Лир и Арг синхронно отвесили неглубокий поклон.

– Живо, демонячий помёт! – заорал Джафаридос, и его подручные поспешили покинуть зал.

– «Демонячий помёт», – насмешливо передразнил Лир, оказавшись в длинном коридоре. – И это он о своих первых помощниках! Нет, надо определённо увольняться. А что? На Духов всегда большой спрос! Вот и Артинарона недавно умертвила одного из своих ближайших советников…

Арг покосился на товарища без всякого выражения.

– Найти Нэйр будет трудно. – Звуки его голоса напоминали шорох сухой прошлогодней листвы. – Каждую окружает природный щит, он скрывает их от любого магического взора. У нас есть лишь один шанс. Когда Нэйра воплощается…

– …Происходит большой выплеск энергии, мы можем засечь его и найти новую Нэйру, а где одна, там и все! – подхватил Лир. – Арг, Торан нам это уже несколько раз рассказывал, зачем повторять? Когда зафиксируешь выплеск, зови меня, и вдвоём мы быстро с ними расправимся! А до тех пор не тревожь меня… Ты отлично знаешь, как я люблю смотреть в твои прекрасные глаза.

И Лир исчез.

Она смеялась небу в лицо. Насыщенный пурпур заката наполнял сердце такой радостью, которой она раньше никогда не испытывала. Она и не подозревала, что ощущения могут быть настолько яркими. Раньше она смотрела на мир словно из грязного полиэтиленового мешка, и лишь сейчас его наконец сняли. Не только зрение: осязание, слух, обоняние – все чувства пришли в эйфорию. Впрочем, ничего странного она в этом не видела.

Всё было правильно: и её рыжие волосы, внезапно засиявшие, словно живой огонь, и небывалая ясность ощущений, и новое имя. Рилана. Так её звали всегда, и казалось странным, что она не помнила этого раньше.

Эвелин поставила ногу на выступающий край крыши и, всё ещё смеясь, посмотрела вниз, на алеющий в закатных лучах город. Он был прекрасен, как и весь мир, жизнь бурлила здесь в каждом переулке, в каждом доме, в каждом человеке. «Нет ничего важнее жизни, – подумала она. – Жизнь – единственное, что по-настоящему ценно. Странно, что не все понимают это…»

Жажда деятельности переполняла её. Чтобы не взорваться, нужно было как можно быстрее вернуться к остальным, а для начала спуститься с крыши.

С крыши того самого отеля, будь он неладен!

В номере её уже вовсю ждали.

– Иви! – закричала Виолетта, едва Эвелин показалась в дверном проёме. – Какого чёрта ты удрала непонятно куда?

– Не собираюсь перед тобой оправдываться, – гордо заявила Нэйра, прошествовала через комнату и плюхнулась на диван рядом с Изабеллой. – Я поступила так, как посчитала нужным. И вообще, на себя посмотри! Не ты ли совсем недавно точно так же запропастилась на море?

Виолетта закатила глаза и тяжело вздохнула.

– Ладно уж, рассказывай, что с тобой произошло!

В отличие от повести Виолетты, рассказ Эвелин слушали бурно: с шумными вздохами, тонкими вскриками, громкими возгласами, ахами, охами… Даже странно, как много звуков могут производить две хрупкие девушки и один серьёзный с виду Водный Дух! Изабелла сидела молча, особо не вникая в слова подруги: её «я» снова заскользило в необъятную тьму и потянуло за собой настроение, мироощущение, способность соображать и все сопутствующие ингредиенты. Это невыносимо – сидеть здесь и делать вид, будто тебе интересно, когда душа разрывается на части!

– А закат, он был лучше всего, что я видела! – увлечённо описывала Эвелин. – Такой алый, и оранжевый, и фиолетовый! И его лучи… Вы только подумайте, они дарят жизнь всем нам! Солнце – это жизнь, и когда оно заходит, жизнь ложится спать…

– Эй, Бэлл, куда ты? – окликнула Лили Изабеллу, которая с решительным видом встала и направилась к выходу. Проигнорировав вопрос, черноволосая девушка вышла вон.

– А, не обращай внимания! – легкомысленно махнула рукой Виолетта. – Наверно, она просто устала слушать эту тягомотину. Иви, у тебя чудесный дар преподносить интересную информацию страшно нудным голосом!

– Вио!!!

