И на подоконниках будет лежать «Азбука» Толстого? Почему на подоконниках? В руках будут держать…

Назовите, пожалуйста, своих детей — сколько им?.. Насте — 17 лет, Кате — 13, Андрею — четыре с половиной, Ивану — 2 годика. Продолжение толстовского рода…

«Век». 2000 г.

175-летний юбилей Льва Толстого мы отмечаем скромно. Можно даже сказать, никак не отмечаем. Потому что реставрационно-строительные работы в музеях, если по уму, должны делаться регулярно, а не только к юбилеям, да и международный симпозиум, проводимый сейчас в Ясной Поляне, тоже отнюдь не новинка в репертуаре событий подобного рода. Может оно, как говорится, и к лучшему. Не секрет, что своих великих мы обычно вспоминаем в критические минуты тяжких испытаний для Родины, тогда начинаем петь им славу, развешиваем их победительные портреты и цитируем. Если же не вспоминаем, то, значит, в целом жизнь идет нормально и на первом плане маячат события более близкой важности: некая певица, чей голос и не припомнишь, вышла замуж, на этот раз за предпринимателя, а другая, с говорком, вдруг родила от стриптизера, и тот на радостях тоже запел, но не в ванной, а в микрофон. Да и то сказать, ну исписал граф собственной рукой 165 000 листов, ну отправил во все концы мира 10 000 писем, ну осталось от него свыше полумиллиона всяких документальных материалов, все хранится, а дома, в которызх обитал, что в Ясной Поляне, что в Хамовниках, — халупы, если вдруг сравнить их сдуру с виллой какого-нибудь телеведущего.

Кому он нужен, этот ваш Толстой сегодня? Право, сходу не ответишь…

Когда умер Пушкин, Толстому было девять лет. Мальчик уже писал рассказы и сам собирал их в маленькие рукодельные книжечки. В XIX веке российская словесность трудилась без пауз. Но если «наше все» так и не стал фигурой безусловного мирового звучания вроде Шекспира, то на Толстого в конце его жизни «смотрел весь мир, вся земля», как метко заметил его молодой современник Максим Горький.

Двадцать пять лет назад — было 150-летие Толстого — автору этих заметок довелось поработать над полнометражным фильмом «Лев Толстой — наш современник», его тогда направили в 125 стран, и даже посчастливилось представлять его в Париже в штаб-квартире ЮНЕСКО. Но не от суетного желания себя не забыть вспоминается, а чтобы напомнить об одной справке, полученной тогда из Всесоюзной книжной палаты и включенной в фильм: в СССР произведения Толстого издавали 2344 раза общим тиражом более 200 миллионов экземпляров на 83 языках. Время описало замысловатую параболу, и вот сегодня узнаем, что затеваемое Институтом мировой литературы им. Горького и толстовским музеем 100-томное полное собрание сочинений нашего классика будет иметь тираж аж 1500 экземпляров! А знаменитая книжная серия «Бессмертная классика», адресованная школьникам, подарит им всем 5 000 книжек под названием «Война и мир». Так «масштабно» встречаем юбилей, так, минуя Толстого, будем воспитывать юношество патриотами…

Право, удивительно сегодня вспоминать о том, что, скажем, будущий президент США Джон Кеннеди, который в годы войны нес службу на Соломоновых островах, в хижине своей имел всего одну книгу — «Войну и мир», с которой, как утверждают свидетели, не расставался. А в Англии в те же военные годы при населении примерно в 50 миллионов человек было раскуплено 500 000 экземпляров этого романа. Зачем-то им это было важно… Может быть, таким чтением укрепляли они свой дух, веру в то, что русские все-таки победят гитлеровцев — французов же победили!

