– Мы ждем, давай.

– Вы… мии… с… Чааа… рли… Чарли Холлоуэй. Вас же так зовут, я не мог прослушать. Нее… необычное… имя для нас… Необычней других уж точно… Вы… видимо действительно наш новый учитель английского языка, и я, как и вы – это понял. П-правда? – Джер приподнял голову в мою сторону и дрожащими глазами начал смотреть, держал курс на худшее, весь вспотел, сам не знал какими словами сказал то, что услышали все. Волнение выбивало человека из своего тела и приходилось подстраиваться подручными средствами под новообразовавшуюся атмосферу.

– Правда, – ответил я. Улыбнувшись? Мне не приходилось улыбаться, мой рот всегда приоткрыт, такой… необычный неправильный прикус и все с ним связанное, что отчетливо выделяло мою внешность и запоминалось людям. Раньше – комплексы. Вырос – и принял как есть; это я, я таков, остынь уже. Поэтому даже мое выражение лица поддерживало парня.

Затяжка сигаретой. Отвод головы в сторону – полет дыма, удар воздуха по вискам, свист прошелся взрывной волной по кругу головы, ужас. Он продолжил.

– Вы… на меня… произвели сильное впечатление. Впечатление учителя. С большой… буквы… учителя! Вы… должны быть учителем… Да… вы… иии… уже… наш учитель. Иии… Ваш взгляд, ваша… п… походка… Я… говорю про это… чтобы не сказать ничего про курение, но… вы дали задание только для этого?

Я улыбнулся ему.

– Хорошо… представляете, я ничего не имею против курения в первый раз… Это делает мой новый учитель… и… делает… как я вижу, с… с целью… А это, мисстттт… Да, мы в Бортоке, да… Чарли Холлоуэй… безумно прекрасно. – На последних двух словах теперь уже Джер улыбнулся мне, и я протянул ему руку, чтобы приподнять со стула.

Я протянутой рукой предложил ему встать, развернул к классу, похлопал по плечу, тем самым похвалив за стойкость и рвение к странному, но оказавшемуся для него интересному опыту. Мертвая тишина, никто не дышал, все – улыбались от восторга. Я, не докурив сигарету, бросил ее на пол, даже не притушив; так было надо. Дыму! Дыму в мою атмосферу!

– Ребята, а знаете, аплодисменты Джеру! Мне даже не придется настаивать, вы и сами все прекрасно понимаете. Садись, Джер.

Парню просто гора с плеч, он бегом сел на место, ни о чем не думая, только бы поскорее спрятать лицо и хотя бы начать обдумывать случившееся.

– Видите! Вы уже поняли, что английский язык у вас больше не просто урок английского языка? К вам пришел Чарли Холлоуэй. Человек, всю жизнь мечтавший вот так вот прийти в школу на урок, чтобы пообщаться с подростками, делиться. Вот так вот выступить! Да, выступить перед подростками со своими идеями! Черт… Но поначалу я не настраивался прийти учителем, я мечтал прийти посторонним человеком; а может прийти тем человеком, которого вы итак знаете; знаменитым что ли, без понятия. Хотел прийти на урок знакомого учителя, но не буду поднимать данную тему, потому что… – Я устал, теперь уже у меня затряслись руки и начался поток пота, гигантский выброс эмоций. Я начал снова вспоминать, волноваться, драться с собой изнутри. – Потому что все слишком страшно слушать, ребята. Пока не буду. – Жестикуляция руками у меня усиливалась во время волнения, шла параллельно. – Урок, наверное, закончен, вперед, гуляйте, вы скорее всего мой единственный класс будете, пока; поэтому я найду время рассказывать ещё.

Никто не выкрикнул, что не было звонка – они просто встали и, улыбаясь, обдумывая услышанное, видел по глазам, что обдумывали, побежали к выходу; типичный уход из класса, с чертовски нетипичными мыслями в головах подрастающего поколения, с которым я собирался серьезно поработать. Я откатил свое кресло к столу и, снова закурив очередную сигарету, стал просто сидеть, осматривать свой класс и размышлять; остался один в потрясающем обновленном рабочем пространстве учителя.