В блондинку тут же полетел стакан с водой. Виолетта ловко увернулась, и означенная посудина влетела прямо в пятую точку Вэира, который как раз поправлял возлюбленной подушку. Отскочив от мягкого места, стакан шлёпнулся на пол, успев при этом выплеснуть содержимое прямо на дорогие брючки Водного Инера.

Взгляд обернувшегося Духа ничего хорошего хулиганкам не сулил.

Изабелла брела по незнакомой улице, не задумываясь о том, где она и как будет выбираться. Ей было почти хорошо… во всяком случае, гораздо лучше, чем в отеле, где надо казаться весёлой и беспечной, когда на душе скребут кошки и наливается чернотой внутренний мир. А сейчас можно просто идти, ни о чём не думая, и смотреть на небо, и темнота в душе так хорошо сочетается с темнотой вокруг…

Переулки, улицы, проспекты, аллеи. Всё сливалось воедино, в одну ломаную кривую, нарисованную воображением сумасшедшего художника. Изабелла чувствовала себя лишней в этом творческом замысле, но деваться было некуда. Возвращаться назад она не могла. Впереди ничего не ждало. Стоять на месте? Тоже вариант, но вот только куда он приведёт? Оставалось лишь надеяться, что ноги сами принесут туда, куда нужно.

А пока босые ступни мягко касались пыльного асфальта, руки висели вдоль тела, сердце билось с надеждой, облегчением и тоской, глаза смотрели в небо, а разум спал.

Неожиданно Изабелла осознала, что стоит на мосту – том самом, где повстречалась с Люком. Лёгкая усмешка тронула губы – девушка была бы не против снова оказаться с ним, ведь он оказался единственным, с кем она чувствовала себя легко и спокойно. Изабелла облокотилась на перила и посмотрела на воду. Волны колыхались медленно и словно бы задумчиво, оказывая на растрёпанные нервы девушки гипнотическое воздействие. Она стояла и смотрела, словно заворожённая, не думая ни о чём, ничего не чувствуя, потеряв себя в тёмных переливах.

Яркая искра мелькнула в чёрной воде, будто падающая звезда сверкнула в густом ночном небе. Изабелла вздрогнула, приходя в себя, и с интересом уставилась на реку, пытаясь понять, что бы это могло быть. Однако оно не спешило повторяться. Девушка со вздохом подняла взгляд.

Удивлённо расширила глаза. Так не бывает! Что это такое?

И куда же делся Каир?

Багрово-чёрные тучи плотно укутали тёмно-сизое небо. Стояла настолько глубокая тишина, что Изабелла слышала удары собственного сердца, и они казались оглушительно громкими. Вокруг был хаос – самая безнадёжная, безысходная и печальная разновидность.

Разрушенные до основания здания. Когда-то – надёжные сосуды домашнего уюта, теперь – бесполезные груды железобетонного хлама.

Разбитые, выеденные ржавчиной автомобили. Большинство придавлено к земле сокрушительной силой. Повсюду битое стекло и обломки металла, и запах крови.

Смешанный с запахом грозы. Пронзительное сочетание свежего, бодрящего аромата озона – и густого, терпкого, металлического запаха крови.

И люди, повсюду люди… вернее, то, что от них осталось.

Возле правой ступни Изабеллы – белая рука, совсем недавно принадлежавшая юной женщине. Разум Изабеллы машинально подмечал мелкие детали: ссохшиеся обрывки вен и артерий, сломанную желтоватую кость, чёрную грязь под посиневшими ногтями. В душе девушки, словно мчащийся с горы снежный ком, нарастало неизъяснимое чувство, лихорадочная смесь ужаса и отвращения, – нарастало и готово было вырваться в крик.

Но крика не было. Изабелла перевела дыхание, облизнула пересохшие губы. Это должно быть её испытание, а значит, всё, что она видит вокруг, нереально.

А значит, где-то поблизости летает сияющая белая птица.

Изабелла огляделась, усилием воли заставляя себя не обращать внимания, не замечать бесчисленные тела людей, небрежно, словно сломанные игрушки, раскиданные вокруг. Она не хотела видеть, – но видела, и отныне её кошмары обогатятся новыми подробностями.

Ни крови, ни разбросанных по асфальту внутренностей, ни запаха тлена, ни вьющихся мух. Всё очень аккуратно. Аккуратно оторванные конечности. Аккуратно переломанные тела. Будто это не живые люди, а куклы, с которыми всласть наигрался жестокий малыш. И глаза кукольные: пустые, мёртвые глаза. Вот только лица искажены страданием и болью. Куклы такими не делают.