− Дело было лет семь назад, когда мне стукнуло двадцать. Слушал я людские разговоры о даэнах, их мире и всём хорошем, чем они встречают там умерших. Вот, значит, направили нас охранять одну деревню, уж часто там разбойнички промышляли. Мы там маялись от безделья, стояли по дворам, да удивляли крестьян, когда устраивали тренировки в лесочке, что ютился у реки. А ночью часть храмовников сторожила, а часть спала. Я вторую неделю тренировался, охранял, а сам всё думал и думал о мире даен. Талдычил себе, как упрямый осёл - хочу в этом удостовериться, ну в смысле, что мир даен на самом деле существует и как он устроен. В общем, накликал я на себя незнамо что... Сплю как-то в комнате один, на печи детишки хозяйские сопят. И слышу я, как по двору шаги звучат. И не такие, как человек ходит в кожаных сапогах, а как будто кто-то в кованых стальных сапогах идёт медленно так, или даже на копытах кто-то идёт. Да, копыта, это больше подходит. Но неровно ставит ногу, а как человек с пятки на носок, что получается такой звук: тык-тук. Слышу я это и думаю: странно, почему собака не лает хозяйская? Кто это может ходить по двору? И тут я понимаю, что сплю, нужно проснуться, посмотреть, кто же это подходит к дому... Не знаю, как описать чувства мои, в общем, проснулся я с тревогой в душе, посмотрел в окно. Шагов не слыхать, я напряжён как струна. Ночка лунная, во дворе никого. Приснится хрень всякая: с этой мыслью я лёг на спину, накрывшись до подбородка одеялом. Закрыл глаза... когда стал впадать в дрёму, опять услышал шаги.

− Так это тебе всё снилось? - спросила Элама, ёрзая от нетерпения.

− Не перебивай его, пусть расскажет, − оборвал её Ворон. - Может, узнаем что-нибудь интересное о мире даен.

− Точно, не перебивай! И так рассказывать непросто! Значит, как начал впадать в дрёму, шаги стали приближаться снова. Открываю глаза, они затихают. Самому интересно стало. Закрыл глаза - лежу... Шаги ближе, подходит к стене, проходит сквозь неё и останавливается у изголовья!

− А ты что? - выдохнула Элама.

− Я лежу, ни жив, ни мёртв. Думаю: что дальше будет? Глаза открыть боюсь, понимаю, что если сейчас увижу какую-нибудь рогатую рожу страшную, то буду ходить по этому селу завтра и всем улыбаться - рассудок не выдержит. А пока глаза закрыты, вроде как бы всё это видение. И тут подушка начинает проминаться, как будто тот, кто стоит надо мной, давит её руками или копытами, что там у него...

− Я бы такой визг подняла! А это не сон, случайно был?

− Какой там сон! По моей коже бегали стада мурашек! Вот это, думаю, попал! Посмотрел мир даен! Значит, проминается подушка, а я думаю лихорадочно, что мне делать. И осеняет меня мысль сделать отгоняющее нечисть заклинание. Произношу: "бойся и трепещи вида даен" и провожу пальцами правой руки по лбу, затем касаюсь большим и средним ключиц. Подушка замирает, а я думаю: а той ли я рукой жест сделал? Не левой надо ли было? И на всякий случай делаю тот же жест левой. И как я проделал то же левой рукой, сразу меня дёрнули за нос, вернее коснулись какими-то мягкими, нереальными пальцами! А так как я уже был сжатой пружиной, то хотел заорать во всё горло, а вместо этого лишь гыкнул и подскочил на кровати, хотя лежал ровно. На пару локтей подскочил! Потом пробовал, не получилось. В общем, я вылетел на улицу. Так и просидел до восхода солнца, не сомкнув глаз. А потом месяца два, перед тем как заснуть, читал заклинание отгоняющее нечисть. Потому что боялся заснуть и опять столкнуться с этим... постельером.

− И что, не верит никто? - тихо спросила Элама.

− Хозяева сказали, что надо меньше пить, а потом два дня, по очереди к ним тоже постельер этот приходил.

− Нечего смеяться было, − тихо сказал кашит.

− Да... представляю, как это страшно, потусторонние силы лично для меня − жуть, − Элама смотрела на алые угли, приоткрыв рот.

− Я спать, − Ворон сидел с опущенной головой, затем прилёг. - Мегед, ты подежурь с Матэсом, а потом мы с Эламой, хорошо?

