«А я никуда не пойду до утра, — решил про себя Барди. — Я завтра уеду в город. Мне тоже надо работу искать, только сначала ошейник починю».

Ночью приходили бессловесные. Он видел их черные тени в слабом свете луны. За ограду они не пошли, только проскользили вдоль нее и обратно. Напротив холма задержались. Запрокинув большие головы, нюхали воздух. Он знал, они чуют его. И он их учуял тоже. Плохой запах. Резкий. Настоящая псина. Он не заметил, в какой момент тени снова растаяли в темноте.

jA н брел по первозданному живому лесу. Под но- гами будто гимнастический коврик, весь сплетен из корней, набит перегноем, покрыт бурой хвоей и ржавой, в дырочках прошлогодней листвой. Каждый шаг пружинит и шуршит, приятно похрустывает тонкими усохшими веточками. То здесь, то там, прошив лесной ковер, подглядывают за всем влажные маленькие разноцветные полушария — шляпки грибов. Только что прошел дождь — лес дышит свежестью, жизнью, счастьем, и птицы не смолкают в зеленой вышине, где–то там, у самых вершин деревьев. За размахом зелени даже не видно неба.

Крылатых обитателей крон он тоже не видел, а зверей будто не было вовсе. Зверей он даже не слышал, хотя знал наверняка, что сейчас за ним наблюдают десятки блестящих и умных глаз, затаившихся в зарослях, спрятавшихся в траве, опасных и безобидных, любопытных и настороженных. О встрече с их хозяевами он мог только мечтать. Лишь самые мелкие жители этой многонаселенной обители, занятые повседневными хлопотами, и не думали прятаться от пришельца — крупные муравьи длинными вереницами семенили вверх и вниз по шершавым стволам, некоторые останавливались для попутных бесед, беззвучных диалогов, касаясь друг друга шевелящимися усиками, иногда появлялись и вскоре исчезали яркие бабочки да однажды мимо его ноги прокатил куда–то коричневый шар жук–навозник в блестящем черном панцире с зеленым отливом.

Но вот дятел выпорхнул сверху и сбоку, присел на ствол всего шагах в пяти. Оглянувшись и смерив его пуговкой глаза, санитар леса разразился короткой рабочей дробью, быстро–быстро замелькала красивая головка, увенчанная кардинальской шапочкой. Дятел еще раз оглянулся на него и так же неожиданно упорхнул неровным летом, словно скользя по воздушным горкам.

Свободный полет дикой птицы, он только что видел его — ему здорово повезло. Но звери, звери по–прежнему не появлялись — и все–таки были рядом. Он это чувствовал, знал, ощущал и догадывался.

Поперек тропы на пути возникла преграда — густая зеленая ветвь, за ней другая и еще одна, все вместе — живая завеса, такая плотная, что не проникнуть и самому острому взгляду. Тогда он пустил в ход свои руки. Уколовшись, раздвинул ветви и увидел то, что хотели спрятать деревья.

Перед ним стоял ОН, стоял не двигаясь — и смотрел. Пристально, пристально. Прямо в глаза, не прячась и не убегая.

— Наконец–то я нашел тебя, — вырвалось как–то само собой.

Андрей, опять ты где–то блуждаешь? Чудесное видение заслонила фигура отца.

— Пора вставать, уже утро. Нечего, нечего убегать, — отец протянул к нему руку и схватил за плечо. — Давай просыпайся, завтракать — и за дело. Я, что ли, за тебя буду учиться?

Андрей досадливо то ли простонал, то ли проныл что–то на одной скучной ноте и открыл глаза. Лес исчез, а отец остался:

— Я не уйду, пока ты не встанешь.

— Ну, сей–час… — Он сел на кровати.

— Давай–давай, ноги спускай.

— Ладно. — Он послушно поставил босые ступни на коврик.

— Умывайся и быстро на зарядку, Алена уже в ванной.

— Ладно, — отмахнулся он, вставая в полный рост.

В тот же миг отец улыбнулся и словно растаял. Он

опять остался один в своей комнате.

— Хоть бы раз, хоть бы раз, — бормотал он себе под нос, натягивая штаны, — хоть бы раз пришел по–на- стоящему. Уж лучше бы просто поставил будильник, чем так приходить. И вообще, кто дал ему право? Я ведь в его сны не влезаю и в мамины тоже. А он лезет. Весь кайф обломал на самом интересном месте. Когда еще такое увидишь, почти по–настоящему.