Мы, соотечественники Толстого, похоже, так до конца и не осознали, что именно он, писавший и мысливший на русском языке, оказался у человечества последним писателем и философом, еще при жизни нужным всем на земле. Он и сам осознавал это свое место и свою миссию: «Мне совестно говорить это, ноя радуюсь авторитету Толстого. Благодаря ему у меня сношения, как радиусы, с самыми дальними странами: Дальним Востоком, Индией, Америкой, Австралией». Знакомство с одним только перечнем национальностей тех, кто ему писал, требует терпения. Вот он, этот перечень. Толстому кроме русских корреспондентов писали: англичане, армяне, арабы, американцы, болгары, венгры, грузины, греки, голландцы, датчане, евреи, итальянцы, испанцы, индийцы, китайцы, корейцы, кашубы, латыши, литовцы, мадьяры, мордвины, немцы, норвежцы, поляки, португальцы, персы, румыны, сербы, словаки, словенцы, татары, турки, украинцы, французы, финны, хорваты, чехи, чуваши, шведы, эстонцы, японцы и другие. В заключение врач и помощник Толстого, оставивший эту справку, Душан Маковицкий, как бы стесняясь, добавляет: «Языков некоторых писем с Зондских островов и из Индии мы не могли узнать…» Всем писались ответы.

Один раз, потом другой ответил неизвестному индусу. Его звали Мохандаса Карамчанда Ганди. Ганди перевел письма Толстого на английский, с разрешения автора опубликовал, духовное общение продолжилось. Маленький голый человек в набедренной провязке, сидя на циновке, проповедовал то, что считал важным для своей Индии, называя себя «скромным последователем великого учителя». Дело кончилось тем, что Ганди был зарезан фанатиком, а британская колониальная система рухнула. Начало конца было положено Индией.

Художественная работа, исповеди и философские трактаты русского гения всегда были востребованы миром. Сегодня же, даже в наших гимназиях в десятом классе, на «Войну и мир», «Анну Каренину», «Воскресение» вместе с «Хаджи Муратом» по программе отводятся 24 часа — меньше суток. Потом школьница пишет в своем сочинении: «Мне очень нравится героиня романа Льва Толстого «Война и мир», особенно, когда Наташа танцует на балу со Штирлицем».

Но что дети, мы, взрослые, несколько генераций людей, которым практически не известно, что значит получить в наследство нечто материальное, — оборанные государством в трех поколениях, — мы и к духовному своему наследию не научились относиться бережно!

Мы продолжаем верить, что как художник Толстой был велик, был даже «шагом вперед в художественном развитии всего человечества», а вот как философ и моралист только то и делал, что заблуждался, юродствовал и выражал интересы одного только патриархального крестьянства.

Ничуть не бывало, заявят новые толстоведы, мы далеко ушли вперед в понимании этих вопросов. Может быть… Но тогда почему, скажите, уважаемое издательство «Наука», выпускающее серию «Памятники философской мысли», обходит Толстого?

А «Эксмо-пресс» с не менее замечательной серией «Антология мысли», где есть все — от Ницше до Рериха, от Бакунина до Конфуция, от Лосева до экзотической парапсихологии, а Толстого-философа — нет? Промелькнул только «Круг чтения» — сборник нравоучительных цитат из разных авторов, которые Толстой выписывал и сортировал в перерывах между основными занятиями.

Конечно, Толстой с этой его навязчивой доктриной опрощения, милосердия к страдающим, с диким его желанием все, что имел, включая гонорары за произведения, раздать людям, чем приводил в неистовство жену, с этим его стыдом за графское тепло и достаток, от чего и убежал, — он в сегодняшнюю нашу моду ну никак не вписывается. Да и жена его, Софья Андреевна, прожившая в супружестве со Львом Николаевичем 48 лет, тринадцать раз рожавшая, восемь раз переписавшая своей рукой «Анну Каренину», тоже была со странностями. Когда Левушка умер, американцы предложили ей миллион долларов (тех долларов!) за то, чтобы всю Ясную Поляну, до последнего гвоздя и колышка, перевезти в Америку. А она отказалась! Пусть, сказала, останется там, где сейчас, в России. Странные были люди…

Юбилейные даты нужны хотя бы для того, чтобы иногда вспоминать: такие люди были. А нужен ли России Толстой? Еще как! Может быть, сегодня как никогда. Ведь исковерканная, запутавшаяся в потерях и обретениях Россия рвется в будущее!

«Родная газета». 2003

Драма в двух частях