− Да спите... − я сам валился с ног, тяжёлые веки всё ползли вниз. Но нужно дежурить, лёл и скелеты - тут опасностей хватает.

Матэс через время тоже понурил голову, но Элама не спала. Она поглядывала то на огонь, то на меня.

− Мегед, − шепнула она. - Я боюсь спать!

− Это нормально, − я тоже говорил тихо. - Мёртвые не боятся. А мы должны испытывать страх.

− Ты не понимаешь! Я видящая! Тут везде опасно! И если вы ещё не слышите зовущих, то я их давно слышу!

− А ты поболтай с ними. Видишь, мы сидим у костра, живые. А ты их слышишь давно...

− Это ненормально, − она встала, подкинула дров в костёр. - Ещё не стемнело, а нас всех клонит в сон!

− Элама, − я решил этот разговор заканчивать. - Мы на камнях, нам ничего не угрожает.

− Мара в воздухе, − она смотрела на огонь. - Но нам деваться некуда, вот. Я не буду спать...

Мы молчали. Я поглядывал на варанисов, они уже улеглись, опустив головы на камни.

Хруст костей

Когда долину накрыла темнота, Элама так и сидела, вперив взгляд на тлеющие угли. Я боролся с тяжёлыми веками, они время от времени побеждали, заставляя медленно моргать, очень медленно.

Такого лица я никогда не видел... Женское лицо, не из нашего мира, я смотрел на него с любопытством. Большие, непропорциональные веки закрывали серые бессмысленные глаза. Губы пухлые, нос вытянут, а в рыжих волосах заплетены белые цветы. Лицо стало отдаляться, женщина оказала голой и с крылышками за спиной.

− Иди к нам, − тихо позвала, − у нас хорошо.

− Куда к вам?

− К нам, к нам. Сюда!

Я встал, присмотрелся. Впереди очертания лиц, ветки, корни и плоды. Похожи на яблоки, но какие-то чуждые, что ли. В этих очертаниях вдруг проступило ухмыляющееся лицо с длинным носом. Был виден меж ветвей лишь один глаз, но он смотрел на меня лукаво, как кот на масло.

− Я не пойду, − рука сжала воздух - меча при мне не было, кинжала тоже. Но я умею и так бить неплохо, кулаками. Сжав их, я стоял, но злобы не было. Лишь безотчётный слабый страх, вернее тревога в душе.

− Иди, иди сюда, у нас хорошо! Ты сможешь делать то, о чём мечтал при жизни!

При жизни? А я что, уже неживой, что ли? Вот это да! Я не помню, чтобы умирал! Что-то влекло меня вперёд, и я пошёл. Было интересно поглядеть, что же там хорошего в месте, куда увлечённо зовут. Голая женщина меня не увлекла, конечно. С такими веками и носом... Взгляд отсутствующий, а зовёт увлечённо. И хочется попробовать эти плоды необычные, аж слюна пошла!

Я шёл, а ветки всё также оставались недосягаемы вместе с плодами. Быстро устал, упал на колени, ударившись больно правым о камень. Боль вышвырнула сознание из наваждения. Я стоял на коленях недалеко от камней, а передо мной лежал мёртвый варанис, обвитый корнями. То, что в возчике уже нет жизни, догадаться было несложно - он наполовину был высушен, как мумия. Обе луны освещали бледным светом долину, а яркие звёзды холодно поблёскивали.

Вскочив как ошпаренный, я побежал к камням. Варанисов на месте не было. Костёр потух, Ворон и Матэс спали у кострища, а вот Эламы не было.

− Ворон! Матэс! - Я пнул их по очереди. - Вставайте! Элама!

Они не просыпались. Матэс что-то пробормотал, а Ворон даже не шевельнулся, словно труп.

− Подъём! − заорал я, попинав обоих посильнее. С трудом оба продрали глаза, поднялись.

− Что? Где? - Матэс глядел непонимающе, тёр глаза.

− Элама! Пропала!

− Сейчас найду... − Ворон встал, потянул носом воздух, принюхиваясь. - Пошли!

Он шёл уверенно вперёд, мы за ним, выхватив оружие. Элама лежала шагах в пятнадцати от камней, корни выбрались из земли, обвили её.

− Ещё жива! - Ворон ножом срезал корни-щупальца, поднял Эламу на руки. Когда принёс к кострищу, она дышала ровно.