Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Среда, 28 февраля

6:17 утра. Мы снова на ногах и почти готовы идти по направлению к нашей цели — Кенеме.

Я плохо спала. Было очень жарко, и мешал постоянный шум. Я думала о том, насколько лучше мои условия по сравнению с условиями беженцев. Я думала о том, как матери и их дети чувствуют себя ночью. Были слышен плач малышей, несколько детских голосов. Я удивлялась, почему лишь несколько детей плакали. Может быть, они уже привыкли к этим ужасным условиям, или, что, к сожалению, более вероятно, они слишком устали, чтобы плакать.

Сегодня утром я обнаружила отверстие, сделанное, видимо, лезвием большого ножа в своей двери. Ньямбе сказала, что она видела его еще вчера, когда стучалась ко мне.

Интересно, а как же право на неприкосновенность личной жизни? Но на самом деле мне все равно. Сейчас слишком рано, и я рада снова быть в пути.

Нужно сказать, что многие сотрудники УВКБ работают у себя на родине, в местных отделениях, поэтому создается такое впечатление, что отделениям активно помогают местные жители. Зачастую так оно и есть, но не всегда.

В этих местах вынужденно присутствует много зарубежных организаций. Например, значительную активность проявляет Норвежский совет по делам беженцев.

Ну, вот мы и прибыли. Люди, приехавшие раньше, выбежали навстречу нашим грузовикам в надежде найти друзей или членов своих семей. И правда, некоторые радостно закричали: они признали своих друзей.

Каждой семье в лагере выделяется небольшой участок земли и чемоданчик с инструментами, чтобы они могли самостоятельно начать строиться.

Беженцам сложно начинать обустройство самим. А наличие собственного дома важно, поскольку делает человека более независимым.

Было бы здорово организовать какие-то семинары, чтобы обучить их садоводству, чтобы они сами могли выращивать себе пищу.

Эта новая местность для беженцев существует всего несколько недель, и здесь построено уже много глиняных и деревянных хижин.

В офисе я увидела около семи человек с огромными тюками. Некоторые женщины были беременны. Мне сказали, что эти женщины одни из тысяч, которые приехали из Гвинеи. Они пришли пешком, и им необходимо медицинское наблюдение, регистрация и размещение в лагере.

Сейчас мы в аэропорту, ждем самолета, чтобы вернуться назад. Это маленькое белое здание, окруженное военным палаточным лагерем.

Африканские войска носят береты ООН и изображение своего флага на униформе.

Только что прибыли на вертолетах британские войска в полном обмундировании, с большими сумками и оружием. Они бегут стройными шеренгами от вертолетов по направлению к грузовикам, садятся в них.

Нам говорили, что наш самолет уже прибыл, но это не так. Поэтому мы ждем, пытаясь спрятаться от палящего солнца.

Мы поинтересовались, сколько нам еще ждать. Час. Мы все хотели есть или хотя бы выпить кофе, поэтому мы решили поехать в ближайшее кафе. Оно было маленьким, грязным и… замечательным. Смесь американского и китайского. Меню были очень потрепанными, и я с трудом могла различить слова. Мы сделали заказ и начали обсуждать наши проблемы. Только мы начали разговор, как через две минуты мы услышали звук самолета, шедшего на посадку, и вынуждены были бежать. Мы смеялись.

Задержки рейсов местной авиакомпании были вызваны разгоревшимися военными действиями. Но этот все-таки прилетел. Около десяти человек забрались в салон. Уф — тут очень жарко! Играла какая-то музыка, которую я даже не могу описать. Я думаю, что слова были на французском. Начавши раз играть, она уже не прекращалась.

Когда мы наконец вернулись, было уже почти 2 часа дня. По дороге я наблюдала за людьми. Сейчас я лучше понимаю смысл их борьбы.

Я посмотрела в окно.

Красота храбрости этих людей проецируется в очень многих проявлениях, случайных эпизодах. На этот раз это был маленький мальчик, который нес на голове кувшин с водой. Он босой. На улице очень жарко, и я уверена, что ему еще далеко идти. И много позже, после того как я уеду — или тогда, когда кто-то будет читать эти строки, — он все еще будет делать то же самое и многое другое — чтобы выжить. Он всего лишь маленький мальчик. И сегодня он один из счастливчиков. Потому что он не в армии. У него есть доступ к воде. Никто не отрезает ему ноги или руки. Несмотря на то, что он очень худой, он выглядит вполне здоровым.

