Недавно, прослышав про фильм «Борат», я купил опальную, раскритикованную казахским МИДом пленку и решил устроить себе ужин с просмотром: пожарил на гриле большой кусок мяса, нарезал свежих помидоров с огурцами, уселся в кресло. Почти полтора часа меня трясло от счастливого хохота. Когда Борат иссяк, я вспомнил о хлебе насущном. Но он отомстил за себя: на тарелке в окружении потерявших всякую свежесть овощей лежала сухая, холодная, совершенно несъедобная подметка.

Надо ли России вновь оборонять Севастополь

Дележ гигантских вооруженных сил Советского Союза после распада СССР прошел в целом на удивление мирно. Россия сумела забрать себе все ядерное оружие, что можно считать безусловным триумфом ее внешней политики (разумеется, это никто не оценил). Обычные силы были поделены по территориальному принципу: на чьей территории что находилось, тот то и забрал (возможно, это не вполне справедливо, но другого способа обойтись без войны не существовало). Исключением стали страны Балтии, которые отказались считать себя правопреемниками СССР и, следовательно, не претендовали на наследство. Поэтому Прибалтийский округ отошел России. Войны в Закавказье, Приднестровье и Таджикистане начались еще до распада Союза, дележ оружия не был их причиной (в перечисленных регионах он оказался их следствием). Войска, находившиеся за пределами СССР, перешли под юрисдикцию РФ. В итоге единственным нарушением этой «идиллии» стал Черноморский флот (ЧФ).

Сначала казалось, что и здесь все будет как везде. 11 декабря 1991 года президент Украины Леонид Кравчук объявил себя главнокомандующим всеми вооруженными силами расформированного СССР, дислоцированными на украинской территории. Украине послушно присягнули войска всех трех военных округов (Прикарпатского, Одесского и Киевского), а также моряки-пограничники Балаклавской и Одесской бригад. Новороссийская пограничная бригада, напротив, отошла России: реализовывался территориальный принцип. Но Черноморский флот, базировавшийся в украинском теперь Севастополе, несмотря на сильное давление Киева, присягать Украине отказался. Это сделали лишь единичные офицеры и матросы, сразу превратившиеся на флоте в изгоев. Москва, видимо, не ожидала от черноморцев подобного патриотизма, но, поставленная перед фактом, решила: раз так, флот не отдавать. Положение ЧФ стало весьма двусмысленным и юридически неопределенным.

Были отмечены опасные попытки захвата Украиной отдельных кораблей. Так, 13 марта 1992 года часть экипажа сверхсовременной подлодки Б-871 под руководством замполита принесла украинскую присягу. Однако матросы Марат Абдуллин и Александр Заяц заперлись в аккумуляторном отсеке и заявили, что взорвут лодку, если им не дадут связаться с командиром. В результате мероприятие по приватизации лучшей лодки флота провалилось, а матросов наградили медалью Ушакова. Другая попытка удалась: 21 июля 1992 года из бухты Донузлав в Одессу сбежал сторожевик СКР-112, за которым была организована погоня четырьмя кораблями ЧФ. До стрельбы дело не дошло. Командование флота отпустило беглеца, и он влился в состав военно-морских сил Украины (формально образованных 5 апреля). В отличие от новейшей Б-871 СКР-112 был настолько устаревшим, что боевой ценности не представлял. Для украинцев он стал символом, для черноморцев - посмешищем.

В июле 1992 года над кораблями Северного, Балтийского, Тихоокеанского флотов и Каспийской флотилии были подняты Андреевские флаги. Черноморский флот продолжал ходить под военно-морским флагом СССР. Точнее, не ходить, а в основном стоять у причалов. Вооруженные силы как России, так и Украины не страдали от избытка денег, а в ЧФ еще и никто не рвался их вкладывать именно из-за неопределенности его статуса. 3 августа 1992 года президенты России и Украины подписали соглашение о совместном использовании системы базирования и материально-технического обеспечения на период до 1995 года. Корабли оставались «общими».