Отца он нашел в тренажерной. Подтянутый, стройный, в удобном спортивном костюме, с легким румянцем на щеках и влажным от пота лбом, тот поджидал сына, уже закончив серию утренних упражнений.

— Я думаю, тебе надо увеличить нагрузку на мышцы брюшного пресса, — заметил отец, критически осмотрев фигуру Андрея. — Когда ты в последний раз менял режим тренировок?

— В прошлый вторник.

— Значит, стоит увеличить интенсивность до ста тридцати килограммов в минуту.

2 Зак № 3945 о о

Он не стал спорить, вообще ничего не ответил, только послушно внес изменения в программу.

— Ждем тебя за столом, — напомнил отец напоследок и сразу исчез.

Андрей опустился в свое тренажерное кресло. «Значит, папа уже под душем. Не мог и вправду дождаться. И как это я ошибся? Сбили с толку капельки пота. Ну и ладно». Как всегда, он начал с разминки.

Завтракали и ужинали они почти всегда вместе. И всегда не более получаса. Но эти шестьдесят, поделенные между утром и вечером, минут Андрей не променял бы на все остальное время суток. Даже больше: чтобы растянуть завтрак и ужин, он отдал бы свое свободное время, даже игры и представления. И вовсе он не был обжорой. Сладкое, конечно, любил. Еще больше фрукты. Но вообще–то ничуть не больше других его сверстников, да и любого нормального человека. Но за столом они встречались все вместе. По крайней мере, так считал он. Они–то все думают по- другому, разве что мама иногда…

Ленка без энтузиазма ковырялась в тарелке. Просто отправляла подхваченные вилкой кусочки омлета в рот, торопливо глотала их, почти не пережевывая, — и уже новый кусок на вилке. При этом она легонько раскачивалась и качала головой, явно наслаждаясь каким–то новым клипом.

— Лена, — строго окликнула ее мама. — Сними их сейчас же. Всякую дрянь смотришь и смотришь. Можно хоть за завтраком отключиться?

— Ну мама, — вскинулась Ленка. — Он же смотрит свои «Новости».

Ленкина вилка указывала зубьями на отца.

— У меня нет на это другого времени, — возразил тот.

— У меня тоже, — нашлась Ленка. — У тебя на «Новости», а у меня на клипы. Кому я мешаю? Это вредно для пищеварения, — мамин тон обрел особую твердость. — И вообще, тебе не нравится, что заказали? Тогда, будь любезна, заказывай сама. Разумный рацион пока не для нас… Сними немедленно, слышишь?

Ленка сняла очки, положила их на стол и понуро уткнулась в тарелку. Она хмурилась, и глаз ее все равно не было видно.

Отец тоже снял очки, «Новости» закончились.

— Я давно говорю, — тут же привлекла его внимание мама, — нам в столовой лучше иметь обычный экран, чем эти очки. Хоть смотреть будем вместе.

— Ага, каждый свой квадратик, — съязвила Ленка. — Я не согласна. Он всегда клипы куда–то в верхний угол загоняет, — ее вилка опять повернулась в сторону папы. — Да и нет полноты ощущений.

— На фига он во–още тут светился, экран этот. Лучше просто так, без очков и экрана.

— Андрей, что это за «на фига»? Что это за «во- още»? Где ты этому научился? — одернула сына мама.

— Да что ты от него хочешь? — тут же услужливо подоспела Ленка, наконец он увидел два озерца василькового цвета с черными омутами зрачков посередине. — Он вчера опять полдня по улицам шлялся.

— Но уроки я сделал? Сделал. А где мне потом гулять — это уж мое личное дело.

— Ошибаешься, — не согласился папа. — Пока еще мы за тебя отвечаем. А потому в следующий раз будь любезен оповестить нас, где и как ты собираешься проводить свободное время. Пользы от таких прогулок я не вижу.

— И не забудь спросить разрешения, — добавила мама. — Не хватало еще, чтобы ты стал натуропатом. Между прочим, на прошлой неделе в соседнем дворе пристрелили бешеного. Во–первых, не пристрелили, а отловили, — уверенно заявил Андрей, — во–вторых, не бешеного, а двух бессловесных, в-третьих…

— Не хочу больше ничего слушать! — отрезала мама. — Уроки, бассейн, как обычно, музыка, потом можешь заглянуть к Петьке, ужинать и спать. Все! А у тебя, кстати, какие на сегодня планы? — переключилась она на папу.