролития. Хотя чему удивляться? Ее всю жизнь учили быть той, кем она родилась — дочерью правителя. Помнить о высоких привилегиях, почестях и страшной цене, которую порой приходилось платить людям их происхождения.

— С врагом хотя бы все понятно, — резонно возразила сестра.

— Вот именно. А здесь — наоборот. Кто-то очень надеется на нашу смерть или безрассудную месть королю, что равносильно смерти. Не говоря уже о позоре, который обрушится на наше имя.

— Что же делать?

— Я хочу повидаться с Роландом. Не знаю, как, но другого выхода нет.

— А если он прикажет убить тебя?

Алекс пожал плечами:

— Если хочешь, можем сбежать. Думаю, перебраться через границу еще не поздно.

— И нашу семью станут называть семьей изменников? Ну уж нет!

Девушка хмуро посмотрела на брата. Это не шутка — смириться с подлым наветом, которому поверил король. Пусть здравый смысл подсказывает, что уцелевшим отпрыскам уничтоженного семейства необходимо бежать. Но они не подумают скрываться. Герцог Эсперенс и его жена не будут похоронены украдкой, их наследники не станут трусливо прятаться от всего света. В этом доме каждый с детства знал — есть вещи, которыми нельзя платить даже за спасение жизни. Например, честь и истина. Теперь не осталось ничего иного, кроме как защитить свою честь и докопаться до истины.

Торжественная и печальная церемония похорон прошла после заката. Потом были отданы последние распоряжения. Немногие обитатели замка, посвященные в тайну отъезда брата и сестры, отлично понимали, что распоряжения молодого хозяина действительно могут оказаться последними, но виду никто не подал.

Алекс не знал наверняка, подкуплен ли кто-то из прислуги или охраны, но решил не тратить времени на сомнительный поиск изменников, которые еще неизвестно, есть ли на самом деле. Он просто ничего не стал объяснять даже тем, кто тайно, под покровом ночи, провожал их в дальний подвал с потайной дверью. Господа уезжают. Надолго ли? Неизвестно. Куда? Никого не касается. Лучше пусть верные слуги строят догадки, чем неверные знают наверняка.

На самом деле молодой лорд Эсперенс намеревался ехать в столицу. Его попытка убедить Адельгейду отправиться в одно из отдаленных поместий натолкнулась на такую твердую решимость ехать с ним, что он не стал возражать. Нет никакой уверенности, что по всем владениям убитого герцога не шарят те же люди в форме королевской гвардии и с повадками бандитов.

Возможно, за замком Ларани все еще следят. Оставалось надеяться, что неизвестные враги не знают, где выходит на поверхность подземный ход, достаточно длинный, чтобы выбраться очень далеко отсюда.

Проходя через двор перед отъездом, Адельгейда заметила, как что-то блеснуло на земле между камнями. Тот самый королевский портрет на серебряном кругляше, который вчера отправился в полет с балкона. Никому не нужный, никем не замеченный.

— Так уж и быть — смягчилась непреклонная мстительница и сунула монетку в карман, — ты нам еще пригодишься.

На исходе третьего дня пути молодой человек, с виду похожий на удачливого наемника, еще не пропившего богатую награду за труды, и его спутница, закутанная в длинный плащ, проехали через Южные ворота столицы. Древний город Алуа с порога встретил их ощущением всеобщего праздника. Никаких тревожных слухов или волнений, только разговоры о бесконечных придворных балах, фейерверках и шумных гуляньях для народа попроще. До королевской свадьбы оставалось несколько дней, но предвкушением грандиозного торжества здесь давно жили все, без различия сословий и толщины кошельков.

На постоялых дворах было не протолкнуться. Хозяин небогатой гостиницы, которую выбрали брат и сестра, в два счета переселил в бывший чулан какого-то простолюдина, чтобы не упустить постояльцев, готовых заплатить серебром за скромную комнату и возможность оставить лошадей на конюшне. Слишком убедительным был вид не только блестящих монет, но и оружия, которого у этой парочки хватало в избытке.

Визит к королю Алекс решил не откладывать. И так потеряно слишком много времени на предосторожности и кружные пути. Оставалась самая малость — попасть в королевский замок, но как это сделать, минуя охрану, слуг, придворных и, может быть, против воли самого Роланда, он пока не знал. Попытка проникнуть туда обманом или силой может обернуться подозрениями в злом умысле на высочайшую персону и суровой, а главное — совершенно оправданной карой. Зато честность, граничащая с тупостью, и дерзость на грани самоубийства могут сработать вернее любых хитроумных интриг.

Алекс посмотрел на сестру, подумал о том, какое впечатление она произвела бы среди придворных в другое время и в других обстоятельствах. А несвойственный девицам ее круга интерес к оружию, подкрепленный умением с ним обращаться, и вовсе шокировал бы столичных бездельников. Возможно, и то, и другое сегодня произойдет.

Почти все свои девятнадцать Адельгейда лет жила в провинции, не бывала при дворе, выбирала друзей без оглядки на титулы и не гнушалась обществом бойцов-наставников из отцовского гарнизона, учивших ее вместе с братом военному мастерству. Но даже в самой неутонченной компании она привыкла встречать уважение. Здесь, в лучшем обществе Диасты, этого не будет. Не будет многого, что прежде составляло их жизнь, и с этим придется смириться ради надежды узнать правду не позднее сегодняшнего вечера.

Вокруг королевского замка брат и сестра обошли несколько раз, изображая робких, но любопытных провинциалов. Замок внушал почтение. Старинная крепость, возле которой когда-то вырос город, не раз перестраивалась во вкусе очередной эпохи, но одно осталось неизменным — высокие и отвратительно гладкие стены (вдруг оказалось, что разговоры об их неприступности — отнюдь не льстивое преувеличение), внушительной ширины ров и многочисленная стража.

Ворота были распахнуты, по мосту то и дело проносились кареты — гости съезжались на очередной бал. И вот среди золоченых экипажей затесалась обыкновенная наемная карета. Дама в длинном плаще с надвинутым на лицо капюшоном вышла, опираясь на руку своего спутника и придерживая непомерно пышное платье. Кто знает толк в таких делах, непременно заподозрил бы, что дама придержала не столько платье, сколько меч, но батальных дел мастера сегодня не присматривали за гостями короля.