Его вывели в центр площадки, где стоял человек по имени Блайт с тяжелым топором в руках. Джек быстро отвел глаза и облизнул губы. Блестящий край лезвия неодолимо притягивал взгляд.

Его еще не успели попросить преклонить перед плахой колени, а воздух уже наполнился кожистыми «снарядами». Джек знал, что это — рой пляшущих летучих мышей. С запада появлялись все новые и новые твари, но они двигались слишком быстро для того, чтобы создать достаточно тени.

Тогда Джек выругался, зная, что его враг прислал своих приспешников поиздеваться над ним в последний час.

Когда дело касалось краж, удача обычно сопутствовала Джеку. То, что приходилось терять одну из жизней из-за такой скверной работы, раздражало его. В конце концов, он был тем, кем был…

Джек стал на колени и нагнул голову.

Ожидая удара, он размышлял, верно ли, что голова, отделенная от тела, сохраняет сознание еще пару секунд. Он попытался избавиться от этой мысли, но она возвращалась.

«А может быть, это не просто сорвавшееся дело? — недоумевал Джек. — Если бы Повелитель Нетопырей пожелал устроить ловушку, все случившееся могло означать только ее».

Тьму прочерчивали тонкие лучи света — белые, серебристые, голубые, желтые, красные, в основном прямые, иногда — колеблющиеся. Они пронизывали тьму насквозь. Некоторые были ярче прочих.

Медленнее, медленнее…

Наконец, они перестали походить на нити паутины.

Лучи превратились в тонкие длинные прутья… затем в палочки., огненные черточки…

А потом стали мерцающими точками.

Долгое время он лежал, уставившись на звезды, ничего не воспринимая. Лишь много позже в сознании откуда-то возникло слово «звезды», а перед глазами появилось слабое мерцание.

Тишина и способность видеть — больше ничего…

И снова спустя много времени он почувствовал, что летит. Летит вниз, будто с большой высоты, обрастая плотью, — потом понял, что лежит на спине лицом вверх и тяжесть бытия вновь вернулась.

— Я — Джек-из-Тени, — произнес он про себя, все еще не в состоянии пошевелиться.

Он не знал ни где лежит, ни как попал в эту звездную тьму. Ощущения казались знакомыми, возвращение было чем-то уже пережитым раньше — давным-давно.

По телу от сердца разлилось тепло, и Джек ощутил покалывание, обострившее все чувства. Тогда пришло знание.

«Черт!» — было первое слово, которое он произнес, потому что с возвращением разума пришло и полное осознание ситуации.

Он лежал в Навозных Ямах Глива, на Западном полюсе планеты, во владениях злокозненного барона Дреккхейма, через царство которого обязаны пройти все желающие воскреснуть.

Тогда он сообразил, что валяется на огромной куче отбросов посреди целого озера грязи. Джек в сотый раз повторил себе, что для смертных этим все и начинается, и заканчивается, в то время как подобные ему не могут желать ничего лучшего, — и лицо Джека озарила злая улыбка.

Когда он сумел пошевелить правой рукой, то принялся растирать горло. Боли не было, но перед глазами отчетливо встало недавнее ужасное происшествие. Давно ли это было? Скорей всего, несколько лет назад, решил Джек. Это был обычный для него срок. Он вздрогнул и отогнал внезапную мысль о том времени, когда истратит свою последнюю жизнь. Потом его охватила дрожь, и он не сумел ее подавить. Одежда исчезла, и Джек выругался. Она или разрушилась вместе с его прежним телом, или же, что было куда вероятнее, была изношена кем-нибудь другим.

Он медленно поднялся. Воздуха не хватало, но хотелось бы, чтобы некоторое время можно было не дышать. Джек отбросил в сторону камень яйцевидной формы, который обнаружил у себя в руке. Теперь, когда он почти совсем стал самим собой, не годилось долго оставаться на одном месте.

Куда ни глянь, повсюду был серебристый сумрак. Скрипнув зубами, Джек избрал путь, который, как он надеялся, будет самым легким.

Долго ли он добирался до берега, Джек не знал. Хотя его привыкшие к тени глаза быстро приспособились к свету звезд, он не видел настоящих теней, которыми мог бы воспользоваться.

