Солдаты бросились к деревне, шумно пересекая ручей и стреляя в конусообразные жилища. Они стреляли во всех появлявшихся индейцев без разбора. Да в такой свалке и нельзя было отличить мужчину от женщины. Индейцы мгновенно оценили ситуацию и мгновенно кинулись врассыпную, но основная масса их направилась навстречу наступающим, так как заросший ивами берег ручья представлял отличное для обороны место. Многие, выскочив из палаток без оружия, бросились обратно. Женщины и детвора помогали мужчинам, чем могли. Растерянность царила среди дикарей всего лишь несколько мгновений, затем послышались уверенные голоса вожаков, призывающие к твердости и спокойствию. Страх и паника уступили место яростному желанию самосохранения. Проткнутые Носы начали мужественную оборону всеми имевшимися средствами – ружьями, топорами, дубинками и голыми руками. Прийдя в себя от шока, индейские снайперы быстро обосновались на стратегически выгодных позициях, и меткие выстрелы послышались со всех сторон – из кустов, с берега ручья, из открытой прерии и даже с далекой горы.

Возможно, Проткнутые Носы сориентировались столь быстро из-за просчетов на правом солдат фланге. Они вступили в деревню и, согласно имевшимся у них приказам, попытались поджечь её. Но влажные от росы палатки не воспламенялись. Это, пусть незначительное отвлечение внимания, стоило солдатам многого. Если в первые минуты лишь несколько индейцев, согласно словам Жёлтого Волка, имели в руках винтовки, то незначительная заминка со стороны армии позволила вскоре очень многим забрать своё оружие.

Долгие пять часов положение на поле боя было очень неустойчивым. Действия были ожесточенными, но вместе с тем неопределенными. Но все свидетельства указывают на то, что схватка была жесточайшей.

С вступлением армии в деревню, индейцы отступили из нее. Сам Гиббон дал такое описание: «Индейцам здорово досталось в первую атаку. Многие были застрелены в своих палатках и т.п. Сбежавшие дикари, однако, вскоре оправились и, поскольку нашим солдатам негде было укрыться, индейцы сумели обойти нас с флангов и спрятаться на берегу в ивняке и на лесистых склонах гор у в нашем тылу. Оттуда они открыли свой уничтожающий огонь по нашим людям, которые не знали, куда им скрыться. Были приняты самые различные попытки очистить от дикарей берег. Но едва мы отбивались от тех, кто перед нами, другие тут же объявлялись у нас сзади.»

Вскоре индейцы стали вести не групповые действия, а совершенно самостоятельные. На свой особый манер они подкрадывались вплотную к деревне и вступали с солдатами в ближний бой. Лейтенант Вудраф вспоминал, что «деревня превратилась в самое жаркое место».

Жёлтый Волк: «Теперь мы сильно смешались с солдатами. Мы могли попасть пулей в кого-нибудь из своих… Высоченный солдат прыгнул в те заросли, за которыми прятался Хохотс Элолохт. У обоих винтовки опустели, и они дрались ими, как дубинами, затем сцепились руками… Оба боролись за свою жизнь. Элолохт дважды воззвал к своему Вьякану (магической силе) за помощью… К нему на подмогу поспешил Локочетс Куннин. Он застрелил высокого солдата. Но пуля пробила и руку Элолохта… Мы не могли сосчитать, сколько погибло солдат, но знаю, что мы убили достаточно…»

Брэдли и Логан, освободив верхнюю часть деревни, решили отравиться вниз, но оба погибли ещё до начала этой переброски сил. Со стороны Проткнутых Носов пали несколько известнейших воинов. Когда был убит Радуга, по рядам его товарищей прокатился стон, а его давний друг Пахкатос несколько раз выбирался в опаснейшие вылазки, чтобы совершить кровавую месть. Яростно кричали Белая Птица и Зеркало: «Бейтесь за женщин и детей!… Пришло время! Сражайтесь! Лучше умереть в бою!» Вожди Жозеф и Оллокот, зная уже о гибели своих жен, дрались с особым ожесточением. Когда на руках Вахлититса умерла его сражавшаяся жена, он кинулся в самую гущу солдат, где бился и Сарпсис Илпилп, и погиб.

Ангус МакДональд утверждал, что треть павших воинов погибла, защищая свои семьи. Индейцы взывали к своему Вьакану, свистели в костяные свистки. Но свобода их действий в сражении явно была ограничена внезапностью нападения на их деревню.