Учительская! Следующим шагом моей карьеры учителя должна была стать учительская, в которой, исходя как ни странно из названия, заседают учителя. Прекрасно! Познакомлюсь с кем-нибудь. Молодой преподаватель ищет знакомства в школе; директору на вид около сорока лет, что не может не радовать, а вот завуч подкачал, старый (принципов старости пока не обнаружено), кто же меня поджидал дальше.

Сама учительская располагалась на втором этаже неподалеку от лестницы, она, кстати, узкая, и подниматься проблематично, но не суть. Я уже не курил; хватит для того дня, вдруг попадутся слишком вспыльчивые учителя, которым захочется суровых разборок в кабинете у директора, а учитывая то, что я этим своим процессом и понравился директору – все случилось бы «по-настоящему сурово», интересно, не спорю, но не в первый же день… Или…

Не сдержался. Практически за три секунды до нажатия ручки двери, сигарета уже горела у меня снова между пока еще белых зубов, и я, с какой-то непонятной лицемерной улыбкой, завалился, серьезно, прямо завалился в кабинет, комнату, что там у них, показывайте.

Длинная, в конце гигантское окно, выходящее на неплохой участок на улице посреди школы, просторная! Красивая комната. Представился офис какого-нибудь «Гугла» Силиконовой долины, потому что море учителей сидели за компьютерами и, каждый с кем-то бурно что-то обсуждая, шумно печатали свои документы. Документы, которые заставляли – по большей части; а не те, которые были задуманы для собственной техники ведения уроков. Большинство проводили урок «по заданному плану», используя «кем-то написанную методику», – меня просто тошнило от аналогичного; это не преподавание, не учение, это РАБОТА.

И тут я понял, что все же стоит остерегаться курения в первый день перед целой бандой учителей; только в дальнейшем аккуратно внедрить свою привычку, чтобы выглядело привычкой, а было высоким, непонятным всем, кроме меня одного. Кинул себе под ноги, забыв затушить, сказки про пожарную безопасность меня только мотивировали на испытания своего рассудка.

Я выслеживал мужчин. Два, всего два человека. И один из них завуч, с которым я уже в забавной (для него чертовски возмутительной) обстановке мило побеседовал утром у входа. Второй выглядел молодо, к нему я и подошел. Сидел он за своим столом, попивая из белой крупной кружки дымящийся горячий кофе, и просто наблюдал за бегающей заставкой на мониторе своего компьютера. У него у единственного был на груди закреплен бейджик. Приближаясь, смог разглядеть, что там написано: Артур Шор, учитель химии. Я проговорил это вслух; вероятнее всего специально, сам не уследил.

– Ааа, вы… я понял. Вы Чарли. Ну, привет. Я Артур, как ты уже понял. – Мы обменялись рукопожатиями, и я присел рядом, используя неуклюжую ловкость рук, позаимствовав стул у пустого стола справа.

– Вы что уже в курсе, что я новый учитель? Честно скажу, странные вы, ребята, стандартно странные, если больше точности по-моему.

– Это 1998, Чарльз. Тут, по-моему, всем интересно все и про каждого, как бы безразлично на вас не смотрели в этой же учительской. – Он отхлебнул, запаха я не почуял; даже нагнувшись, пришлось бы очень сильно напрячься, я весь был поглощен мерзким табаком. Самый гигантский минус настоящих сигарет – это запах, который остается. Меня всегда это бесило. – Учитель английского? А вы… из Америки? Как сказал директор. Лицо спорное, честно говоря.

– Артур… Ты правда спрашиваешь у меня такие вещи? Тебе они интересны что ли?

– Нет конечно. А знаешь, спасибо за такую реакцию, приятно. Теперь ты мне очень нравишься, учитель английского!

Мы повторно обменялись улыбками. Да-да, приятно! Я обзавелся другом среди учителей, поставил галочку на проявление (первая фаза проявления) родственной духовной связи между нами, все будет отлично. Незаметный, приятный скачок на «ты».

Я продолжил:

– Провел всего один урок, у девятого класса. Я им понравился вроде бы…

– Да? Такое в первый день – поздравляю.

– Спасибо. – Хоть еще и не с чем, все равно спасибо. Сказал и сказал. Он и не знал, насколько я впечатлил свой класс. ЧТО я им представил на суд, какие идеи реализовал. Это могли понять я и МОИ, НАШИ, да! ура! ученики, которые являются целевой аудиторией, но поделиться с кем-то, по запросу «Краткой справкой повествовать», было обременяемо.