В офис вошел фотограф и сразу начал расспрашивать о том, что где происходит. Он хотел получить информацию о том, как попасть в наиболее конфликтные районы.

Мы объяснили ему, что это довольно сложно — дороги небезопасны, даже продовольствие поставляется с перебоями.

Тем не менее мы попытались разработать оптимальный маршрут для его экспедиции. Действительно хотелось ему помочь. Он приехал сюда с целью рассказать миру о том, что происходит, через визуальные средства, ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Я уверена, что большинство фотографий, которые он сделает, запечатлеют то, что многие из нас не хотят видеть, хотя должны. Он поинтересовался, откуда я. «Из Америки».

«О! Я работаю фотографом уже десять лет. Американская пресса не покупает такого рода снимки. Другие страны покупают».

Сегодня вечером у меня запланирован ужин с мистером Арнольдом Акоджено, представителем УВКБ ООН в Сьерра-Леоне. Он собирается помочь мне понять ситуацию в этой стране — что делается, что должно быть сделано, политические нюансы.

Готовясь к встрече, я безуспешно пыталась счистить грязь со своих ботинок и переодеться в чистые брюки. Бесполезная трата времени. Ладно, пусть будет так, как есть. Ведь и так понятно, почему моя одежда в таком состоянии, так что не стыдно.

Сейчас я даже не ощущаю в себе сил сделать что-то конкретное и полезное, но пытаюсь начать в этом направлении. Отрадно то, что я чувствую в себе силы оказывать все больше и больше помощи в будущем. Я чувствую это.

По дороге на ужин мне сказали, что мистер Акоджено опоздает. «Образовались проблемы. Полиция получила информацию о том, что завтра планируется демонстрация».

Добравшись до его дома, я встретила мужчину с фонариком в руке, он проводил меня внутрь.

Двор был окружен большим забором, над которым возвышались кольца колючей проволоки высотой фута в два.

В доме все окна были защищены загородками из разнотипных металлов или пластмасс. Чувствовалась незатейливая попытка дизайнера хоть как-то минимизировать сходство этих конструкций с решетками.

Чем больше я узнаю о людях здесь, тем больше я понимаю, насколько велики риски, с которыми они сталкиваются в повседневной жизни.

Сегодня был последний день срока нынешнего правительства. Некоторые люди хотят смены кабинета и политики. Некоторые просто хотят захватить власть. Мой собеседник точно не уверен, кто будет принимать участие в завтрашней демонстрации, но он упомянул, что, возможно, будет участвовать РЕФ.

Во время последней демонстрации погибло девятнадцать человек. В этот день он застрял в своем офисе. Кажется, он сказал: «С 10 утра до 4 дня». И когда, наконец, автомобиль, который был послан за ним, уже почти приехал, автомобиль захватили демонстранты.

Он сказал мне, что после той демонстрации они думали перебраться в более безопасный офис. Другие организации ООН вскоре покинули тот район, но арендодатель пригрозил штрафом в сумме $ 55 000 за досрочное расторжение договора. Подумав, они решили, что могут использовать эти деньги на более важные нужды, чем собственная безопасность.

Но больше всего он рассказывал о том, какие замечательные у него сотрудники. Они преданы своему делу настолько, что будут продолжать работать несмотря ни на что.

Работающие здесь сотрудники не рискуют привозить сюда свои семьи. До прошлого Рождества такая практика существовала, но в связи с усугублением ситуации все родственники сотрудников были эвакуированы. Поэтому многие уже давно не видели свои семьи.

Завтра все будут оставаться внутри здания, за исключением случаев, когда нахождение вне офиса обусловлено служебными обязанностями. Например, три сотрудника должны будут встречать группу беженцев, которые прибывают в порт из Гвинеи. Автобусы для перевозки беженцев уже заказаны. У ООН есть свои грузовики, но символика ООН может вызвать агрессивную реакцию демонстрантов. Возможны эксцессы.

9
{"b":"36068","o":1}