После нескольких часов битвы положение всё ещё оставалось неясным. Движение военных частей было хаотичным и непредсказуемым. Гиббон видел, что складывалось положение, когда индейцы могли перейти в контрнаступление. Он велел перейти на другой берег ручья. В это время под ним застрелили лошадь, а сам он получил ранение в левое бедро. Лейтенант Вудраф тоже был ранен в это время битвы.

Примерно в восемь утра Гиббон отдал приказ отступать к лесистому плато, так как понял, что солдаты находились в состоянии близком к панике. Это плато (примерно в мили о тыловой линии) находилось вне достижения огня индейских снайперов на горе и в ивняке.

Сам полковник не оставил описания данного отступления. Но Том Шеррил утверждает, что слышал, как он кричал: «Идите туда и расчищайте себе дорогу сквозь кустарник винтовками!» Историк Брэди говорит, что Гиббон собрал своих людей, выстроил их в две линии, спина к спине, и велел им двигаться в двух направлениях. Но на само деле эта двусторонняя попытка наступления имела место гораздо раньше в битве. Во всяком случае, нет сомнения в том, что Гиббон приказал своим солдатам вернуться на базу, где они находились до начала боя.

Отступающие попали под бешеный огневой шкал снайперов. В это время волонтёр Берч закричал: «Это ещё одна резня Кастера! Надо сматываться отсюда!» На что один из офицеров отозвался: «И не думайте об этом, иначе вас всех перебьют!» И всё же отступление было организованным. Официальные отчеты отмечают смелость, хладнокровие и дисциплину.

Гиббон так описал конец отступления: «Движение успешно завершилось. Наши раненые, которых мы смогли обнаружить, находились вместе с нами. Несколько индейцев, засевших в роще, были выбиты оттуда. Тут мы заняли нашу позицию и укрылись среди деревьев, бурелома и т.п., отвечая на выстрелы снайперов, которые весьма быстро обложили нас кольцом, стреляя из нижних зарослей кустов и верхнего леса. Временами их огонь был очень близок и страшен. Лейтенант Инглиш получил здесь свою смертельную рану. Капитан Вильямс был ранен второй раз. Многие люди получили раны и умерли. Индейцы подползали настолько близко, насколько могли осмелиться. Они кричали и подбадривали друг друга. Но наши люди стойко встречали их, и после сражения мы сумели определить по следам крови, что мы жестоко наказали их.»

Позади сваленных бревен, которые солдаты использовали в качестве укрытий, они штыками отрыли неглубокие окопы. Остатки этих траншей видны и по сей день.

Но к сожалению армейцев, индейцев не смутили окопы. Они продолжали кружить на расстоянии и отыскивали более возвышенные места, откуда удобно было вести огонь по солдатам. Некоторые из них подкрадывались совсем близко. Одному индейскому снайперу, который притаился под сваленным деревом в непосредственной близости от «загона Гиббона», удалось сразить нескольких солдат, прежде чем его обнаружили. Другой прятался так близко, что «успел выпустить четыре пули подряд и убить четырёх наших людей, прежде чем его подстрелили; и его раскрашенное в Жёлтый цвет голое тело рухнуло настолько близко о нашего укрепления, что соплеменники не осмелились подобрать его.»

На месте обороны солдаты не имели ни готовой пищи, ни кипяченой воды. Впрочем, они съели подстреленную лошадь лейтенанта Вудрава.

Около полудня солдаты услышали два взрыва – стреляла их гаубица. Это орудие, как и обоз с провизией и боеприпасами, не был подвезен ночью к деревне. Но когда гаубица появилась на горе, её обнаружили несколько верховых Проткнутых Носов. Они помчались к ней, и солдаты выпустили два снаряда. Прежде, чем они успели перезарядить её, Проткнутые Носы подскакали к ней, убили копрала Сэйла и ранили сержантов Дэйли и Фридрикса. Остальные шесть человек обслуги и раненые сбежали. Они добрались до поселений Горького Корня и своими преувеличенными рассказами посеяли среди жителей ужас. Некоторые другие добежали до своего обоза и приготовились держать оборону. Но никто не напал на них. Возможно, потому что они хорошо организовали оборону, как на том настаивал Гиббон, или потому что индейцы просто не нашли это место, как утверждал Жёлтый Волк. Проткнутые Носы, правда, наткнулись на одинокого вьючного мула, который вез на себе две тысячи патронов для винтовок системы Спрингфилд, и сочли это отличной добычей.