ЧФ быстро превращался в предмет спекуляций. Украинские радикалы требовали, чтобы Украина забрала весь флот себе. Российская «патриотическая общественность» носилась с идеями единого флота, славянского братства, защиты общих рубежей, Севастополя как города русской славы и вечной базы ЧФ. На этих идеях, о химеричности которых никто не задумывался, делались и продолжают делаться политические карьеры.

Проблема, однако, в том, что, сколько ни называй Севастополь городом русской славы, геополитические реалии от этого не изменятся. Севастополь и весь Крым принадлежат Украине, а Украина- иностранное государство, причем отнюдь не дружественное России. Мы можем тешиться воспоминаниями об общем прошлом и сказками о славянском братстве, но и в этом общем прошлом русско-украинская взаимная ревность всегда наличествовала (даже если не принимать во внимание агрессивную русофобию Западной Украины). Нынешнее искусственное украинское государство с 1992 года строится на принципах полного отрицания какой-либо общности с Россией, поэтому говорить о политическом и тем более военном союзе с Украиной в обозримом будущем несерьезно. Соответственно, российская политика зависимости от Украины в военной сфере крайне близорука. Выбивая себе базу в Севастополе, Москва сделалась добровольной заложницей Киева.

Правда, Москве хватило реализма хотя бы для того, чтоб отказаться от идеи общего флота. 9 июня 1995 года было подписано соглашение о его разделе, и началась постепенная передача кораблей Украине. Однако на этом конфликт не завершился, в октябре 1996 года Госдума РФ приняла закон о прекращении раздела флота. Разумеется, Кремль этот закон проигнорировал: его исполнение не принесло бы флоту ничего кроме вреда. Точка была поставлена 28 мая 1997 года (соглашение о параметрах раздела ЧФ), 12 июня над кораблями взвились Андреевские флаги. В соответствии с соглашением флот базировался в Севастополе до 2017 года, плата российской стороны за аренду базы, частично погашаемая поставками газа, составляла 100 млн долларов в год.

Итак, корабли были поделены окончательно. А поскольку в течение предшествовавшего периода «общим» флотом реально владела Россия, поделила она их «по справедливости». Практически все боевые единицы ЧФ, имеющие хоть какую-то боевую ценность, достались России: вышеупомянутая Б-871, ракетный крейсер «Москва», все малые ракетные корабли и катера, вооруженные лучшими в мире противокорабельными ракетами «Москит», новейший тральщик «Железняков» и т. п.

Украинский флот к началу дележа состоял фактически из двух боеспособных единиц: сторожевика «Гетман Сагайдачный» и корвета «Луцк». Оба они, строившиеся для ВМФ СССР, в 1991 году были приватизированы украинцами на верфях в Керчи и Киеве. От ЧФ Украина получила лишь один ценный корабль - десантный «Константин Ольшанский». Кое-как ходят в море два тральщика, а все остальное, что Россия отдала «братской стране», - очевидный металлолом. Почему Украина согласилась на такой вариант дележа - интересный вопрос. В целом борьба за флот увенчалась безоговорочной победой России.

Все затихло до 2005 года, когда Украина заявила, что не собирается продлевать российскую аренду Севастополя после 2017 года, а хочет вступить в НАТО. В Москве, понятно, возмутились и опять вспомнили о «городе русской славы». При этом никому и в голову не пришло задаться вопросом «Зачем нам ЧФ?».

Еще в советское время наши моряки называли Балтийское и Черное моря бутылками, пробки от которых находятся в руках НАТО. Форсирование балтийской и черноморской проливных зон считалось сложнейшей задачей, которую невозможно решить, не применяя ядерное оружие. Сегодня задача форсирования Черноморским флотом Босфора (его ширина в самом узком месте - 700 м) и Дарданелл не может ставиться всерьез. Во-первых, нашему флоту это не по силам, во-вторых - зачем это надо? Соответственно, Черноморский флот, как и Балтийский, становятся чисто морскими, без всяких претензий на океанский статус. Единственная задача ЧФ в обозримой перспективе - прикрытие не очень длинного российского побережья на Северном Кавказе и экономической зоны России в Черном море.