Что такое время? Год — это полный оборот планеты вокруг ее солнца. Внутри таких отрезков времени даты всегда определяются более сложно: по звездам, которые всегда видны; с помощью магических принципов, чтоб определить настроение духов, повелевающих звездами. Он знал, что у смертных есть механические и электрические приспособления, чтобы следить за ходом времени, потому что когда-то украл несколько таких штуковин. Но в царстве тьмы они не работали и были никчемными. Разве что годились девчонкам из таверны, которым он выдавал их за предохранительные, очень действенные амулеты.

Ободранный и грязный, Джек стоял на тихом и темном берегу. Он перевел дух и набрался сил, а потом направился на восток.

Дорога шла в гору, вокруг было полно луж и грязи. Она потоками стекала в озеро — ведь в конце концов вся грязь попадает в Глив. Время от времени вверх взлетали высокие фонтаны грязи. Из трещин и расселин струился запах сернистого газа. Джек торопливо зажал нос и воззвал к своим божествам. Однако было весьма сомнительно, что его мольбы будут услышаны. Маловероятно, что боги обратят внимание на что бы то ни было, если оно исходит из этой части света.

Он шел вперед, почти не отдыхая. Дорога все поднималась в гору, а через некоторое время начали попадаться камни. Дрожа, Джек пробирался между ними. Он забыл — разумеется, нарочно — многие из самых скверных особенностей этого края. Острые камешки впивались в ступни, поэтому Джек знал, что оставляет на земле кровавый след Позади он слышал неясный топот каких-то многоногих тварей, явившихся, чтобы слизывать кровь. Однако оглядываться в этих местах было дурной приметой.

Джек всегда испытывал легкую грусть, когда теряло кровь какое-нибудь новое тело, особенно если оно было его собственным. Он шел вперед Характер почвы менялся, и вскоре Джек уже шел по сплошному гладкому камню.

Позже, заметив, что топот затих вдали, он обрадовался.

Поднимаясь все выше в гору, Джек был приятно удивлен тем, что запах стал слабее. Он подумал, что это, возможно, просто потому, что у него от непривычной сильной вони притупилось обоняние Как бы там ни было, это позволило его телу — и разуму тоже — заняться другими проблемами. Мало того, что он был усталым, грязным и ноги его болели. Он понял, что к тому же хочет есть и пить.

Сражаясь с собственной памятью, как с накрепко запертой дверью, он вошел и начал искать. Джек как можно подробнее восстановил в памяти свои прежние возвращения из Глива, но, рассматривая на ходу окрестность, не нашел никаких знакомых ориентиров.

Он обошел небольшую рощу металлических деревьев и сообразил, что раньше никогда не ходил этой дорогой.

«Здесь на множество миль не будет чистой воды, — подумал Джек. — Разве что фортуна мне улыбнется и я найду яму с дождевой водой. Но тут редко идет дождь… Это страна грязи, а не чистоты. Бели же я попытаюсь немножко поколдовать, чтобы вызвать дождь, кто-нибудь это заметит, и меня найдут. Тогда меня либо ожидает гнусная жизнь, либо я погибну и вернусь в Навозные Ямы. Нет, буду идти, пока смерть не замаячит перед носом, и тогда только попрошу дождя».

Позже он заметил вдали предмет, явно созданный не силами природы. Джек осторожно приблизился и увидел, что тот был в два раза выше его и в два обхвата шириной. Это был камень; сторона, обращенная к Джеку, была гладкой. Джек прочел высеченную крупными буквами надпись, которая на языке царства тьмы гласила: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, РАБ».

Ниже стояла Великая Печать Дреккхейма.

Джек почувствовал огромное облегчение. Некоторым — тем немногим, кто избежал служения барону и с кем Джек беседовал об этом, — было известно, что такие знаки устанавливают в наименее охраняемых областях. Идея была такова, что возвращающийся повернет назад и попадет туда, где будет больше шансов его поймать.

Джек прошел мимо камня и наверняка плюнул бы, но во рту было слишком сухо. Джек шел вперед, и силы покидали его. Каждый раз, когда он поскальзывался, восстановить равновесие было все труднее и труднее. В какой-то момент, споткнувшись и упав, Джек был уверен, что только что очнулся после того, как во сне прошел огромное расстояние, не сознавая, что за местность вокруг. Земля была здесь менее ровной, чем в том месте, которое он запомнил последним. Это родило в нем крошечную надежду, а она, в свою очередь, придала ему достаточно решимости, чтобы еще раз подняться.